Экзамен для гуманоидов
Шрифт:
— Всем сортам виски всегда предпочитал «лошадь», — сказал я и усмехнулся. — А кто был третьим? Кто махал бутылкой?
— А кто у нас на корабле лысый, но смелый?
— Только Сомов, но он же в анабиозе?
— Порядку это, видимо, не важно, вы сражаетесь не здесь и не друг с другом, ты же не станешь арестовывать Алика за то, что боролся с ним во сне. Это, кстати, был не сон, а наваждение. Заметь, ты победил. Это говорит о твоем глубоком знании предмета своих исследований.
— Не понял.
— Ты почувствовал, когда поле сгустится, и вызвал «свет», это хорошо.
— Ты, что
— Да.
— Как?
— Трудно объяснить, может быть, попозже я и попытаюсь, но сейчас у тебя нет времени на беллетристику.
— Да, пожалуй, — я все искал глазами осколки, но, не найдя, спросил Лену, — а где бутылка?
— А где Сомов?
— Но рана…
— Совершенно верно, потому я и говорила, что этот враг не менее реален и опасен, чем ваши громилы.
— Мы же переколотим друг друга, пока я буду возиться с «искривителем»…
— Именно об этом я тебе и твержу. Вернуться, пока не поздно.
— Еще раз нет! Основной блок «искривителя» рассчитан только на десять-двенадцать переходов из нормального пространства в безвременье и обратно, отбросить возможность исследовать лишнюю область Вселенной я не могу! Я уже сообразил, как усовершенствовать аппарат без остановки, дополнительный блок остается только собрать и подключить к основному. Мне нужен помощник — ты сгодишься — и три часа времени. Все, за работу!
19
Из текущего рапорта в разведку
Каравана Кочующих Детей Воды
…Уникальность принципа передвижения корабля землян не подлежит сомнению. Теперь уже совершенно ясно, что это тот самый способ, что так тщательно охраняют злобные клайры… Не совсем понятно, как клайры смогли избежать встречи с обитателями этого пространства. У землян, например, возникли серьезные проблемы…
…Особенно беспокоит неспособность даже Великого Дара Внушения противостоять насылаемым извне наваждениям…
20
Мишин, Соболева, Скорохватова, Герман Трофимов, инженер
— Удивительное хладнокровие, — Галина говорила негромко, но так, чтобы слышала вся смена. — Паша исчез, Алевтина куда-то сбежала, парней, избитых диверсантами в машинном отделении, пришлось погрузить в анабиоз до лучших времен, а он экспериментирует себе, сидя в каюте…
— Вы плохо знаете своего шефа, — возразила Скорохватова. — Если в такой обстановке он решил сосредоточиться на работе, значит, на то есть веские причины. Мне он вкратце объяснил, что четвертый агрегат работает не совсем так, как надо, и от того, успеет он его доработать в ближайшие восемь часов или нет, зависит успех экспедиции.
— А что он сказал вам о наваждениях, которые нас якобы будут одолевать все это время?
— То же, что и вам. Личные тайные страхи, пороки и амбиции могут переплестись с аналогичными переживаниями других и вылиться в безобразные сцены. Поскольку в момент затмения в роли врага может выступать любой из членов экипажа, калечить друг друга не рекомендуется. Суть всех наваждений будет сводиться к одному: удержанию испытуемого в состоянии ступора. По-моему, все ясно, как божий день.
— Повтори-ка, Ириша, эту инструкцию еще разок, — негромко вмешался Игорь. — Чувствую, что это будет кстати.
Девушки повернулись к пилоту и увидели, как вместо главного экрана по стене растекается незатейливый летний пейзаж средней полосы. Картина плавно обступила Мишина, проглотила Ирину и, дернувшись, застыла, так и не дойдя до Соболевой. При виде наступающего миража Галя невольно вскрикнула, и на звук мгновенно отреагировал дежуривший по другую сторону двери в рубку Герман, рослый инженер третьей смены.
— Что происходит, Галя? — спросил он. — Где ребята?
Вместо ответа Соболева указала на главный экран, по которому проплывало изображение хищной стайки мертвых туманностей. Герман пожал плечами и внимательно осмотрел рубку. Ни пилота, ни бортинженера на месте не было, а Галина сидела, зачарованно уставившись в одной ей видимую точку.
— Шеф, — панибратски обратился Герман через интерком к Афанасьеву, — не знаю, как должно выглядеть ваше знаменитое наваждение, но похоже, что это весьма серьезно. Пропали вахтенные.
— Ты бредишь! Куда они могли пропасть? — раздраженно отозвался академик. — Не чистое же поле вокруг, а вообще — я занят, разберись без меня, ладно?
— Грубиян какой, — прошептал за спиной у Германа чей-то вкрадчивый голос. — Вообразил о себе невесть что и командует, не правда ли?
Герман обернулся и хмуро взглянул на шептуна. Перед ним стоял маленький, морщинистый как французский киногерой, старичок и, подслеповато щурясь, заглядывал инженеру в глаза. Седой пух на голове старичка разметался, словно в помещении гуляли сквозняки, а дрожащие сухие ручонки судорожно сжимали корявый деревянный посох. Герман скептически осмотрел визитера с головы до ног и отметил про себя, что ко всему прочему дедушка одет в многократно заштопанное рубище и не обут. Такого пассажира не могло быть даже среди колонистов. Инженер сложил на груди сильные руки и строго спросил:
— Вы как сюда попали, уважаемый?
— Так, по тропинке, сынок, той, что возле старицы, — охотно ответил дедушка. — Девки наши давно всей деревне уши прожужжали: так, мол, и так, вернулись ребята, которые к звездам триста лет назад улетали, отдыхают в нашем лесочке, что за околицей. Не хотят в столицу пока возвращаться. Пресса там, ученые, отчеты, доклады, а после такой дороги кому передохнуть не хочется? Я ведь тоже сразу-то не побежал, пусть, думаю, отдохнут космонавтики, но гляжу — ваши двое гуляют по селу. Не сдюжил, расспросил, как к «Тимофеичу» пройти. Папенька мой тута должон быть…
Герман, не понимая, как мог вляпаться в такой идиотизм, покачал головой.
— Папенька… должон, — он задумчиво поскреб недельную щетину.
Недельную?! После утреннего бритья? Инженер всегда относился к внешнему виду с особой серьезностью и пропустить бритье был просто не в состоянии.
— Короче, так, уважаемый Порядок, через триста лет нас будут встречать по крайней мере четырежды праправнуки, а не дети. С грамматикой у них тоже, надеюсь, не будет столь серьезных затруднений, и последнее — тайных страхов у меня нет, поэтому подсылать мне наваждения смысла не имеет. Не поддаюсь я на финты.