Экзамен первокурсницы
Шрифт:
– У меня? – Я убрала руки от стекла, сама с любопытством покосилась на книгу и решила не лукавить, – Понятия не имею.
Уголки губ Оуэна дрогнули. Я прижалась к стеклу, на этот раз удалось рассмотреть чуть больше. Например, как серый рыцарь обвязывается веревкой, а стоящий рядом с ним глава Ордена размахивает руками.
Несколько минут мы молчали. Я, согревая пальцы, а он перелистывая страницы. Крис стоял рядом и пробегая глазами строчку за строчкой. Правда с таким же успехом он мог находиться и в классной комнате, и даже в Льеже или Эрнестале, мысли барона Оуэна были очень далеки. Может, поэтому он и не уходил, просто
Девы, вот ведь пакость, как попадется такое бревно бесчувственное, не знаешь, что и делать.
– И как успехи? – не выдержав спросила я, в третий раз согревая стекло теплом рук и желая расширить лунку.
Нет, он не вздрогнул, лишь посмотрел так, словно недоумевая, откуда я взялась, потом потер рукой в перчатке висок и признался:
– Никак. Чем бы предок Хоторна ни отличился, заработав такой девиз, в книге об этом ни слова. Хотя даже вымершие три века назад Муньеры есть с их изречением: «Я не хочу быть собой». Хотя я бы сказал, что перевод весьма вольный. На языке единой Эры, этот девиз вполне мог звучать немного иначе, например, «я выхожу из себя». Много рассуждают о связи девиза и магии рода Сьерра, но как-то невнятно. Ходят вокруг да около, а прямо не говорят. Видимо, какая-то неприличная у них был магия. Тут даже приведены воспоминания одного из современников герцога Муньера Доброго. – Он перевернул несколько страниц. – «Когда один из полуночного рода выходит из себя, остальным остается только прятаться и молиться, чтобы не попасться на глаза».
– Это можно сказать и о моем папеньке, – тихо рассмеялась я. – Ну, раз даже Муньеры есть, то Хоторны тоже должны быть. А почему ты не спросишь у Мэрдока?
– А зачем? – Пожал плечами Оуэн. – Он прекрасно знает, какое задание мне дали, и если бы хотел, давно бы рассказал. Не в моих правилах лезть в душу. – Он бросил книгу на стол и та с тихим хлопком закрылась.
Я только кивнула, рассматривая сквозь стекло, как несколько рыцарей удерживают перекинутую через перила атриума веревку, серый, что решился добраться до кабины, уже начал свой спуск. Я вновь приложила руку к стеклу и вздрогнула, когда рядом, на стекло легла широкая мужская ладонь. Крис стоял позади, стоял наклонившись к окну, почти касаясь моей спины. Я вдруг ощутила его присутствие всем телом, каждой клеточкой, каждым сантиметром кожи…
– Глупая идея, – вдруг сказал барон, вглядываясь в мутное стекло, сквозь которое, я даже смогла разглядеть Гэли, что стояла почти вплотную к перилам.
– Она же твоя! – Я повернула голову и едва не уткнулась носам ему в щеку. Ладонь обожгло, словно три иглы загнали под кожу, правда, из-за льда на окне, я почти не почувствовала боли. Я знала, что это. Знала, что если сейчас уберу руку от стекла, то увижу три точки. Девы снова напомнили мне об обещании.
– Именно поэтому я и говорю, что она глупая, кому знать, как не мне. – Барон убрал руку и посмотрел сквозь стекло.
– Тогда почему ты сам хотел спуститься?
– Потому что эта глупость предпочтительнее Разлома. Даже сорваться и умереть не так страшно, как окунуться во тьму, поверь мне.
– Ты говоришь так, словно….
– Мистер Кон с минуты на минуту вернется, и если не хотите скомпрометировать леди, советую отойти на предписанные этикетом два шага, – раздался полный сдержанного веселья голос.
Крис развернулся и увидел… Мы увидели, сидящего в кресле мужчину, хотя минуту назад там никого не было. Никого и ничего. Даже этого кресла. Мужчина щелкнул пальцами, с них сорвались зерна изменений, вспыхнул еще один светильник на стене. Кого-то совсем не волновала перспектива быть отчисленным из Академикума. Свет лег на черную маску, и я поняла, кто перед нами.
– Государь. – Склонил голову Крис. Склонил, а вот от меня не отодвинулся ни на миллиметр, так что пришлось лишь обозначить книксен, едва не задев лежащую на столе рапиру.
– Учителя всегда говорили, что любые знания я могу найти в библиотеке, – произнес Князь не шевелясь. – До сего дня я им не особо верил. – С минуту он молчал, разглядывая нас, а потом спросил: – Ну, что спустился там Лео в под брюхо этой глыбы железа?
– Спускается, милорд, – покосившись в окно, ответила я. – Разрешите спросить о глыбе железа, милорд?
– Вот поэтому и сижу здесь, окружив себя зернами преломления. Все хотят задавать мне вопросы и совершенно не хотят отвечать на мои. Вернее, не могут. Чужие желания мало что значат для меня. Но так и быть, леди Астер, спрашивайте. – Он разрешающе взмахнул рукой.
– Ваша магия… Ваша специализация металл, – торопливо проговорила я, князь разглядывал меня сквозь прорези маски. – Почему вы не остановите Академикум? Не разберете его двигатель на винтики?
– Разобрать двигатель на винтики? – удивился он, и я снова услышала в его голосе веселое раздражение. – Пусть вам скажет барон, вижу, по его лицу, что ответ ему известен.
– Потому что мы над Зимним морем. И если Академикум «разобрать», он рухнет прямиком на лед и затонет в течение десяти-двадцати минут. Шансов спастись не будет ни у кого, – тут же ответил Крис.
– А если… – под пристальным взглядом князя я замялась, – А если не разламывать, а выкрутить один винтик, чтобы остров просто остановился?
– Какая умная леди, – попенял мне государь и снова посмотрел на рыцаря, – Как думаешь, Оуэн?
– Точно так же, государь. Графиня Астер вне всякого сомнения прекрасная девушка. Но вы не ответили на вопрос, – неожиданно поддержал меня Крис, – Почему не выкрутить винтик, государь, если вы простите мне такую вольность и такие вопросы?
– Прощу. И даже отвечу. Потому, молодой человек, что нечирийские металлы мне не подчиняются. – Издевку в голосе сменила злость, мужчина сжал кулак, зерна изменений разлетелись в разные стороны. Ближайшая лестница вдруг огрызнулась на его магию россыпью голубых искр. Я даже подпрыгнула на месте. – Иначе давно бы разобрал эту глыбу не то что на винтики, разобрал бы ее на частицы, в пыль бы растер. И плевать на все остальное. Как сказал барон Оуэн, Разлом прескверное место.
Внизу хлопнула дверь Лестница вздрогнула и завибрировала под чьими-то тяжелыми шагами…
А я продолжала в изумлении смотреть на уходящую вверх лестницу. Пыталась осознать чему стала свидетелем.
Металлов много. Медь, свинец, олово, железо… А сплавов еще больше. Но любой металл можно закалить в Разломе, можно изменить и заставить слушаться лишь одну руку. Эти металлы темны, как ночь, и их называют чирийскими. Остальные же… Это просто металлы. Можно ли говорить о них, как о «нечирийских»? Можно, наверное. Но почему тогда я второй раз слышу это название в каком-то странном значении? Почему эта лестница совсем не черная, но отзывается на магию князя, как моя рапира?