Экзорцист: Проклятый металл. Жнец. Мор. Осквернитель
Шрифт:
– Конечно, конечно, – покивал внимательно приглядывавшийся к избитому парню Орн и, повернувшись к писарю, прищелкнул пальцами: – Пиши… – Карл поспешил макнуть гусиное перо в чернильницу и быстро заполнил заготовленную заранее шапку. – В три часа пополуночи обходившим территорию порта патрулем в составе ополченцев великого княжества Вельм – оставь место, имена потом впишешь, – и старшины грузчиков Артуро Ланды был задержан у хранилища с зерном некто Гильермо Конра, уроженец города Нильмара, двадцати двух лет от роду. При досмотре у него изъяты потайной светильник, заправленный
– Неправда ваша, – несмотря на разбитую губу, неожиданно четко заявил задержанный. – Я вор, а не вредитель…
– Камин разжигать? – деловито поинтересовался переодевшийся Ханс.
– А разжигай, пожалуй, – кивнул контрразведчик, пропустив слова Гильермо мимо ушей.
– Вы не слышите меня, что ли? – заволновался задержанный. – Я воровать собирался. Воровать! Зачем мне добро жечь?!
– Затем, что тебе за это заплатили, – заявил Орн и скомандовал Карлу: – Пиши: кроме того, у задержанного в подкладе куртки обнаружен тайник с пятью серебряными денье.
– Да у половины горожан на руках деньги ланской чеканки! – возмутился Гильермо, испуганно косившийся на разворошившего в камине угли Ханса. – Только вот не надо мне измену шить!
– У тебя на руках куча серебра, а ты лезешь в хорошо охраняемые склады? – ухмыльнулся контрразведчик. – История белыми нитками шита.
– Харчи сейчас в цене – надолго ли пяти денье хватит? – резонно возразил воришка. – А мне за солдатскую пайку в армию вербоваться неохота.
– Хотел, значит, продуктами разжиться?
– Да говорю же вам, так и было!
– А зерно ты куда, по карманам распихивать собирался? – вкрадчиво поинтересовался господин Орн. – Мешка-то при тебе не было…
– Да не знал я, что там зерно! – взвыл Гильермо. – Думал, прихвачу что под руку попадется…
– Нет, дружок, так мы с тобой каши не сварим, – покачал головой контрразведчик. – Ханс, что с камином?
– Разгорается пока.
– Тогда не теряй время – доставай «сапог».
– Не надо! – в животном ужасе забился на стуле пытавшийся освободиться вор.
– Послушай, малыш! – поднялся с колченогого табурета изрядно осунувшийся за последние дни господин Орн. – Нам тебя на куски резать никакого интереса нет. Натворить ты толком ничего не успел; расскажешь все как есть – отделаешься галерами. А нет, придется прямо сейчас из тебя душу вытряхнуть.
Карл Вадер отложил перо и размял озябшие в холодном подвале пальцы. Ханс перестал возиться с кое-как разгоравшимися поленьями и вытащил из-под лавки какую-то громоздкую железную конструкцию. Писарь начал было с интересом наблюдать за тем, как помощник контрразведчика прилаживает ее на правую ногу арестанта, потом приметил на ржавом металле темные потеки и поспешно отвел взгляд в сторону. В животе забурлило, и паренек даже пожалел, что успел позавтракать.
– Рассказывай, Гильермо, рассказывай, – предложил Орн.
– Слушайте, я действительно шел за зерном, – зачастил задержанный, – но брать
– Кому именно? – без особого интереса уточнил контрразведчик.
– Серьезным людям, – как заклинание повторил вор. – Имен не назову – я ж к ним не обращался покуда. А назову, кого в голову придет, – так мне после такого не жить.
– Это ты все правильно говоришь, – согласился с ним Орн и кивнул помощнику. Молт, ухватившись двумя руками, с трудом провернул на пол-оборота торчавший сбоку от «сапога» ворот, и Гильермо завизжал от боли. – Я вот что, малыш, думаю: ты ведь нас просто за нос решил поводить. Ну, так мы не ленивые стражники, которым до тебя дела никакого нет. Решил по воровской статье на тюрьму пойти, а после захвата города оттуда на белом коне выехать? Не выйдет. Здесь и сдохнешь.
Контрразведчик замолчал, но продолжавший скулить Гильермо так ничего ему и не ответил. Ханс пожал плечами и вновь провернул ворот. Потом дошел до стоявшей в углу бочки, ведром зачерпнул из нее грязной воды и окатил потерявшего сознание вора. Тот очнулся и вновь принялся тихонько подвывать.
А Карла замутило. Писарю захотелось бежать из этого подвала прочь, но ноги сделались ватными, и все, что ему осталось, – это пытаться отвлечься от происходящего, затачивая и без того острое перо.
– Если продолжишь запираться – живым отсюда точно не выйдешь, – спокойно заявил господин Орн. – Не рассчитывай даже. Собственноручно шкуру спущу. И учти – следующий поворот винта сломает кости. Рассказывай и отделаешься галерами…
– Я просто вор… – заплакал раскачивавшийся на стуле, насколько позволяли путы, Гильермо. – Просто вор…
– Ханс…
Поворот ворота сопровождался омерзительным хрустом, из-под ржавого железа потекла тоненькая струйка крови, и задержанный враз обмяк. Карл Вадер с трудом сдержал подступившую к горлу тошноту и уставился на расплывавшиеся перед глазами строчки. В том, что бедолага говорит чистую правду, у него сомнений не было ни малейших.
– Баловство это все, – фыркнул Ханс Молт и достал второй железный «сапог», отличавшийся от первого лишь отсутствием ворота. – Огонь разгорелся…
– Валяй, – махнул рукой Орн и, усевшись на табуретку, закинул ногу на ногу.
– А если он невиновен? – спросил Карл.
– Что значит – невиновен? – изогнул бровь контрразведчик.
– Ну, просто вор…
– В военное время таких вот «просто воров» вешают без суда и следствия, – жестко заявил Орн, – а мы с ним еще разговариваем. Будет умницей – доживет до суда…
– Но если он не связан с агентами Ланса?
– На что поспорим? – тут же встрепенулся нацепивший второй «сапог» на левую ногу задержанного Ханс. Подмигнув писарю, он сунул металлическую конструкцию в огонь и защелкнул застежку на каминной решетке.
– В каждом из нас есть второе дно, – невесело усмехнулся господин Орн, – и наша работа – уметь видеть сокрытое там.
Разгоревшийся в камине огонь моментально раскалил «сапог» докрасна, и очнувшийся вор забился в бесплодных попытках высвободить ногу.