"Эль Гуахиро" - шахматист

Папоров Юрий Николаевич

Эти слова подействовали, и Рамон заторопился вниз.

Напряженный, взволнованный и в то же время негодующий гул медленно угасал под сводами Амфитеатра имени Камило Сьенфуэгоса. Место свидетеля, который давал показания на Международном трибунале, обличавшем агрессивные происки империализма, занимал очередной обвинитель. Перед взорами более чем четырехсот представителей народов мира, корреспондентов крупнейших газет всех континентов и объективами теле— и кинокамер на трибуну в центре зала поднимался плотный человек в очках, лет сорока пяти, с круглым лицом и заметно поредевшей на макушке шевелюрой. Это был офицер Министерства внутренних дел Хосе Фернандес Сантос, который в 1962 году, исполняя инструкции Центрального управления госбезопасности Кубы, вошел в состав контрреволюционной группы и действовал на территории Кубы, а с 1970-го по лето 1977-го находился среди руководящих членов «Альфы-66».

— Когда я «покинул» Кубу и на роскошном катере прибыл в Майами, у пирсов на реке с тем же названием мне удалось познакомиться почти со всеми капитанами судов-маток, которые работали на ЦРУ. Капитаны эти участвовали

в бесчисленных агрессивных акциях против моей родины, таких, как вооруженные нападения на рыболовецкие суда, тайные заходы в кубинские воды и нелегальные высадки контрреволюционеров на берегах Кубы. В первые же месяцы моей жизни в Майами я воочию убедился, как и каким путем ЦРУ вводит своих агентов в антикубинские организации, и прежде всего в «Альфу-66», чтобы руководить ими изнутри, финансировать их и профессионально готовить убийц и диверсантов. Вот имена этих агентов: Рамон Ороско Креспо, Хосе Мануэль Пердомо, Франсиско Гусман Пострана и главный, самый активный из них — Анхель Моисее Эрнандес Рохо, возглавлявший как бы резидентуру ЦРУ в антикубинских организациях всей Флориды. В результате моей «деятельности» я довольно быстро занял пост руководителя отдела морских операций «Альфы-66» и был одним из свидетелей того, как ЦРУ возложило задачу руководства кубинскими контрреволюционерами на созданный ими пресловутый «План Торьенте». ЦРУ изменило тактику после требования конгресса США прикрыть отделение в Майами. Были отобраны люди, которые прошли соответствующую подготовку на специальных базах, и созданы многочисленные террористические группы. Одновременно ЦРУ усилило «психологическую войну» против социалистической Кубы и сделало ставку на так называемый «Фонд Хосе Марти». Он был создан в 1969 году в стенах Калифорнийского университета на средства известного «Фонда Форда». Нужно было очень верить в необходимость той моей работы, чтобы выдержать фабрикуемые «Фондом Хосе Марти» ложь, искажения и извращения мыслей Марти, имеющие своей целью нанести моральный и политический ущерб нашей славной революции.

В зале звучал спокойный, уверенный голос, и был слышен стрекот кинокамер.

— С той поры «Альфой» не было совершено ни одного акта против Кубы, который не получал бы предварительного одобрения ЦРУ, — продолжал Хосе Фернандес Сантос и затем привел целый ряд конкретных примеров. — На территории США и ее баз в некоторых странах Центральной Америки под руководством инструкторов, подданных США, проходила военная и шпионская подготовка членов «Альфы». Ближайшее от Майами место — огороженная колючей проволокой зона в районе Эверглейдс, в семи милях от перекрестка дороги № 29 и шоссе Алигейтс Элей. Из уст самого Андреев Насарио Сархена узнал я о готовившемся покушении на команданте Фиделя Кастро во время его поездки в свободную Чили. Мне же стало известно о детально разработанном в ЦРУ плане высадки на Кубу в октябре 1974 года агентов Луиса Лобайны и Аристидеса Маркеса с той же целью. И снова, когда мне удалось проникнуть в замысел покушения на главу нашей партии Фиделя Кастро в 1976 году, планы империализма США, кровавых злодеяний ЦРУ были разрушены. — Слова Хосе Фернандеса Сантоса потонули в аплодисментах. — Тогда Фидель Кастро собирался посетить Мексику. В прессе о предстоящей поездке еще ничего не говорилось, а Патрисио Санчес, один из руководителей «Альфы», рассказал мне, что два активных агента ЦРУ уже ввезли необходимое стрелковое оружие и приготовились совершить свое гнусное дело в аэропорту Мехико. Компаньеро Фидель Кастро и президент Мексики все-таки встретились в небольшом городке на полуострове Юкатан.

И вновь в зале Амфитеатра раздались аплодисменты, отчего операторы капиталистических теле— и кинокомпаний вынуждены были выключить свои камеры.

Поднявшийся на трибуну вслед за Хосе Фернандесом Сантосом сотрудник Министерства внутренних дел Вальенте Гонсалес Моралес — человек в летах, со строгим, проницательным взглядом — рассказал, как он по заданию Центрального управления госбезопасности Кубы в 1959 году вошел в контакт с сотрудниками посольства США в Гаване, которые ввели его в контрреволюционную организацию «Антикоммунистический легион». Там он вскоре возглавил Отдел диверсий и саботажа. В июне 1959 года офицер ЦРУ Карлос Домингес, в то время военный атташе посольства США, сделал Вальенте Гонсалесу Моралесу предложение работать на ЦРУ, которое было заинтересовано прежде всего в физическом уничтожении руками членов контрреволюционных организаций таких руководителей кубинской революции, как Фидель Кастро, Рауль Кастро, Карлос Рафаэль Родригес. На втором месте стояла задаче создания новых и расширения уже действовавших на Кубе бандитских групп. С этой целью офицеры ЦРУ Роберто Франк и Карлос Домингес провели в Гаване в начале 1960 года инструктаж с двадцатью видными главарями контрреволюции. На том сборище было открыто заявлено, что усилия всех групп должны служить осуществлению планов правительства США, направленных на свержение правительства кубинской революции.

Далее слово взял Абель Гайдар Элиас — лицо его было изборождено глубокими морщинами, а глаза полны гнева.

В последнем ряду в зале, рядом со служебным входом во внутренние помещения Амфитеатра, сидели Педро Родригес и генерал Карденас. К тому и другому то и дело подходили их подчиненные, приносившие служебные бумаги.

— Еще в 1960 году я по заданию Центрального управления госбезопасности моей страны начал участвовать в деятельности контрреволюционной организации «30 ноября». Вскоре меня привлекли к осуществлению плана убийства Фиделя и Рауля Кастро. Этот план стал известен затем под названием «Дело Патти-Кандела». Он провалился! Тогда я перешел в «Движение революционного восстановления», которым из Майами руководил Мануэль Артиме, как оказалось впоследствии, агент ЦРУ. Став через два года ответственным за координацию деятельности всех групп на территории Кубы, я нелегально покинул Гавану на моторной лодке, с тем чтобы в США собрать необходимые фонды,

закупить оружие и переправить его на остров. Неподалеку от Майами, на военном катере сторожевой службы США, меня встретил агент ЦРУ Диосдадо Вега, более известный под кличкой «Эль Мехикано» и работавший в те годы начальником местной иммиграционной службы. Он представил меня офицеру ЦРУ по имени Джонни, который буквально через пару встреч предложил мне за приличное вознаграждение работать на ЦРУ. Прежде всего с меня потребовали полный отчет о работе «Движения» и его людях. Затем я прошел курс специальной подготовки по технике саботажа, был обучен обращению с отравляющими веществами и сильнодействующими ядами, взрывчатками типа С-3 и С-4 и различным способам тайнописи. Первое задание ЦРУ состояло в нелегальном возвращении на Кубу и передаче контрреволюционеру Сатурнино Рондону дальнобойной винтовки с телеприцолом. Я должен был научить его стрелять из нее. Он же намеревался во время митинга на площади Революции второго января шестьдесят пятого года совершить покушение на компаньеро Фиделя Кастро. Второе задание заключалось, в том, чтобы передать агенту ЦРУ, работавшему поваром в столовой клуба имени Херардо Абреу Фонтан, флакон с сотней таблеток цианистого калия. Повар обязан был отравить некоторых высших офицеров вооруженных сил революции. Мне также надлежало связаться с ведущими главарями контрреволюционных групп, выбрать из них пять человек и нелегально вывезти из страны, ЦРУ требовалось в иммиграции создать новое правительство Кубы, которое предполагалось временно обосновать в Гаити. Затем на протяжении нескольких лет я руководил — а иной раз и сам выступал в роли исполнителя — целым рядом враждебных акций против социалистической Кубы. Большинство из них не осуществлялось до конца, срывалось или не наносило особого ущерба.

Элиаса прервали аплодисменты в зале.

— В семьдесят первом году по заданию ЦРУ я вновь тайно прибыл на Кубу с тем, чтобы проинспектировать более десяти мест на побережье и определить их пригодность, для нелегального проникновения агентуры ЦРУ на Кубу. Затем при моей помощи в Пинар-дель-Рио и на островах Коко и Романо были созданы тайники со всем необходимым для шпионской деятельности шести групп, в каждой по трое командос. Последним, что я «совершил» для ЦРУ перед моим возвращением на родину, было задержание и полная ликвидация силами органов госбезопасности нашей революции шпионской сети из тринадцати агентов во главе с неуловимым прежде Хасинто Мартинесом Вальдесом. Своей базой, оснащенной оружием, взрывчаткой, ядами, радиостанцией и портативными радиопередатчиками, они сделали островок Хутиас.

В зале раздался смех, и все захлопали в ладоши, а к полковнику Родригесу подошел капитан Рамос и передал докладную записку на одной странице, Полковник пробежал глазами по строчкам, встал, дал понять жестом генералу Карденасу, что сейчас вернется, и вышел из зала. Капитан Рамос последовал за ним.

— Ну, что? Ни от Павона, ни от «Гуахиро» ничего нет?

— Приказано передать на словах. Майор Павон выходил на связь с дежурным. Толком и сам не мог объяснить, но сообщил, что из-за непредвиденных обстоятельств вынужден немедленно приступить к вооруженному захвату диверсантов. Обещал вскоре снова доложить обстановку.

— Какое невезение! Идите к машине, капитан, и не отлучайтесь от радиотелефона.

— Слушаюсь! И еще, полковник, за дверью этой комнаты вас ждет Роберто Веласкес.

Начальник Госстанции защиты растений был мрачен.

— Полковник Родригес! — воскликнул он вместо приветствия.

— Доброе утро, Роберто.

— Мало доброго, полковник! В тот день, когда я выехал в Ольгин по первому сигналу, советский специалист Владимир Александров вместе с одним нашим энтузиастом за двое суток установил по всему побережью северо— и юго-востока острова споровые ловушки, направленные против ветров, идущих к нам на остров. Прошла неделя. Ни в одной из ста двадцати пяти ловушек спор не обнаружено. А вот это нашли ваши сотрудники в мусорном ящике отеля «Каса-Гранде» в Сантьяго-де-Куба. Там были туристы из Канады, США и Франции. — Веласкос протянул Родригесу металлический цилиндр, на котором было написано по-русски: «Дезодорант для мужчин, фавн-табак. Поллена — Варшава. Дезодорант содержит добавку композиций душистых веществ типа табак».

— Объясните, Роберто.

— При исследовании снятых со стенки остатков содержимого обнаружены споры «пукцинии эрианти».

— Вот оно что!

— Более того, полковник, было проведено совещание совместно с советскими специалистами, находящимися в настоящее время на Кубе. Среди них оказались и фитопатологи, знакомые с ржавчиной пшеницы. Выходит, что споры бурой ржавчины пшеницы никогда не залетали с территории США ни в Европу, ни в Азию, ни на территорию СССР. Об этом прежде всего свидетельствует различный набор генов вирулентности в европейских и американских популяциях ржавчины. Известно, что даже популяции с западных и восточных склонов Кордильер, например, различны. Все советские товарищи в один голос заявили, что обширные водные пространства всегда служили хорошим средством изоляции. Так что приходится признать: разглагольствования о направлении ветров с африканского континента к нам но иначе, как дело определенно заинтересованных кругов на Севере. Теперь о самом больном. Подсчитан приблизительный ущерб, полковник. Он выразится в сумме восемьсот-восемьсот пятьдесят миллионов долларов! И еще, Флавио Баррето в эту пятницу подал заявление об отставке. Просит разрешения поохать учиться во Францию или СССР.

— Вот как! — Родригес задумался, — Плохие наши дела.

— Нет нам спокойной жизни. Вот я и пришел к выводу, что любая страна, возделывающая площади моногенными по устойчивости сортами любой сельскохозяйственной культуры, живет на грани голодной смерти. Пример с кофе, какао, кукурузой, а теперь и тростником.

Педро Родригес вопросительно смотрел на своего собеседника.

— Есть у меня на Госстанции один человек, Он и его друг из Института сахарного тростника учились в Советском Союзе. Я призвал их, и выяснилась картина, возможно, не совеем точная по цифровым данным, но верная в принципе.