Эль Корасон

Бенедиктов Кирилл Станиславович

– Я вас видел, сеньорита. Солнце как раз освещало галерею, а ваше прекрасное платье просвечивало сквозь листья.

Девочка закусила губу.

– Так я и знала! Ненавижу это платье! Ненавижу!

– Лаура!
– строго произнесла Миранда.
– Пожалуйста, веди себя, как подобает воспитанной девушке. Что подумает о нас сеньор Анненков?

– Если бы не вы, кузина, - казалось, Лаура с трудом сдерживает слезы, - если бы не вы, я бы никогда не надела это ужасное платье! Никогда в жизни!

Капитан подобрался, как

перед атакой. Женские слезы были для него страшнее иприта.

– Милая Лаура, - сказал он как можно мягче.
– Ваше платье великолепно, как, впрочем, и вы сами. Если вы не сочтете эту просьбу чересчур дерзкой, я просил бы вас подарить мне сегодня танец. Уверяю вас, я не самый плохой партнер по эту сторону Атлантики.

Пунцовая от смущения Лаура пробормотала что-то неразборчивое и спряталась за широкую спину разносившего напитки слуги.

– Да вы просто светский лев, капитан, - протянула Миранда, испытующе глядя на капитана.
– Держу пари, что бедная девочка будет считать минуты до начала танцев.

– Я никогда не заключаю пари с женщинами, - улыбнулся Анненков.
– Гораздо разумнее сразу же признать свое поражение.

– Какая-то у вас капитулянтская позиция, - недовольно пожала плечами брюнетка.
– Смотрите, как бы я с вами не заскучала!

– Уверен, что вас всегда сумеет развлечь майор Гутьеррес. Миранда надула губки.

– Фи, капитан, вы всегда такой грубый? Анненков не успел ответить.

– Военный атташе посольства Германии, барон Отто фон Корф, - провозгласил мажордом. Голос у него был зычный и гулкий, как у северного оленя в период гона.

– Юрка, - Стеллецкий ткнул приятеля локтем в бок, - а ты помнишь, у нас в училище был такой фон Корф? У него папаша еще служил в кавалергардах…

– Да не может быть! Что ж здесь, по-твоему, парижский салон?

Это там, знаешь, в один вечер можно повстречать половину своих петербуржских знакомцев…

– Вот увидишь, - зловещим шепотом проговорил Ник.
– Если окажется тот самый фон Корф - ты мне ставишь бутылку «бурбона».

Насколько помнил Анненков, юнкер фон Корф был типичным остзейцем - высоким, тощим, с худым неприятным лицом и тусклыми глазами. Человек, появившийся в зале вслед за мажордомом, более всего напоминал кота - большого, сытого, с добродушной, но хитроватой мордой. Одет он был в цивильное и на военного походил мало.

– Не он, - хмыкнул Анненков.
– Кстати, мы не договорились, что ставишь ты в случае проигрыша. Имей в виду, писку твою я пить больше не стану!

– Там видно будет, - разочарованно проворчал Стеллецкий.
– Эх, а я-то уверен был, что это - наш…

Пока военный атташе раскланивался с доном Луисом, дамы, нисколько не смущаясь присутствием Анненкова и Стеллецкого, потихоньку обсуждали достоинства и недостатки нового гостя.

– По-моему, господину барону стоило бы заняться своей фигурой, - негромко заметила Миранда.
– Я беспокоюсь за судьбу его пиджака.

– А что с его пиджаком, тетя?
– в голосе Лауры прозвучало неподдельное любопытство.

– Боюсь, он сейчас треснет, - поджала губы брюнетка. Лаура прыснула.

– Недобрые!
– Мария легонько шлепнула девочку веером.
– Посмотрите, какой у господина барона веселый взгляд! Не сомневаюсь, он всех нас чудесно развлечет!

– Я бы на твоем месте на это не рассчитывала, моя дорогая. У колбасников грубое чувство юмора. Это тебе не французы и даже не русские!
– заметила Миранда.

– Тише, тише!
– угрожающе прошептала Мария.
– Он идет сюда… или, лучше сказать, катится?

Барон действительно приближался. Объемистый живот плыл по воздуху, словно цеппелин. Золотая цепочка от часов, спадавшая в широкий карман брюк, позвякивала при ходьбе.

– Дамы, - поклонился он, утопив подбородок в жирных складках шеи.
– Господа офицеры! Я поражен, обнаружив в столь диких краях такое изысканное общество!

– Здравствуйте, барон, - сказал Анненков.
– Простите мое любопытство: вы, случайно, не выпускник юнкерского училища в Санкт-Петербурге?

Фон Корф, казалось, совсем не удивился вопросу.

– Нет, капитан. Я никогда не был в Санкт-Петербурге. Однако упомянутое вами училище заканчивал мой дальний родственник по отцовской линии, тоже фон Корф. Знаете, нас, фон Корфов, довольно много в разных частях света. Мы - как это по-испански?
– весьма плодовиты!

Лаура захихикала.

– Вы напрасно смеетесь, сеньорита, - добродушно заметил барон.

– Представители высшей расы должны заботиться о своем воспроизводстве. Чем больше здоровых и крепких детей произведут на свет женщины Германии, тем лучше для Рейха.

– О Господи, - негромко сказал Стеллецкий по-русски.
– Так он из этих…

– Вы знакомы с расовой теорией доктора Ганса Гюнтера, господа?

– чувствовалось, что барон оседлал своего любимого конька.
– Это величайший ум нашего времени! Вам, дамы, я бы тоже порекомендовал ознакомиться с его трудами, ибо доктор уделял особое внимание проблеме упадка нравственности и распада крепкой нордической семьи!

– Что вы говорите?
– проворковала Миранда.
– И что же говорит ваш Гюнтер о распаде семьи?

– Я больше не выдержу, - шепнул Стеллецкий Анненкову.
– Пойдем и немедленно выпьем, Юрка, иначе я этому борову наговорю гадостей. Ты же знаешь, я колбасников с самой войны ненавижу…

– Интересно, здесь только шампанским потчуют?
– поинтересовался капитан.
– А как насчет чего-нибудь покрепче?

– Что-нибудь покрепче, сеньор капитан, я предложу вам у себя в кабинете, - проговорил внезапно возникший дон Луис.
– Постарайтесь незаметно исчезнуть после ужина, хорошо? Ник покажет вам дорогу…