Ельцин
Шрифт:
Подобные проекты могли преуспевать только при условии получения средств, не предусмотренных сковывающим экономическим планом. В деле добывания кусков от советского «казенного пирога» энергия и связи Ельцина были незаменимы. «Область промышленная, вагоны с мясом, маслом, другими продуктами я выбивал из Центра, — писал он в мемуарах, — приходилось чуть ли не целыми сутками, не вылезая из кабинета, звонить, требовать, грозить». То же самое он делал и в сфере жилищного строительства [349] . Даже критики признают его креативность и упорство. Манюхин отдает ему должное за «выбивание средств из Центра», за местные инициативы и за добывание товаров и лекарств. Когда его нажим не давал результатов, «вплоть до Генерального секретаря доходил Борис Николаевич» [350] .
349
Ельцин Б. Записки президента. С. 251.
350
Манюхин В. Прыжок назад. С. 30, 84.
В поздний советский период мировоззрение Ельцина претерпело определенные изменения. В некоторой степени эти изменения имели под собой интеллектуальную основу. Борис и Наина выписывали пять или шесть ежемесячных «толстых журналов». Подписываться на собрания сочинений Борис начал еще в УПИ и потом не отказался от этой привычки. После переезда в Москву в 1985 году на самодельных полках в его домашнем кабинете разместилось около 6 тысяч томов. Ельцин часто устраивал на работе дискуссии по тем социальным вопросам, которые могли обсуждаться в советских СМИ [351] . Он даже читал несколько произведений диссидентов. Мне Ельцин
351
Борис Ельцин, третье интервью с автором, 12 сентября 2002; Юрий Петров, второе интервью с автором, 1 февраля 2002. Как говорит Наина Ельцина (второе интервью с автором, 18 сентября 2007), когда они поженились в 1955 году, у Бориса уже было немало книг, и они повесили книжные полки еще до того, как успели купить другую мебель. Работая в строительстве, он читал больше, чем после перехода в партийный аппарат, но чтение не бросал никогда. Те, кто приходил к Ельциным в конце 1980-х годов, поражались его огромной библиотеке, размещавшейся на некрашеных деревянных полках в холле точно так же, как в Свердловске.
352
Третье интервью Б. Ельцина и замечания Наины Ельциной во время интервью.
353
Горюн А. Борис Ельцин. Т. 2. С. 20–21. Горюн пишет, что эта поездка произошла в 1968 году, после того как Ельцин перешел на партийную работу. В своей партийной карточке (ЦДООСО, фонд 4, опись 116, дело 283, с. 5, 300) Ельцин указал, что это было в мае 1966 года, когда он еще возглавлял строительный комбинат. В деле говорится, что до перевода в Москву в 1985 году он десять раз был за границей: четыре раза на отдыхе и шесть раз в командировке. Шесть раз он ездил в страны советского блока (дважды в Болгарию и Чехословакию, в Румынию и на Кубу) и четыре раза на Запад (в 1966 и 1974 годах — во Францию, в 1971 году — в Швецию и Финляндию, в 1984 году — в Западную Германию). В целом он провел на Западе от трех до четырех недель.
354
Расшифровка интервью с Майком Уоллесом для программы CBS 60 Minutes («60 минут») 6 октября 2000 года (предоставлена Джонатаном Сандерсом). Этот фрагмент не вошел в программу. В «Записках президента» (с. 250–251) Ельцин упоминает, что жена рассказывала ему о дефиците продуктов, который она наблюдала сама во время посещения рынка и который обсуждался у нее на работе.
Большей частью Ельцина занимали проблемы земные, а не философские или исторические. Его не мучила некая метафизическая жажда реформ, демократии или свободного рынка, однако внутреннее чутье подсказывало ему, что советский строй снижается в эффективности и постепенно загнивает. В «Исповеди на заданную тему» он выражает это следующим образом: «Постепенно чувствовалось: все больше и больше вроде бы хороших и правильных постановлений бюро при контроле оказывались невыполненными… Система явно начинала давать сбой» [355] . В 1990 году, когда вышла его книга, это стало еще более очевидно, но первые предвестники возникли еще в 1980 году — до водворения Рональда Рейгана в Белом доме, до эскалации гонки вооружений и до того момента, когда Михаил Горбачев провозгласил перестройку. Ельцин жаловался приятелям, что работа отнимает у него все время, потому что окружающие его люди все как будто разделяют мистическую веру в способность наделенных властью чиновников решить любые проблемы одним приказом. Ему пришлось отказаться от поездки с институтскими друзьями на озеро Байкал, потому что сельскохозяйственные бюрократы опасались, что в его отсутствие произойдут задержки с уборкой урожая. «Мне рассказывают, — с горечью говорил он другу, — если я поговорю [перед колхозниками], после меня коровы лучше доятся и молоко еще жирней» [356] . Не стоит уточнять, что Ельцин считал, что проблему следует решать эволюционным, а не революционным путем. Как говорил Олег Лобов, «он думал, как использовать возможности той системы, которая есть. Он не высказывал большого недовольства системой в целом, а скорее недовольство по конкретным делам» [357] . Бацилла недовольства поселилась в Ельцине еще до того, как он в 1985 году уехал в Москву. Когда в 1988 году его спросили о том, как он отнесся к присуждению ему в 1981 году ордена Ленина, он ответил, что в то время ценил признание, но «брежневская система постоянно свербела в мозгу, и внутри я всегда нес какой-то внутренний упрек» [358] . В следующем году Ельцину, депутату советского парламента, пришлось объяснять, как его точка зрения менялась в реформистском направлении. Он сказал, что его взгляды «постепенно трансформировались», и процесс этот длился шесть-восемь лет, зародившись в начале 1980-х годов, в Свердловске [359] .
355
Ельцин Б. Исповедь. С. 64.
356
Лидия Соломония, интервью с автором, 11 сентября 2004.
357
Интервью Лобова.
358
Положенцев В. Привет, прибалтийцы! //Это интервью состоялось в июле 1988 года, но никогда не публиковалось.
359
Караулов А. Вокруг Кремля. С. 111.
В этом отношении Ельцин шел в ногу с частями регионального сообщества. Критические настроения были свойственны Среднему Уралу. В Свердловске проживало больше ученых, исследователей, студентов и людей искусства, чем в любом другом городе Советского Союза, за исключением Москвы и Ленинграда. Несмотря на приказной тон Ельцина в разговоре с Лукьяниным и автократические наклонности обкомовского отдела культуры, власти намеренно закрывали глаза на незарегистрированные самодеятельные организации, где читали стихи и обсуждали кинофильмы. Свердловский комитет комсомола не только терпимо относился к массовым фестивалям песни и богемным джаз-, рок— и киноклубам, но и выделял им помещения и оборудование. Экспериментальные дискуссионные кружки были организованы в нескольких институтах и университетах. Один из них, на философской кафедре УПИ, был основан Геннадием Бурбулисом, впоследствии ставшим большим политиком в ельцинской России. Молодежно-жилищные комплексы получили кабельное телевидение, находившееся вне официальной цензуры. Короче говоря, «в Свердловске и Свердловской области изменения в атмосфере общественной жизни начали происходить до начала перестройки» [360] . Ельцин оказался предусмотрителен и с этими явлениями не боролся. Он увещевал партийную и комсомольскую организации стараться придать своей деятельности больше привлекательности в глазах впечатлительной молодежи и предлагать ей программы, соответствующие ее вкусам и ценностям, воспеваемым советской пропагандой: «Когда существует разрыв между словом и делом, [это] особенно отрицательно влияет на молодежь» [361] .
360
Рыженков С., Люхтерхандт-Михалева Г. Политика и культура в российской провинции: Новгородская, Воронежская, Саратовская, Свердловская области. М.: Летний сад, 2001. С. 161. О группе в УПИ см.: Бонет П. Невозможная Россия. С. 123. После того как в конце 1970-х годов Юлий Ким дал в УПИ несанкционированный концерт, музыкальный клуб института закрыли, а пригласившего певца преподавателя уволили. См. также: Сет А. Молодежь и политика: возможности и пределы студенческой самодеятельности на востоке России (1961–1991) // Критика. № 7 (зима 2006). С. 153–157.
361
ЦДООСО, фонд 4, опись 100, дело 116, с. 119.
Конкретная проблема, доставлявшая все больше неудобств, заключалась в чрезмерно централизованной и медлительной работе механизма советской власти. В коммунистической системе эпохи застоя решения, отвечающие местным интересам, ожидали особого согласования с Москвой годами. Свердловские специалисты впервые обратились в центр с запросом на одобрение строительства в городе метро еще в 1963 году; предварительное решение было принято в 1970 году; чтобы начать работы в 1980 году, Ельцину пришлось, договорившись о встрече через Андрея Кириленко, разговаривать лично с Брежневым, который предложил ему самому от руки написать проект резолюции Политбюро. Первые станции приняли пассажиров лишь в 1994 году [362] . Для того чтобы сдвинуть государственную машину с места, требовались смелость и изобретательность. Серовская трасса была построена за двадцать лет без какой-либо помощи из центра. Ельцин надавливал на директоров заводов и районных руководителей, чтобы они давали нужные материалы, оборудование и рабочую силу. Первый секретарь, которого в одних ситуациях вполне можно было назвать царем и богом, в других оказывался в положении надоедливого просителя. В его распоряжении были тысячи ответственных работников, но тысячи находились и вне его досягаемости, в том числе те, кто занимал высокое положение в военно-промышленном комплексе. Государственных промышленников нельзя было заставить помогать, их нужно было убеждать. Но даже когда они соглашались, Москва могла неожиданно сменить направление и присвоить все местные достижения. В 1980 году Ельцин и Юрий Петров уговорили руководство двадцати свердловских заводов, преимущественно оборонных, совместно изготовить для нужд области тяжелые бороны для пахоты, аэрации и прополки полей. Они были вне себя от гнева, когда руководство Госплана решило забрать бороны и направить их на Украину, заявив, что свердловские земли пригодны только для выпаса скота. Ельцин звонил в Госплан, разговаривал с министром сельского хозяйства и с Михаилом Горбачевым, в то время занимавшим пост секретаря ЦК по сельскохозяйственным вопросам, но все было тщетно [363] .
362
Свердловск стал пятым городом РСФСР, где было построено метро. Разговор Ельцина с Брежневым описан в «Исповеди». Но ключевую роль сыграл Андрей Кириленко. Он получил согласие от советского министра путей сообщения, Ивана Павловского, во время одного-единственного телефонного разговора, хотя он неправильно назвал проект — «метр» вместо «метро». См.: Манюхин В. Прыжок назад. С. 130.
363
Второе интервью Петрова. Чрезмерная централизация также процветала внутри КПСС. Лобову, второму секретарю обкома, приходилось просить ЦК позволить нанять еще одну уборщицу. См.: Бонет П. Невозможная Россия. С. 41.
Подобные действия заставили Ельцина задаться вопросом, которому суждено было сыграть важную роль в будущем, — вопросом о месте России в советской федерации. Свердловск проигрывал в отношениях с Москвой отчасти потому, что регионы Российской Советской Федеративной Социалистической Республики не имели посреднических структур, которые были в других республиках. В РСФСР было беззубое правительство и практически отсутствовал аппарат КПСС. Партийная структура была устроена таким образом, что российские области (и другие по-разному называемые регионы) отчитывались перед чиновниками всесоюзного уровня, в то время как на Украине и в Казахстане имелся республиканский Центральный комитет, бюро и первый секретарь. Было не игравшее никакой роли бюро ЦК по делам РСФСР в 1936–1937 годах при Сталине; оно было восстановлено Хрущевым и окончательно упразднено Брежневым в 1965 году. Русские «всегда были самой неудобной нацией Советского Союза, слишком большой, чтобы ее игнорировать или придать такой же узаконенный статус, как и другим многочисленным национальностям Советского Союза» [364] .
364
Martin T. The Affirmative Action Empire: Nations and Nationalism in the Soviet Union, 1923–1939. Ithaca: Cornell University Press, 2001. P. 395.
Работая на Урале — то есть задолго до переезда в Москву, — Ельцин усвоил, что у России как союзной республики СССР есть нешуточные проблемы. Во время одного из интервью он поделился со мной следующим: Россия была «дополнением» или «придатком» имперского советского центра, никем не ценимым «донором» для остальных. «В Свердловске [я об этом] думал, но начал уже и говорить… пока негромко, пока, может быть, вполголоса» [365] . Наина Ельцина и проектный институт, где она работала, предпочитали иметь дело с заказчиками из Казахстана, где она жила в детстве, а не с российскими организациями. Казахи, в отличие от русских, могли принимать решения оперативно [366] . В начале 1980-х годов Ельцин и Петров кратко записали трехэтапную схему перемен: децентрализация советской федеративной системы; сплочение институтов власти России путем укрепления российского правительства и создания республиканского комитета КПСС или аналогичной структуры; разделение РСФСР на семь или восемь региональных республик (одной из которых должен был стать Урал), достаточно сильных для того, чтобы справиться с полученной автономией. О своем проекте они никому не рассказывали. Двадцать лет спустя Петров в беседе со мной счел это нормальным проявлением уральской самостоятельности. Такие мысли давно витали на Урале. Данная схема предвосхищает позицию, которую Ельцин займет относительно советского федерализма в 1990–1991 годах [367] .
365
Второе интервью Ельцина.
366
Замечания Наины Ельциной во время третьего интервью с Борисом Ельциным.
367
Второе интервью Н. Петрова. О региональной автономии см.: Harris J. R. The Great Urals: Regionalism and the Evolution of the Soviet System. Ithaca: Cornell University Press, 1999; Herrera Y. M. Imagined Economies: The Sources of Russian Regionalism. Cambridge: Cambridge University Press, 2005.
Еще одна область зондирования, ставшая определяющей для политики перестройки, была связана с отношениями между лидером и народными массами. Советские партократы редко оказывались бок о бок с обычными людьми. Если они шли на контакт с населением, то происходило это чисто формально, участников отбирали заранее из числа лояльных граждан, а поводом являлись государственные праздники или формальные выборы с единственным кандидатом в бюллетене. После 1960 года общение стало еще более ритуальным, чем когда-либо раньше [368] . На посту первого секретаря Ельцин сделал все, что было в его силах, чтобы придать этим обрядам более живой характер.
368
См. по этому вопросу: Yurchak A. Everything Was Forever, Until It Was No More: The Last Soviet Generation. Princeton: Princeton University Press, 2006. P. 54–59.
На закладку свердловского метро в августе 1980 года он пригласил пионеров, которые играли на горнах и барабанах и вручали цветы заляпанным грязью строительным рабочим, а также членам бюро обкома, с вытянувшимися лицами стоявшими за спиной первого секретаря [369] . В ознаменование начала избирательной кампании 1984 года по выборам в Верховный Совет СССР Ельцин глубокой зимой организовал железнодорожное турне по отдаленным районам области. Локомотив тянул два вагона. В одном сидели обкомовские чиновники, в другом — 22 певца и музыканта, сманенные в это путешествие из свердловских театров:
369
Церемонию можно увидеть в фильме «Президент всея Руси», ч. 1.
Все дни этой агитационной поездки (с 20 по 25 февраля 1984 года) по грязным и малопригодным для жизни городам севера проходили по одной программе. По утрам путешественники из «политического» вагона направлялись в очередной колхоз или совхоз, где Ельцин взывал к крестьянам, чтобы они содержали стойла в такой же чистоте, как собственные дома. Днем он прочитывал доклад на политико-экономические темы перед местными коммунистами, а по вечерам — как бальзам на душу после утомительных речей, выговоров и критики со стороны первого секретаря — начинался долгожданный концерт… [Артисты] были удивлены способностями Ельцина: оказалось, что он не только знал наизусть песенки из оперетт Оффенбаха, но и помнил фамилии работников тех предприятий, которые посещали участники агитпоездки [370] .
370
Бонет П. Невозможная Россия. С. 78.