Ельцын в Аду
Шрифт:
Потом был Примаков, взявший на себя неблагодарную роль ликвидатора последствий дефолта. В благодарность за наведенный порядок его тоже выгнали взашей.
Степашин продержался меньше всех — 82 дня. Пытался проявлять принципиальность: отказался начинать кампанию против «Мост-Медиа», не назначал рекомендованных ему Семьей министров, задрал ножку на Березовского.
«Мы с вами остаемся в одной команде», - ласково сказал ему на прощание Ельцин. Больше они никогда не встречались...
Большинство этих увольнений проходили со скандалами: с выбрасыванием вещей и отключением телефонов. Лебедя вообще едва не арестовали — боялись, что он увезет со Старой площади свои архивы.
Причем царь Борис не только вычеркивал изгнанников из памяти и сердца, но и запрещал общаться с ними другим. Главе кремлевской администрации Сергею Филатову президент выговаривал за Бурбулиса и Степашина: «Перестаньте с ними дружить, если хотите остаться в нашей команде».
А вскоре сам Филатов на собственной шкуре ощутил Борискину опалу: в январе 1996 года его сняли с должности! Он позвонил Илюшину, первому помощнику президента:
– «Я поеду на десять дней в Железноводск, можно бумаги мои из кабинета пока не выкидывать?»
– «Ну что Вы, Сергей Александрович. Все будет по-человечески. Отдыхайте, я прослежу».
Бумаги выкинули через полчаса после данного обещания...
– Ренегат Ельцин явно разделяет мое мнение: “Благодарность – это такая собачья болезнь”!
– захохотал Сталин. Рябов на секунду замер, но продолжил:
– Равных себе Ельцин не терпел. Тех, кто слабее, - презирал. И проблема была вовсе не в профнепригодности этих чиновников: просто Борису неприятно было осознавать, что рядом с ним работают люди, помнящие его падения; видевшие его в опале и забвении; они были живым напоминанием его прошлого, о котором президент хотел позабыть как можно скорее.
А как он боялся конкурентов! Был один эффективный способ, как избавиться от своего врага в Кремле. Надо было прийти к Ельцину и сказать: “Борис Николаевич, а все-таки Вы не ошиблись с Ивановым! Такой замечательный деятель! Все про него говорят: “Второй Ельцин!” Многие даже спрашивают: “Не он ли будет Вашим преемником?” Повторять уже не требовалось: объект похвалы уходил в политическое небытие!
Весной 1993 года у выступавшего на “Эхе Москвы” вице-премьера Шахрая журналисты поинтересовались:
– “А Вы президентом хотите быть?”.
– “Очень хочу”, - честно признался тот, имея в виду 2000-й год.
Через неделю, на встрече с главными редакторами СМИ, президент рычал: “Не дождутся, панимаш, никакие Шахраи... Ничего они не дождутся!”
Вице-премьер написал заявление об уходе, пошел к шефу. Тот смутился: “Мне ж не сказали, что это через срок... Кругом одни сплетники, панимаш... Никому нельзя верить...” Тем не менее заявление подписал.
Осенью 1995 года министр иностранных дел Козырев прилетел в Мурманск.
– “Ты как отнесешься к моему выдвижению в президенты?” - поинтересовался он у местного губернатора Комарова, пока они ехали в машине. Никого, кроме них и водителя, в салоне не было. Стоило Козыреву вернуться в Москву, как Ельцин мгновенно перестал его принимать и в упор – даже на официальных мероприятиях – не замечал. Две недели спустя тот был уволен.
Время от времени царь Борис специально устраивал боярам проверки.
– “Вот такой преемник мне и нужен, - доверительно говорил он потенциальному конкуренту, похлопывая его по плечу.
– Вы готовы... ежели чего...”
Несколько раз он даже изображал приступы, хватался за сердце, начинал хрипеть:
– “Болит, панимаш, сердце... в любую минуту могу умереть... на кого оставить Россию?”
От реакции испытуемого целиком зависела его будущая судьба... Если он соглашался стать преемником, то становился политическим нулем.
А как Борька поспешил расправиться с самым главным конкурентом – бывшим своим благодетелем Горбачевым?!
– Какой, на хрен, благодетель...
– попробовал протестовать ЕБН, но Рябов не позволил ему лгать:
– Он тебя в ЦК взял, хозяином Москвы сделал, в Политбюро ввел, а когда ты на него взлаял, не уничтожил тебя политически, а оставил на посту фактически замминистра – заместителя председателя Госстроя СССР. И как ты его “отблагодарил”, когда он упал? Начал с того, что отобрал у него Барвиху... Зачем?
– Да меня Наина постоянно долбила: “Когда переедем, когда переедем?” Взамен Меченый попросил другую дачу - “Москва-река-5”: там, где он жил когда-то. Согласился: пусть забирает...” Забавно получилось. В 1986 году генеральный секретарь Горбачев уступил объект “Москва-река-5” кандидату в члены Политбюро Ельцину. А пять лет спустя все стало наоборот!
– Ну, это ты поначалу в доброту и демократичность играл. Но мы поняли, чем все кончится, когда рано утром, в 8.20 ты с прихлебалами вскрыли дверь горбачевского кабинета и прямо на рабочем столе бывшего президента бывшей державы распили бутылку коньяка под конфетку. Когда Горбачев узнал об этом, то отреагировал одной фразой: “Пир зверей”...
Через полгода выделенный ему лимузин ЗИЛ был заменен обычной “Волгой”, число охраны сократилось с двадцати человек до трех. К середине 90-х пенсия экс-президента СССР равнялась 2 долларам США, а в его бывшей представительской квартире жила дочка твоего держателя общака – олигарха Березовского...
– Ну ты, Яков, это... зря меня форшмачишь (опускаешь), - возразил своему экс-благодетелю ЕБН.
– Не всех же я раскороновывал из-за ревности...
– Не всех, - согласился Рябов.
– У тебя имелось очень выгодное для бестолкового начальника качество: ты всегда умел находить “крайних”. К примеру, виновником провала твоей экономической реформы ты назначил Егора Гайдара...
– Судя по описаниям его внешности, этот герр смахивает на жертвенную овцу, а, судя по его действиям во главе правительства России, он оказался настоящим бараном, - вмешался Ницше.
– В каком скотском загоне ты его отыскал, Борис?