Ельцын в Аду

Пульвер Юрий Евгеньевич

– Насколько он был велик?
– тут же уточнил автор “Заратустры”.

– А толком никто так и не знает до сих пор!
– огорошил собеседника Титкин.
– Гайдар обнародовал сумму внешней задолженности СССР в 110 миллиардов долларов, Касьянов – 95 миллиардов, ЦРУ США насчитало 70,2 миллиарда, представители Счетной палаты РФ – 37 миллиардов, последний премьер СССР Павлов – 35 миллиардов.

– Какие гигантские суммы и какой огромный разброс!
– воскликнул немец, привыкший жить на копейки, то бишь пфеннинги, и потрясенный колоссальностью цифр.
– Такие долги невозможно отдать!

– Вполне возможно! В то же время Советскому Союзу 49 государств должны были свыше 120 миллиардов долларов. Такому положительному сальдо можно только завидовать! Но деньги из страны отправляли не по ведомостям Счетной палаты, а по документам, составленным ельцинскими экономистами-финансистами. Куда, на какие счета – догадаться не трудно.

– А зарубежные дебиторы вам что-то платили?
– поинтересовался Ницше.

– А ты у Бориса спроси!

– Пацайку (крохи) они нам вернули!
– вынужденно признался главный вор в законе.

– Работа с долгами была превращена в сверхдоходную подпольную индустрию, - продолжил Титкин.
– Именно благодаря ей так быстро выросли многие известные олигархи.

– Я не при делах, - попытался оправдаться ЕБН.

– А кто при делах – Пушкин?!

– Я – тем более нет!
– поступил отказ от Александра Сергеевича.
– Поганая национальная русская привычка – меня ко всему приплетать!

– Это была компетенция и обязанность финансово-экономического блока правительства - при объявлении правопреемства России подвести под активы и пассивы, доставшиеся в наследство, базу международного права. С участием МИДа, конечно. Но никто даже пальцем не пошевелил. Все заявления Борьки и его прихлебателей – ворюг о том, что долги Советскому Союзу – свыше 120 миллиардов долларов – дебиторы должны отдавать России, воспринимались в мире как чистая риторика.

– А как эти пустые слова должны были восприниматься?
– заявил хор голосов из капиталистических зон ада.
– СССР ликвидирован – возвращать кредиты некуда и некому. России? А с какой стати? Требовать можно все что угодно, однако где правовые основания? Россия должна была перезаключить муждународные договоры и перевести финансовые активы Советского Союза на себя, что не сделала и делать не собиралась. Зато потом команда Ельцина с завидной активностью втащила страну в Парижский клуб, который решил-таки судьбу тех самых долгов СССР.

– Зачем ты туда обратился?
– в лоб спросил своего спутника Ницше. Тот не ответил.

Трибуну оратора снова занял Титкин:

– Там можно было с большим успехом обтяпывать темные дела! В Парижском клубе сделки ведут за закрытыми дверями. Сколько десятков миллиардов ушло направо, а сколько – налево, в том числе переговорщикам от России, посторонним знать не положено. Парижский клуб сразу же уполовинил обязательства других государств перед Советским Союзом (считай, перед Россией) – со 120 до 60 миллиардов. А потом стал пилить оставшуюся сумму.

– Но вы ведь тоже могли плюнуть на своих кредиторов?
– уточнил философ.

– Могли. Но тогда арестовали бы нашу собственность за рубежом и перед нами замуровали бы все ходы к внешним займам. А Россия, как финансовый диабетик, уже была не способна жить без импортного долларового инсулина. В конце брежневского периода за Советским Союзом числился внешний долг всего в десять миллиардов долларов. А сколько заняла при Горбачеве сама центральная власть и сколько под гарантии Кремля набрали для самостийных союзных республик – вопрос сложный. Впрочем, его тоже можно было решить: достаточно было посчитать и юридически оформить договоры с каждой бывшей союзной республикой. Но и этого не сделали.

– Я тоже имею что сказать на сей счет, - стал давать свои показания бывший председатель Центрального Банка РСФСР Георгий Матюхин.
– Когда мы начали в декабре 91-го работать с Внешэкономбанком, то обнаружили пропажу 12 миллиардов долларов валютного резерва и 300 тонн золота. В октябре-декабре 91-го на круизных теплоходах сначала по Волге, затем по Черному морю деньги и золото покинули пределы России. И это в то время, когда сама страна жила впроголодь. Информация о моем рытье в “грязном белье” нового режима дошла до Ельцина и стала одной из причин моего быстрого освобождения от работы.

А еще одну историю я слышал от министра по делам СМИ Михаила Полторанина. Ему позвонил по старой дружбе президент Казахстана Нурсултан Назарбаев – Ельцин был недоступен. Спросил: “Зачем вы принимаете самоубийственные решения?” Какие? Оказалось, что российское правительство запретило Магнитогорскому металлургическому комбинату принимать окатыши с Соколовско-Сарбайского горно-металлургического комбината. А других поставщиков у магнитогорцев не имелось. Чиновники Казахстана звонили нашим министрам экономического блока: “Вы же Магнитку остановите!” Им отвечали: “Ну и что! Ваше-то какое дело!”

– Идиотизм!
– вынес свой вердикт “первый имморалист”.

– Это не глупость, а продуманная политика: задушить прибыльные стратегически важные госпредприятия – отказом в сырье, финансах и фондах , довести их до ручки, а потом продать за копейки нужным людям. И при этом бить себя в грудь на трибунах: “Госсобственность хуже чумы – мы с трудом спасаем экономику от краха”.

Полторанин тогда связался с президентом, а тот его отфутболил к Гайдару. Тот ничего делать, естественно, не стал. Так вот, Ельцин, ответь: зачем ты разрушил государственный сектор экономики?

– “Оставить в экономике значительную часть государственного сектора, да еще на много лет, как предлагал ты?.. Так не пойдет!
– процитировал свои некогда сказанные слова ЕБН в своей резкой манере.
– Не получится что-то у капиталистов, все начали бы сравнивать и кричать: “Давай назад!” Да еще со всероссийскими забастовками. Это была бы реальная угроза возврата к социализму”.

– А чем тебе не угодил социализм? И разве тотальный капитализм самоцель? Создать всем равные условия, и пусть конкуренция выявляет, что больше подходит нашему обществу.