Ельцын в Аду

Пульвер Юрий Евгеньевич

Вновь прибывших обыскивают в бане сотрудники и помещают в карантин. Тут же активисты начинают отнимать понравившиеся вещи. Недовольных избивают. Лупят за все. Калечат даже в том случае, если просто морда не понравилась.

Попадая в такой отряд, осужденный остается под властью беспредельщиков. Его могут поднять ночью, ради развлечения побить, забрать передачу. Можно, конечно, не стерпеть беспредела и убить обидчика...

– Разве в аду можно умереть?

– Фактически — нет, в воспоминаниях и ощущениях — можно, причем тысячи раз! Но вернусь к тому случаю, который описывал. Что ожидает зэка, который завалил активиста и успел добежать до штаба? Дежурный по колонии поместит его в штрафной изолятор, а ночью откроет двери карцера, и туда вломятся несколько кентов убитого. До утра они будут издеваться над мокрушником, а напоследок опустят. Так что решившийся на отчаянный поступок станет сразу и инвалидом, и гребнем.

Администрация всячески заботится об активистах. Они меньше мучаются, их не наказывают даже за грубые нарушения. Чтобы бойцы держали себя в форме и могли заниматься спортом, в столовой им готовят — отдельно от мужиков — качественную еду. В отрядах они занимают, потеснив остальных, спальные секции и устраивают в них спортзалы.

– Точно такие же порядки царили в наших концентрационных лагерях!
– подал голос Гитлер.
– Там немцы-уголовники притесняли остальной спецконтингент, получая дополнительное питание и другие поблажки.

– Ничего нового ты, бесноватый фюрер, не изобрел!
– воспользовался возможностью принизить достижения своего заклятого врага Сталин.
– Урок против других зэков, особенно политических, использовали еще в царской России. Но в массовых масштабах воровское движение в зонах первым устроил я. В концлагерях уголовников убеждали: «Вы хоть и временно изолированные, но члены общества, вы остались патриотами, строителями социализма. Вам с врагами народа не по пути. Чем больше их сдохнет здесь, за проволокой, тем лучше для государства». И криминальные элементы нас слушали! Инженеров, учителей, ученых, студентов урки — вместе с охранниками!
– морили голодом, резали с особым удовольствием. Сотни тысяч латышей, эстонцев, литовцев, поляков, молдаван, украинцев, цыган, корейцев, чечен, евреев, спасшихся от фашистов, гибли ежегодно в ГУЛАГе вместе с пережившими войну германскими солдатами и немцами Поволжья. Смерть инородцам и иноверцам! Смерть интеллигентам! Смерть фраерам! Смерть фашистам! Лозунги смешались с кличем блатных, с воплями религиозных фанатиков и расистов. Учитесь, Гитлерюга и ты, ренегат Ельцин: вот как надо работать!

– А жулики что предпринимают по сему поводу?
– гид продолжал допрашивать своего подопечного.

– Да ничего серьезного воры в красных колониях сотворить не могут! Пробовали присылать туда своих смотрящих. Тех избивали до увечий, а если не успокаивались — опускали.

«Первому имморалисту» надоела обычная уголовщина. И он попытался перейти к более высоким материям:

– Борис, а как в твоей зоне насчет религии?

– Как и на земле! Молись на здоровье, ходи в церковь, сколько влезет. Водолазы (попы) имеются. Не советую только вступать в так называемую общину, созданную с помощью администрации. Среди них много приспособленцев: педофилов, убийц, обиженных. Эти, типа, верующие просто желают выделиться — блеснуть чешуей. Прочитав по слогам часть Евангелия, пристают к народу и «проповедывают слово Божие» (на самом деле вколачивают баки - несут бред и ахинею). Утверждают, что приобщают осужденных к православию, хотя на самом деле агольчают (мешают) уверовать.

– А есть ли за решеткой истинно верующие?

Отозвался издалека Дьявол:

– Как и в ельцинской «православной» России, их фактически не более пяти процентов. Я не видел, чтобы в Пасху после слов «Христос воскрес» кто-то попытался троекратно расцеловаться. И ладно бы с петухом, так и с мужиком стесняются. Вот и получается, что христианство практикуют в пекле по уголовным понятиям, с оглядкой на братву.

Кстати, зэки очень суеверны и верят в приметы. Например, нельзя свистеть — денег не будет. Идиоты! Свисти не свисти в пекле — денег все равно не будет! Как и при живом Ельцине, если ты не чиновник, бандит или олигарх!

Ну, блудни, что впали в распятие (переживаете)? Чего заткнулись?! Почему я наблюдаю наличие отсутствия улыбок на ваших мордах? Если на земле только и слышишь “ха-ха, хи-хи” и высказывания, полные юмора, то в моем хозяйстве все (за редким исключением) вечно на “гуммозе” (грустные).

– А о чем можно говорить в таких в буквальном смысле слова инфернальных условиях, Ваше адское величество?
– не утерпел Ницше.

– Не скажи, Философ! Находят темы! Кисляк сман...ячат (сделают кислую мину) – и давай вести умные разговоры (по их разумению, умные) о политике. Еще любят про понятия чесать - то не катит, это в падлу. Особенно преуспевают в таких речах помоечники. У кого-то на религии крыша съехала, у других – на колдовстве или рациональном питании. От дегенерата, пившего при жизни денатурат и барбитуру, как-то услышал: “Соль есть вредно!”

А то мода пошла в побеги уходить. Никто, правда, так и не убежал, но много раз пытались. То вскарабкаются на забор и в колючей проволоке с путанкой застрянут. То по доске через запретку пробуют перелезть – вниз сверзятся. Забавно!

А вообще что-то скучно тут у вас. Дэпан, устрой-ка им настоящий, а не поверхностный шмон. Во все дырки загляни, ха-ха-ха!

И с сатанинским хохотом Дьявол исчез. Бес-искуситель радостно потер лапы:

– Слышали, что Хозяин приказал?! Щас посмотрим, что там у вас внутри!

– Говно у них внутри, - подал реплику Ельцин, - до самого верха, оттого у всех них глаза только коричневого цвета!

– Это правда, некрестник, - согласился бес-оперативник.
– Но для кого какашки, а для кого – вещь! Знаешь ведь, как система ценностей в твоей земной зоне изменилась. Что было достоянием, стало дерьмом. И – наоборот!

– Сатана заявил, что у вас скучно, - спросил его Ницше.
– Это соответствует действительности?

– Что не веселит начальство, вполне может радовать подчиненных. Мы в зоне моего бывшего подопечного забавляемся от души... то есть над душами. Как говорится, и бесы не без греха. Частенько провоцируем зэков, устраиваем подлянки, особенно новичкам. Подговариваем активистов. Для души, только что прибывшей с вокзала, самая старая и популярная подначка – объявить, что менты отпускают на базар и сейчас ее очередь. Дать денег и вещей на продажу. Научить, чтобы новичок стучался в дверь и требовал отвезти себя на рынок. И ведь всерьез требуют!

Или вручить первоходу чайник в банный день и поручить, чтобы после помывки получил на всех квас. Тоже верят! Прикольно!

– Так только бесы поступают?
– Ницше задал вопрос вслух, ни к кому конкретно не обращаясь. Ему ответил какой-то авторитет:

– Не, в камере мы над новичками тоже прикалываемся: и для смеха, и проверяем, кто перед нами. Особенно молодых разыгрываем. В день совершеннолетия (18 лет) малолеток поднимают на взросляк. Они наслушались про тюрьму ужасов и чуют за собой косяки. Ведь то, что у них там норма, в правильной хате – беспредел. Но с пацанов за это не спрашивают, если сам лично никого не трогал. Мы больше в процессе общения смотрим. Главное, чтобы не гомик - ведь некоторые не объявляются. На это (петух – или нет) мы с черным юмором тестируем. Заходит ванек (доверчивый) в хату, стоит в дверях, нервничает. Спрашиваем: “А у тебя по жизни все правильно? Ты не обиженный?” Он отвечает: “Нет”. Удивляемся: “А как ты к нам попал? Здесь же петушатник”. Начинает он в ужасе ломиться из хаты - значит, действительно правильный. Объясняем, что пошутили.

Или с порога не огорашиваем, а предлагаем чаю попить. Гоняем кружку по кругу. Приятель начинает на меня наезжать: “Ты чего три хапка (глотка) делаешь, когда два положено?!” А я, типа, оправдываюсь: “Да никак не пойму эти порядки! С блатными чифирим – две тяпки делаем. С петухами – четыре. Вот я и решил где-то посередине брать, три делать”. Надо видеть ужас новичка!

– Да, в твоей зоне обитать не менее тяжело, чем в коммунистической, - сделал вывод автор “Заратустры”.

– Это ты умозрительно говоришь!
– укорил его авторитет.
– Мы тут философами почище, чем ты, стали! Послушай, братан, старого битого вора. Многое осознаешь, когда тебя годами кормят тухлой капустой, залитой кипятком. Когда сидишь в карцере, где зимой нет стекол. Когда твоего сокамерника забили пьяные менты, а самого тебя запинали так, что кровь горлом пошла.