Ельцын в Аду
Шрифт:
Тогда хозяин Белого дома пустился на новую хитрость: после обеда под благовидным предлогом отослал из комнаты неуступчивого Рюрикова и быстро схватил Ельцина за рукав:
– «Борис, посмотри на меня! Не важно, что говорит твой парень. Это касается только нас двоих... Мы должны сделать это быстро. Договорились?»
Ельцин мало что понял, но доверительный тон «друга Билла», его апелляция к личным их отношениям заставили его согласно кивать головой. Когда вернувшийся Рюриков попытался что-то возразить, американцы заткнули ему рот: «Ваш президент дал уже согласие на наши предложения».
Всякий раз, возвращаясь потом в Москву, Ельцин вместе с министром иностранных дел Козыревым неустанно рассказывали о новых внешнеполитических победах и неуклонности российского курса.
На пленарных заседаниях с большим числом присутствующих по обе стороны стола Ельцин играл решительного, даже властного лидера. Во время же закрытых встреч он становился восприимчив к уговорам и увещаниям Клинтона. Затем во время заключительных пресс-конференций Ельцин из кожи вон лез, чтобы скрыть, как уступчив он был за закрытыми дверями.
И ладно бы президент сдавал позиции и соглашался на заведомо невыгодные для России условия по какой-нибудь отвратительной, но уважительной причине, скажем, за миллиардные взятки. Самое обидное, что лидера сверхдержавы вербовали всякий раз за каких-то пару бокалов вина или виски!
Даже когда на переговорах обсуждались вопросы первостепенной важности — скажем, расширение НАТО на Восток — Борис Николаевич придерживался этой пагубной политики. В сентябре 1994 года в Вашингтоне Клинтон сумел убедить Ельцина, что бояться НАТО не надо, Америка и Россия — братья навек, а их, двух президентов, до конца дней будет связывать «великая дружба». С тех пор все официальные заявления Москвы об «абсолютной неприемлемости» расширения НАТО воспринимались в Вашингтоне исключительно с ухмылкой.
Вот почему заморские лидеры закрывали глаза на бесчисленные выходки русского царя. «По меньшей мере, он не агрессивен, когда пьян», - саркастически изрек как-то Клинтон.
А закрывать глаза тогда было на что! Еще когда Ельцин только позвонил поздравить Клинтона с победой на выборах, был он уже изрядно навеселе. Язык у Бориса заплетался, и он никак не мог уразуметь, что же отвечает ему собеседник.
А в апреле 1993 года на первом их совместном саммите в Ванкувере, где Клинтон по неопытности додумался организовать морскую прогулку, Ельцин мгновенно осушил три стакана виски, потом хлопнул столько же вина: не закусывал он принципиально. «Его речь становилась все более бессвязной... Его все больше нервничающие с каждой минутой помощники пытались отогнать официантов с напитками, но президент им не давал».
А потом пошло-поехало! Вся Британия ахнула, увидев в новостях, как во время визита Елизаветы II в Москву Ельцин, вопреки традициям и протоколу, поцеловал августейшей особе руку. А в ходе официальной поездки в Германию, когда супруга немецкого канцлера Гельмута Коля закурила на званом обеде, Борис Николаевич выхватил сигарету прямо из рук первой леди и затушил в пепельнице: табачного дыма он не переносил на дух.
Апофеозом, конечно, стало дирижирование оркестром в Берлине. Но с момента этого позорища не прошло и месяца, как разразился новый скандал. В сентябре 1994 года Ельцин отправился на переговоры в США. Уже в первое же утро окружение заметило, что президент совершил поклонение Бахусу. Во время совместного завтрака он целиком сосредоточился на вине, почти забыв о еде. Клинтона такая прыть немного смутила, но виду он не подал. Ельцин же с каждой минутой веселел все сильнее, беспрерывно и глупо шутил, громко хохоча над собственными остротами. По счастью, на сей раз обошлось без дебошей: с грехом пополам ЕБН отбыл, наконец, в аэропорт, где без особых инцидентов был загружен на борт личного самолета. Заместитель госсекретаря Строуб Тэлботт в аэропорт должен был отправиться в одном лимузине с Ельциным, но российский посол Воронцов объявил, что президент очень устал и хотел бы ехать вместе с супругой. «Усталость» была очевидной. Спускаясь по трапу, ЕБН крепко держался за перила и сосредоточивался на каждом шаге. На последнем, оступившись, он схватил за руку жену.
Следующим пунктом назначения должен был стать ирландский аэропорт Шеннон, где президенту РФ предстояло встречаться с премьер-министром Рейнолдсом. Однако в полете он устроил новый банкет — и в результате посреди ночи рухнул в салоне без чувств.
Насмерть перепуганная Наина Иосифовна позвала Коржакова. С трудом тот сумел поднять шефа с пола и переложить на кровать. Кое-как тот пришел в себя, но был еще очень плох: почти не говорил и с трудом мог шевелить руками. Это был второй микроинсульт (первый случился годом раньше, в Китае).
В таком состоянии встречаться с ирландским премьером было самоубийством, но Борис Николаевич, даже стоя одной ногой в могиле, оставался верен себе. Он раздраженно шипел на врачей, требуя привести в чувство, «сделать нормальным». Тем временем самолет приземлился уже в Шенноне, и премьер Рейнолдс в окружении журналистов подошел к трапу. Минут сорок он, как бедный родственник, переминался с ноги на ногу. Потом, без каких-либо объяснений к нему спустился вдруг совсем не Ельцин, а никогда прежде не виденный им первый вице-премьер Олег Сосковец, сообщивший об отмене встречи. Ирландец был человеком воспитанным, а посему сделал вид, что ничего странного не случилось...
– «Что будем делать, как объясним случившееся?» - спросил Ельцин у Коржакова перед приземлением в Москве.
– «Борис Николаевич, скажите, что очень сильно устали. Перелет тяжелый, часовые пояса меняются. Крепко заснули, а охрана не позволила будить. Нагло заявила, что покой собственного президента дороже протокольных мероприятий. И Вы нас непременно накажете за дерзость».
ЕБН согласился и все это повторил перед работниками СМИ. Вид у президента в Москве после сна был более или менее свежий, и мысль о том кошмаре, который на самом деле пришлось пережить, журналистом и в голову даже не пришла».
– Нечего мне давать по ушам (спрашивать за проступок с провинного зека)!
– зарычал главшпан.
– Я ж на самом деле болел, не косил под больного!
Дьявол презрительно хмыкнул:
– Все твои болезни исключительно следствие дурного образа жизни. Ты не щадил ни себя, ни окружающих, изнурял непомерными нагрузками. Проблемы с сердцем — последствие подхваченной еще в институте ангины: лечиться ты не желал, всю болезнь перенес на ногах. Ты не слышал на одно ухо, потому что, застудив его в Свердловске, вместо того, чтобы ставить компрессы, в ту же ночь помчался на совещание в Нижний Тагил, а потом еще и регулярно нырял в ледяную воду.
Там же, в Свердловске, ты посадил и печень — от чрезмерного употребления алкоголя, особенно 30-градусной «Можжевеловой», которую любил в то время больше всего.
И радикулит, который время от времени разбивал тебя, делая недвижимым и беспомощным, - тоже результат перенесенных в молодости травм.
– Это мое личное дело!
– буркнул пахан.
– Ни хрена подобного! До тех пор, пока ты был просто Ельциным, твое здоровье являлось сугубо личной твоей проблемой. Но, став президентом страны, ты перестал принадлежать самому себе. Здоровье президента — дело государственной важности. Неслучайно после каждой твоей госпитализации цены на акции российских компаний резко падали вниз.