Элеонора Дузе
Шрифт:
лии. Я рассчитываю, что вы поможете мне вернуться на родину и,
может быть, когда-нибудь собрать большую труппу».
С 6 по 8 марта Элеонора — в Париже, куда приехала по приглаше¬
нию «Комеди Франсэз» 147 для участия в прощальном вечере мадемуа¬
зель Райхенберг 148. С огромным успехом Дузе выступила на нем в
последнем акте «Адриенны Лекуврер», а затем, с 9 марта по 3 мая,
предприняла утомительное турне по Лазурному берегу, французской
провинции
Лиссабоне, Порту. Есть достоверные свидетельства того, что в Ниццу
она была любезно приглашена маркизом Жоржем де Куэвас, основа¬
телем знаменитой труппы «Большого балета маркиза де Куэвас».
Вспоминая свою первую встречу с Дузе, он писал: «...Мне было
тогда четырнадцать лет; как-то, будучи в Ницце, я удрал из дому и
отправился в Муниципальное казино с намерением послушать му¬
зыку. Но, к великой моей досаде, оказалось, что как раз в этот день
шла не опера, а драма. У меня не было ни малейшего желания уйти
ни с чем, и я решил посмотреть драму. Афиши возвещали, что нынче
идет «Дама с камелиями». Но все билеты были уже проданы.
Неожиданное препятствие раззадорило меня, и я спросил, могу ли
я, заплатив, сколько надо, войти в театр и посмотреть пьесу, пусть
даже стоя. По счастью, кто-то вернул билет, и я оказался в зале.
По молодости лет я никогда не слыхал о существовании Элеоноры
Дузе, так что ощущение чуда, сотворенного прекрасным созданием,
находившимся на сцене, я никак не могу приписать какому-то пред¬
взятому мнению или влиянию авторитета.
С той самой минуты, как она появилась на сцене, мы почувство¬
вали, что подчиняемся ее неодолимому влиянию, что ее чувства ста¬
новятся нашими чувствами, наполняют нас волнением.
Восторг зала возрастал от акта к акту и достиг апогея в третьем
действии, когда оскорбленный любовник, не зная всей правды и
искренне веря, что мстит неверной возлюбленной, публично оскорбляет
ее, в то время как она — жертва недоразумения, которое будет стоить
ей жизни,— сгорая от любви, пытается остановить его, дрожащим
голосом умоляюще повторяя одно лишь слово: «Армандо, Армандо,
Армандо».
В этом месте я почувствовал, что плачу, и постарался скрыть свое
волнение, но скоро заметил, что весь зал охвачен теми же чувствами...
И тогда я, вместе со всеми зрителями, понял, какова мера человече¬
ской низости, и, видя агонию этой души и смертельно раненного
сердца, ощутил горькую безнадежность.
Такой запомнилась мне прекрасная Элеонора. Такой она навсегда
осталась в моей душе».
Дузе писала своему верному другу Адольфо Де Бозису: «А эта
невежественная Италия, что она делает? О, ностальгия, я в твоей
власти! Но если мы не добьемся от какой-нибудь газеты, хотя бы от
одной, чтобы она сказала этой невежественной особе, какая язва ее
разъедает и какие диковины она создает, как нам дальше жить? Мы
загребаем деньги, да, загребаем, но и создаем кое-что: пусть это будет
хотя бы тромбон, возвещающий своими звуками о наших страданиях...
глубоких, мучительных... невыразимых!»
В Лиссабоне Дузе была вознаграждена за все пережитые невзгоды.
После последнего акта «Дамы с камелиями» публика вызывала ее
тридцать шесть раз. У выхода из театра многие женщины расстилали
на земле свои кружевные мантильи, чтобы она прошла по ним, как
по ковру.
Возвратившись из-за границы, Дузе совершила короткое турне по
Италии. 12 июня 1898 года имя Элеоноры Дузе было присвоено болон¬
скому театру «Брунетти» 149. «Хотелось бы, чтобы он стал храмом под¬
линного искусства»,— сказала она посланцу, сообщившему ей эту при¬
ятную весть.
Турне по Италии Дузе закончила выступлением в пьесе «Гедда
Габлер» в неаполитанском театре «Фьорентини». После этого несколь¬
ко дней она провела у моря, потом две-три недели прожила в Вал-
ломброзе. Она продолжала мучительно думать, каким образом осу¬
ществить свою давнюю мечту — поставить на сцене пьесу Д’Апнун-
цио. «Живу — день лучше, день — хуже,— признавалась она Лауре
Гропалло.— Надоел мне этот пятый акт моей жизни, очень уж он за¬
тянулся... Чего бы я только не отдала, чтобы рядом со мной был друг!»
Но она всегда была в одиночестве. Поэт остался во Флоренции и
работал над «Огнем». Ей же приходилось снова продолжать свое веч¬
ное блуждание по свету. Она организовала турне по Египту, услови¬
лась о спектаклях в Афинах и 12 ноября должна была отплыть из
Неаполя. Кроме того, ей, наконец, удалось договориться с Цаккони о
постановке двадцати девяти спектаклей по пьесам Д’Аинунцио.
«Чтобы не обмануть надежды Цаккони, вернусь весною. Договор с
ним уже заключен, и тогда, под знаком этой надежды, мне, может
быть, будет не так тоскливо пережить эту долгую зиму и морской
переезд...» — писала она Де Бозису 7 ноября.
Между тем Д’Аннунцио, оставаясь в Италии, заканчивал новую
трагедию — «Джоконда», посвященную Элеоноре Дузе и предназна¬