Эльфийские камни Шаннары
Шрифт:
— Ты знал, Алланон. Все это время ты знал.
Друид не ответил. Слезы жгли глаза Вилу. Он подумал о той ночи в Сторлоке, когда впервые встретил друида. Флик тогда предупредил его, что нельзя слепо доверять Алланону. Друид — хранитель темных тайн и хорошо умеет скрывать их.
Но это! Как он мог скрыть это!
— Почему ты не сказал мне? — хрипло прошептал долинец.
В тени капюшона что-то зашевелилось.
— Это не помогло бы тебе, долинец.
— Вернее, не помогло бы тебе?! Ты меня просто использовал! Ты дал мне надежду, что, если я смогу защитить Амбель от демонов, если она вернется в Арборлон, все будет хорошо. Но ты знал, что этого никогда не будет!
Друид молчал. Вил потерянно покачал головой.
— Но разве ты не мог сказать ей?
— Нет, долинец, не мог. Она бы мне не поверила. И потом, для нее это было бы слишком тяжело. Вспомни, что было, когда я впервые заговорил с ней в Надежном Приюте. Она даже не верила, что она избранник. Она настаивала на том, что ее избрание было ошибкой. Нет, она бы мне не поверила. Тогда. Ей надо было самой узнать о себе правду и понять ее. А на это нужно время.
— Слова, Алланон. — Голос долинца дрожал. — Слова. Ты искусно владеешь ими. Ты всегда говоришь так убедительно. Однажды тебе удалось уговорить меня. Но сейчас у тебя ничего не получится, после всего, что ты сделал.
— Она приняла окончательное решение, она — не я, — спокойно ответил друид. Он подался вперед. — Я никогда бы не стал решать за нее, я мог только проследить за тем, чтобы у Амбель была возможность выбора, и ничего больше.
— Ничего больше? Но разве не ты подвел ее к необходимости принять то решение, которое было нужно тебе? И это ты называешь «ничего»?
— Я просто дал ей понять, каковы будут последствия ее решения. Каким бы оно ни было.
— Последствия? — Вил иронически засмеялся, приподнявшись на постели. — Что ты можешь знать о последствиях, Алланон? — Голос его внезапно сорвался. — Ты знаешь, что она значила для меня? Ты знаешь?
Слезы текли по лицу долинца. Он медленно опустился на подушки — странный стыд охватил его. Горечь ушла, осталась лишь мучительная пустота.
Прошло много времени, прежде чем Вил скова решился взглянуть на Алланона.
— Ладно, теперь все кончено. Ее нет. — Он с трудом сглотнул. — Может быть, ты хотя бы объяснишь почему?
Друид ответил не сразу.
— Что ж, слушай, долинец. Элькрис — удивительное творение, это дерево — живая магия, соединение человеческой жизни с огнем земли. Ее создали перед Великими войнами. Демоны были повержены, и эльфийским мудрецам надо было что-то придумать, чтобы предотвратить их возвращение на землю. Ты знаешь, эльфы совсем не воинственны. Их цель — сохранение жизни. Они не стали уничтожать даже таких злых и жестоких тварей, как демоны. Они просто изгнали их с земли. Но нужно было сделать так, чтобы и через тысячи лет зло не могло бы вернуться. Для этого требовались самое сильное волшебство и самая огромная жертва — добровольный дар жизни. Соединение энергии жизни с силой земли и создало Элькрис, а с нею — Запрет. — На мгновение он замолчал, — Тебе надо знать, по каким законам живут эльфы, саму сущность их жизни, для того чтобы понять, что такое Элькрис и почему Амбель сделала такой выбор. Эльфы считают, что они в неоплатном долгу перед землей, потому что она создает и кормит все живое. Они верят в то, что, если берешь у земли, надо обязательно дать что-то взамен. Это обычай, своего рода религия. Амбель поняла, что единственный путь к спасению всех лежит через жертву, что семя наполнится жизнью только тогда, когда она примет решение отказаться от себя и стать Элькрис, — Друид замолчал и медленно склонился к Вилу. Темная тень упала на долинца. — Ты уже понял, что первая Элькрис тоже была женщиной. Не случайно мы обращаемся к дереву «она». Элькрис всегда должна быть женщиной, потому что лишь женщина способна дарить жизнь. Мудрецы выбрали юную девушку, которая, как мне представляется, была очень похожа на Амбель, и превратили ее в дерево — в Элькрис.
Потом они основали орден избранников, чтобы было кому заботиться о ней и… чтобы, когда придет время, она могла выбрать ту, которая заменит ее. Однако она избирала мужчин, а не женщин — за тысячи лет лишь несколько женщин были избранниками, — летописи не говорят почему. Это стало традицией: избирать на служение мужчин. Может, она сама просила об этом. Может, эльфам так было удобнее. Я не знаю.
Когда Элькрис выбрала Амбель, она, наверное, уже тогда подозревала, что может умереть. Наверное, и раньше были такие минуты, когда она думала, что смерть уже близко, тогда-то она и избирала девушку, которая, как она полагала, станет ее преемницей.
Эльфы были очень удивлены, когда Элькрис избрала Амбель — первую женщину за последние пятьсот лет. Но тогда еще никто не понимал, какое значение имело избрание Амбель: никто не мог догадаться, что Элькрис смотрела на девушку как на возможную замену себе. Когда я, узнав страшную весть о разрушении Запрета, впервые пришел в Арборлон, я пошел в Сады Жизни и говорил с Элькрис. Она мне сказала, что после избрания Амбель она пыталась укрепить связующие их нити. Потому что чувствовала, как ее разрушает болезнь. Она понимала, что жизнь ее близится к концу; потом в ней завязалось семя — она должна была передать его Амбель. Она умирала. И относилась к Амбель как к своему ребенку, в котором продолжится ее жизнь. Элькрис хотела подготовить к этому Амбель, показать ей хоть часть той красоты и покоя, которыми она насладилась за свою долгую жизнь. Элькрис хотела, чтобы Амбель поняла, что это значит — слиться с землей, стать с ней одним целым, веками следить за развитием жизни и самой испытать все ее изменения. То есть, как я понимаю, она хотела научить Амбель тому, что знает мать, но еще не знает дитя.
Вил кивнул. Он думал о том видении, что явилось им с Амбель на берегу, когда король Серебристой реки спас их от демонов. Там, в этом сне, они искали друг друга: он — в прекрасном саду, столь необыкновенном в своей красоте, что Вилу хотелось плакать; она — в темноте. Там она звала его, но он не ответил. Тогда они оба не поняли, что предвещал этот сон.
Они не поняли, что король Серебристой реки дал им возможность ненадолго заглянуть в будущее.
— Замыслы Элькрис были прекрасны, — продолжал друид, — и все же она несколько поторопилась. Она испугала Амбель своим проникновением в ее душу, материнской заботой, слиянием с личностью девушки. Эльфийка была еще не готова к тем изменениям, которых ждала от нее Элькрис. Амбель испугалась, потом рассердилась и покинула Арборлон. Элькрис все ждала, что Амбель вернется. Когда же болезнь стала явной и семя созрело, Элькрис позвала к себе избранников.
— Но не Амбель? — Теперь уже Вил слушал внимательно.
— Нет, не Амбель. Понимаешь, Элькрис думала, что, когда Амбель узнает о ее болезни, она придет сама. К несчастью, у нее оставалось мало времени — меньше, чем она думала. Запрет уже стал разрушаться, и она больше не могла поддерживать его. Несколько демонов уже выбрались в мир; они убили избранников — всех, кроме Амбель. Когда я пришел, Элькрис была в отчаянии. Она сказала мне, что надо найти Амбель. И я отправился на поиски.
Тень безысходного горя легла на лицо долинца.
— И тогда, в Надежном Приюте, ты уже знал, что Элькрис все еще считает Амбель избранником?
— Знал.
— И ты знал, что она даст Амбель свое семя?
— Я знал все. Летописи в Параноре открыли мне правду о том, как родилась Элькрис, и о том, как она может возродиться. Я хочу, чтобы ты понял, долинец. Мне тоже не безразлична эта девушка. Я не хотел ее обмануть, если ты называешь мое молчание обманом. Но так было нужно: чтобы Амбель узнала всю правду о себе сама, а не от меня или кого-то другого. Я просто показал ей направление, в котором надо идти, но не дал ей карту, где указаны все дороги и повороты. Она сама должна бьша сделать выбор. Ни я, ни кто-то другой не имели права решать за нее.
— Но может быть, было бы лучше, если бы она с самого начала знала, чем закончится этот путь, который ты ей указал? — Он медленно покачал головой. — Странно. Я думал, что мне как-то поможет, если я буду знать правду обо всем, что случилось. Но нет. Мне это не помогло. В любом случае я не могу обвинять тебя в том, что произошло. Ты поступал лишь так, как должен был поступать, — я знаю. Я знаю, что Амбель сама сделала этот выбор. Я все знаю. Но потерять ее так — слишком тяжело… — Запнувшись, он замолчал.