Эльфийские камни Шаннары
Шрифт:
Друид кивнул.
— Мне очень жаль, долинец.
Он собрался подняться, но Вил внезапно заговорил:
— Для чего ты разбудил меня, друид? Чтобы сказать мне это?
Маг выпрямился; черный капюшон скрывал его лицо.
— Сказать тебе это и попрощаться, Вил Омсфорд.
Долинец уставился на него.
— Попрощаться?!
— До новых времен, долинец.
— Но… куда ты уходишь?
Алланон ничего не ответил. Вдруг Вила охватила сонливость: маг возвращал его в сон, от которого пробудил. Вил упрямо боролся с дремотой. Ему еще многое надо было сказать. Алланон не может просто так оставить его, пропасть в ночи столь же внезапно, как и появился, закутанный в темный плащ с надвинутым капюшоном, как вор, который боится показать свое лицо…
Внезапная мысль пронзила сознание Вила, он протянул руку и схватился за край плаща друида.
— Алланон!
Комната погрузилась в тишину.
Он подумал, что друид не слышит его. Маг стоял неподвижно, глядя на него из тени капюшона. Вил ждал. Потом друид поднял руки и медленно откинул капюшон.
— Алланон! — только и смог выдохнуть долинец.
Волосы и борода друида, прежде угольно-черные, были теперь прорезаны прядями седины.
— Если используешь волшебство, за это надо платить, — с горькой насмешкой улыбнулся маг. — Цена велика. Магия вытянула из меня больше сил, чем я хотел бы отдать. — Он пожал плечами. — Каждый живет ровно столько, сколько ему положено. Не больше.
— Алланон, — отчаянно шептал Вил, — Алланон, прости меня. Не уходи, не надо.
Алланон вновь опустил капюшон на лицо, слегка наклонился и сжал руку долинца.
— Мне пора. Нам обоим нужно отдохнуть. Спи спокойно, Вил Омсфорд. И постарайся не думать обо мне плохо; я верю, что и Амбель не станет. У тебя есть одно утешение: ты — целитель, а целитель обязан сохранять жизнь. И ты сделал это для эльфов, для Западных земель. И хотя тебе кажется, что Амбель потеряна для тебя, на самом деле это не так. Ее можно найти повсюду, во всем живом на земле. Только притронься к земле — и Амбель будет с тобой.
Маг отступил во мрак и задул свечу.
— Не уходи, — сонно позвал его Вил.
— Прощай, Вил Омсфорд. — Голос доносился будто сквозь туман, — Скажи Флику, что он был прав в своих суждениях обо мне. Ему это понравится.
— Алланон… — тихо пробормотал долинец. Потом он уснул.
Друид скользил по тускло освещенным коридорам дворца Элесседилов бесшумно, как тень в ночи. Эльфийские охотники охраняли коридоры — воины личной гвардии, что сражались и выжили там, на Каролане, суровые, крепкие люди, повидавшие многое и хорошо знающие себе цену. Но под тяжелым взглядом друида даже они расступались в стороны, пропуская его.
Маг вошел в спальню Эвентина, тихо закрыв за собой дверь. Окна были закрыты и плотно занавешены. Свет свечей мягко разливался по комнате, едва освещая дальние темные углы спальни, с трудом просачиваясь сквозь мрак. Король эльфов лежал на широкой кровати, перебинтованный и завернутый в одеяла. Рядом с постелью отца на стуле дремал Андер.
Друид молча прошел вперед и остановился у самой кровати. Старый король спал, неровно дыша; кожа лица пожелтела, как старый пергамент. Жизнь его близилась к концу.
«Годы идут, — подумал друид — Скоро уйдут все, кто когда-то сражался с Повелителем чародеев, кто участвовал в поисках легендарного меча Шаннары».
Судорожная улыбка прошла по его губам. И он тоже.
Но пока он еще здесь. Пока еще здесь.
Эвентин пошевелился.
«Сейчас, это случится сейчас», — сказал себе Алланон.
В первый раз за всю эту ночь мука и боль проступили на суровом лице.
Друид тихо отошел в дальний сумрачный угол и там остановился — ждать.
Вздрогнув, Андер Элесседил проснулся. Еще не видящими со сна глазами он обвел комнату. Пугающее чувство одиночества охватило его. Здесь не было тех, кто должен был прийти Арион, Пинданон, Криспин, Эльрон Тэй, Керрин. Теперь все мертвы.
Андер откинулся на спинку стула — усталость сковала его, он ничего не чувствовал, кроме боли. Сколько он спал? Андер не знал. Скоро вернется Гаел, принесет поесть, и они вместе будут дежурить у постели отца. И ждать.
Воспоминания нахлынули на него. Призрачные образы прошлого — люди, времена, места и события — сменяли друг друга. Мучительно-сладкие воспоминания о прошедшем счастье и безысходное отчаяние настоящего. Андеру было тяжело, он не хотел ни о чем думать сейчас, не хотел ничего вспоминать.
Но тут же снова задумался об отце и об Амбель, о чувствах, которые они питали друг к другу, о понимании, которое потеряли и обрели вновь. Теперь уже ничего не будет. Даже сейчас было трудно постичь перевоплощение Амбель и смириться с ним. Андеру приходилось опять и опять напоминать себе, что все это было на самом деле, что ему не привиделось, не приснилось. Перед глазами стоял маленький крылатый всадник, Пек, сбивчиво рассказывающий принцу о том, что случилось и чему он сам был свидетелем; на детском лице отражались благоговение и ужас, удивление и тревога — Андер не мог ему не поверить.
Немногие знают правду. И он еще не решил, надо ли открывать ее остальным.
— Андер.
Он резко выпрямился — отец смотрел на него. Андер был так изумлен, что сразу не смог говорить.
— Андер, как там сейчас?
Шепот короля отчетливо раздавался в тишине. Андер опустился на колени рядом с кроватью отца.
— Все кончилось, — тихо ответил он, — Мы победили. Запрет восстановлен. Демонов больше нет. Элькрис…
Закончить он не смог. Слов не было. Рука отца выскользнула из-под покрывала и нашла руку сына.
— Амбель?
Андер вздохнул, слезы навернулись ему на глаза. Но он заставил себя прямо встретить взгляд отца.
— Она в безопасности, — прошептал он. — Сейчас отдыхает.
Потом настала долгая пауза. Подобие улыбки пробежало по лицу Эвентина. Король закрыл глаза. Он умер.
Еще несколько минут Алланон постоял в тени, потом вышел на свет.
— Андер, — тихо позвал он.
Опустив руку отца, принц поднялся.
— Он умер, Алланон.
— И теперь ты — король. Будь таким королем, каким он хотел бы тебя видеть.