Элингтонское наследство
Шрифт:
— Вполне вероятно, — ответила Картер более милостиво.
Протесты стали менее яростными. Да и вообще особой надежды на то, что им разрешат остаться, не было. Картер повела их умываться, одеваться и, наконец, вывела их на улицу — поистине воплощение кротости и послушания.
Когда Дженни вернулась в классную комнату, там был только Ален.
— Мэк уехал к Рексолам, — сказал он.
Дженни почувствовала жгучее разочарование. Значит, она ему совершенно безразлична… совершенно… тогда и он мне не нужен! Но так ли это?.. Точного
Глава 7
— Если честно, я очень рад, что Мэк отправился за матерью, — сказал Ален. — Наконец я с-смогу пог-г-говорить с вами наедине.
Дженни рассеянно улыбнулась. Она думала о том, весело ли там, куда отправился Мэк, и будет ли там Гиллспи. Надо было во что бы то ни стало гнать прочь эти мысли но пока не получалось. Она не могла не думать, что Мэк и Энн были бы великолепной парой. Оба красивые, с золотистыми волосами, темно-голубыми глазами и темными ресницами, оттенявшими синеву глаз.
Вздрогнув, Дженни пришла в себя.
— Что вы сказали, Ален? Простите, я нечаянно задумалась.
Ален явно обиделся и стал еще сильнее заикаться.
— Вы н-не с-слушали! Вы н-никогда м-меня не с-слушаете! — с гневом и горечью воскликнул он.
Дженни почувствовала себя виноватой. Она от смущения покраснела, и глаза ее мягко блеснули.
— О Ален!.. Извините меня. Я… я просто думала о чем-то другом.
Она покраснела еще сильнее, вспомнив, о чем только что думала.
Ален сразу заметил смущение Дженни и решил, что это свидетельствует об интересе к его особе. Он разволновался… Перегнувшись через стол, он схватил руку Дженни, воспользовавшись тем, что она как раз протягивала ему тарелку с бисквитами.
— Дженни! Вы должны меня выслушать! Я н-не м-могу оставаться в с-стороне, н-не м-могу д-допустить, чтобы такое случилось… В самом деле не могу! М-м-мне не часто выпадает возможность п-поговорить с вами, и я н-не м-могу себе позволить ее упустить.
Дженни поставила тарелку. Она надеялась, что Ален сообразит, что она хочет, чтобы он отпустил ее руку, но он сжал ее пальцы еще крепче.
— Ален, это же нелепо! Вы делаете мне больно!
— Я не хочу причинять вам боль. О господи! Джен, я сделаю все, чтобы вам не было больно. О! Именно поэтому вы должны знать… д-должны понять!
Дженни дрожала, но сумела взять себя в руки. Ален был всего лишь мальчиком… неразумным мальчиком.
— В чем дело, Ален? — спросила она как можно спокойнее.
Он отпустил руку Дженни так же внезапно, как минуту назад схватил ее. Затем быстро встал, опрокинув при этом свою чашку с чаем, однако не заметив этого, подошел к камину и остановился, глядя на гаснущий огонь.
— Разве вы не знаете, что я люблю вас? — глухо спросил он.
— Ален! Вы не можете… не должны!
— П-потому что я — это я, а н-не Мэк, — сказал он.
— О Ален!..
— Почему я не д-должен л-любить вас? Вы можете м-мне объяснить? К-конечно, я н-никто. Ни для кого ничего не значу.
— Ален!
Он неожиданно обернулся и посмотрел ей прямо в лицо.
— Н-нет! Вы меня выслушайте! Я должен вам кое-что сказать, и сейчас самое время это сделать.
Он перестал заикаться и стал еще больше похож на своего отца. Дженни только один раз видела полковника Форбса в гневе. Это было очень давно, когда она была еще совсем маленькой. Полковник рассердился на какого-то мужчину, который напугал женщину. Эта картина ярко возникла в памяти Дженни. Тогда она очень испугалась. Теперь она не боялась, только кровь отхлынула от лица.
— Что вы хотите мне сказать? — спросила она, глядя в глаза Алена.
— Я хотел сказать… Я вас люблю! Люблю уже давно. Правда, я еще не могу жениться на вас… Пока! Я это знаю. Но если бы мы с вами были помолвлены, это… это служило бы вам защитой. Мы могли бы пожениться года через три, если… если вас не пугает очень скромная жизнь… поначалу. Я не хотел вам ничего говорить, но Мэк вам не подходит… правда, не подходит. И если бы вы стали моей невестой, он оставил бы вас в покое… Он… ему бы пришлось!
Дженни бледнела все больше и больше. Алена она никогда не воспринимала как мужчину. Ален был просто Ален, почти брат. Иных чувств он просто не вызывал.
Будь она старше, она бы поняла, что юноша в таком возрасте всегда в кого-нибудь влюблен, но она этого не знала и не знала, как его успокоить, не обидев. Она сидела за столом и думала: «Бедный Ален! Что ему сказать? Как поступить?» Она почти не слушала, что он говорил, и смотрела на него растерянным взглядом.
— О Ален, пожалуйста…
Он подошел к ней.
— И не надо твердить «О Ален!»… Не надо! Вы моя… я не отдам вас Мэку!.. Я ему не позволю. Дженни! — с мольбой сказал он, потом опустился на колени и обнял ее за талию.
Дженни вдруг почувствовала себя более уверенно. Она больше не боялась, потому что это был просто Ален, которого на знала всю свою жизнь и который был ей как брат. Брат — только! Вот почему все это было ни к чему — вся эта сцена.
Когда она заговорила, голос ее слегка дрожал, но внутренне она была спокойна.
— Ален, вы не должны… Не должны! Это бесполезно… совершенно бесполезно!
Ален с недоумением посмотрел на нее.
— Почему бесполезно? Почему вы так говорите? Я буду работать… я сделаю все. Послушайте… у меня есть идея.
Один мой друг — его зовут Мэннинг, Берти Мэннинг.
Он очень славный парень. Силен как бык! Он хочет завести ферму. У его отца полно денег, и он очень расстроен тем что Берти не хочет заниматься бизнесом. Что-то связанное со сталью. Но Берти говорит, что ему и думать об этом тошно. Он говорит, что не желает быть богачом.