Элита элит
Шрифт:
Через два часа после захода солнца, что в этих широтах данной планеты означало уже довольно позднее время, группы начали выдвижение на исходные позиции. Часовые на постах только что сменились, и до времени проверки разводящего оставалось еще около полутора часов. Они тут не слишком напрягались на службе… Три из четырех наших групп состояли из пяти человек, вооруженных самострелами, в качестве поражающих элементов использующих заточенные шомпола от винтовок Мосина, обмотанные полосками ткани, чтобы не звенели при падении на землю в случае промаха. Третья, в задачу которой входила атака караульного помещения, была вооружена штыками от тех же винтовок и ножами. Этакий осовремененный вариант шпаги и даги. И только пятеро из первой десятки, входивших в
Выдвижение прошло успешно. Группы заняли исходные позиции. Стрелки двух групп полукольцом окружили вышки, а третья рассыпалась вдоль маршрута движения патрульного. Группа атаки караульного помещения сосредоточилась у ближайшего к оному участка колючей проволоки. У них было двое ножниц по металлу, которые я изготовил из четырех штыков-тесаков от винтовок конвоиров, сопровождавших колонну пленных. Все замерли в ожидании.
Дело в том, что никакого общего сигнала я не назначил. Дабы не насторожить часовых. В команде имелось трое часов, каждые из которых, впрочем, шли своим ходом. Я возился с часами почти неделю, постаравшись максимально сблизить их ход. И теперь рассчитывал, что, даже несмотря на низкую точность данных устройств, разность их хода за два часа, прошедшие с того момента, как я запустил их и вручил лидеру каждой из групп стрелков, не составит более одной, максимум двух секунд.
Так что атака стрелков должна была начаться строго в согласованное время. Мертвое тело, увешанное оружием и снаряжением, имеет обыкновение падать с большим шумом, причем в ночной тишине звук получается особенно громким и сильно отличающимся от естественного фона. И если по поводу находящихся внутри караульного помещения можно было рассчитывать, что они ничего не услышат, то по поводу часовых подобной надежды я не питал. А в любом караульном уставе сказано: первое, что должен сделать часовой при любом изменении обстановки, — это доложить в караульное помещение. И уже потом, если у него возникнет такое желание и он будет считать, что имеет такую возможность, — отправляться выяснять, что же привлекло его внимание. Следовательно, всех часовых нужно было нейтрализовать одновременно.
Абсолютной точности добиться не удалось. Получив сигнал от командира своей группы, стрелки сколь возможно тише поднялись из травы, и каждый спустил тетиву. Но поскольку у каждого свой темп стрельбы, залп занял секунды три-четыре и показался мне очень громким, но, к счастью, надежда на то, что подобный звук будет заглушён стенами караульного помещения, оправдалась. Оттуда никто не вышел. Как и на звук падения тела, донесшегося с ближайшей вышки. Я несколько мгновений напряженно вслушивался, а затем коротко кивнул, давая команду резать проволоку. Спустя несколько секунд первые тени проскользнули под проволокой и тихо двинулись к караульному помещению.
Дверь караульного помещения оказалась запертой изнутри. Впрочем, это было ожидаемо. Дэйчи всегда были истыми служаками, и я не находил никаких причин, чтобы их характер и на этой забытой колонии как-то поменялся. Про решетки на окнах мы знали и так. Так что оставалось ждать, когда дверь откроют, чтобы выпустить на проверку разводящего. Что и произошло спустя всего пятнадцать минут.
Ребята сработали молодцом. Едва только дверь распахнулась, вперед скользнули три быстрые тени. Удары были нанесены, как я и учил, сзади под левую лопатку и спереди в выемку над грудной костью. Внутри все закончилось так же очень быстро, единственное, что нарушило тишину, это несколько приглушенных стонов и один отчаянный крик:
— О майн гот!
Когда я вошел в комнату начальника караула, сержант Шевелев, тот самый парень с петлицами летчика, что докладывал мне о решении бывших пленных присоединиться к отряду, сидел на стуле и, вытирая пот дрожащей рукой, бормотал:
— Получилось… Елки… Получилось… товарищ капитан! — вскинулся он, увидев меня. — У нас все получилось!
— Я и не сомневался, — усмехнулся я.
Следующий день
Все мои бойцы тут же переоделись, а еще около трех сотен комплектов формы и пяти сотен нижнего белья мы перенесли к забору для последующей переправки на временный склад в лесу. Туда же пошли ящики с патронами и гранатами, пулеметами Дегтярева, винтовками, ППД, пистолетами ТТ и еще очень понравившимся мне оружием — противотанковыми ружьями. На мой взгляд, очень классная вещь не только против танков (тем более что я пока не проверил их эффективность в данном отношении), но и для поражения на дальних дистанциях расчетов средств огневого усиления, артиллерийских и авиационных наблюдателей-корректировщиков и составов полевых штабов. Разброс у него, конечно, был великоват, ну да при имеющемся уровне развития технологий это являлось бичом любого образца доступного мне вооружения. Причем, как выяснилось, о том, что в армии имеется такой тип вооружения, мои бойцы не подозревали. Потому что это оружие также оказалось трофейным. Польским.
В одном из ящиков, в которые были уложены эти ружья, я отыскал потрепанную книжечку-руководство на языке, с которым мне пришлось разбираться (наверное, это и был польский). Однако получилось довольно быстро. Ибо язык оказался явно одной языковой группы с русским. Так что я с ним разобрался и остался вполне доволен. Конечно, если судить по уже имеющимся данным, лобовую броню корпуса и башни основных танков противника это оружие не пробивало. Но кто ж стреляет двуххобочного дагроба в лобовую кость? Есть бортовая броня между катками, есть корма, есть приборы наблюдения, движители, в конце концов.
Насколько я смог понять, местная тяжелая боевая техника использовала в качестве движителя систему из двух многозвенчатых гусениц, следовательно, если перебить одну из них, вражеский танк сам развернется к тебе бортом или кормой. И уж тут тебе и карты в руки… А в остальном противотанковое ружье «Ur», калибра 7,92/107 мм, полностью удовлетворяло моим требованиям по габаритам, весу и, соответственно, мобильности.
С этими мыслями я продолжил ревизию склада. Да-а!.. Подобного богатства выбора скорее всего не имел ни один командир ни по эту, ни по ту сторону фронта. Особенно меня порадовали ножи, предназначенные, как видно, для вооружения специальных подразделений. Не идеальные, конечно, но по сравнению с тем, что проходило через мои руки с момента появления на этой планете, почти шедевр. И все это давало мне шанс сформировать подразделение, равного которому по боевым возможностям в обеих воюющих армиях просто не будет.
К вечеру я уже примерно представлял штатную структуру своего батальона. Основа — отделение из девяти человек. Вооружение — два ручных пулемета Дегтярева, два автомата ППД, пять винтовок. В комплект каждого бойца входят еще четыре ручных гранаты — по две Ф-1 и по две с меньшим разлетом осколка, например РГД-33 без рубашки. У каждого бойца, кроме этого, пистолет ТТ с двумя магазинами и нож. Поскольку командиры отделений сильно не дотягивали до лидеров монад, я пришел к выводу, что будет разумным установить между ними и собой еще два уровня командования, тем более это повторяло стандартную местную структуру. Поэтому отделения будут объединены в стандартный взвод по три штатных отделения и отделение управления. В отделении управления — командир взвода, вооруженный тем же ППД, заместитель с ним же, санитар с карабином на основе той же винтовки Мосина и два расчета противотанковых ружей по два человека. Всего во взводе — тридцать четыре человека, шесть ручных пулеметов Дегтярева, восемь ППД, пятнадцать винтовок, три карабина (поскольку вторые номера расчетов ПТР также вооружены ими), тридцать семь пистолетов и два ПТР «Ur».