Элита элит
Шрифт:
— Нет, не избалованы, — негромко рассмеялся Курт. — В столовой управления теперь подают эрзац. Блокада англичан не способствует доступности колониальных товаров. Поэтому я не могу отказаться от столь заманчивого предложения.
— Линдеман! — возвысил голос генерал и бросил возникшему в дверях адъютанту: — Два кофе, — после чего вновь развернулся к гостю. — Как отец?
— Хорошо. Фюрер ему благоволит. Ходят слухи, он собирается поручить отцу нечто новое, и скорее всего на этот раз не из области вооружений. Фюрер считает, что русская кампания практически выиграна. Судя по докладам, поступающим в ОКХ, потери русских в живой силе просто чудовищны. Их армия исчезает, будто
Генерал прищурился.
— Ты собираешься разжевывать мне прописные истины?
Курт смутился:
— Простите, дядя…
В этот момент дверь кабинета распахнулась, и в него плавно вплыла фрау с весьма впечатляющей фигурой. В руках она держала массивный серебряный поднос, который, казалось, просто стоял на ее бюсте. На подносе сверкали костяной белизной две чашки с дымящимся кофе, кофейник, молочник, сахарница с рафинадом и серебряными щипчиками и вазочка с печеньем. Расставив все это на столике, дама удалилась, сопровождаемая весьма лестными мужскими взглядами. Генерал поднял свою чашку, отхлебнул и заговорил:
— М-да… Что же касается твоих слов, то я согласен с фюрером. Хотя в этой области я не был бы столь уж категоричен. Ведь откуда-то русские взяли офицеров, чтобы сформировать эту лишнюю почти сотню дивизий, о которой Канарис даже не подозревал. Значит, мы не знаем как минимум о нескольких их военных училищах. И бог знает еще о чем. Ну да хватит об этом… Насколько я понял, у тебя — свободное назначение. Чем ты планируешь заняться здесь, на фронте?
Курт задумался. Сейчас следовало быть особенно осторожным. Он и так не слишком разумно повел себя в прошлый раз, когда покидал фронт. Нет, никто ничем его пока не попрекнул, но… все равно крайне неразумно. На их семью и так направлено множество взглядов, большинство из которых завистливые, а некоторые и ненавидящие…
Впрочем, встреча с тем необычным красным командиром и потеря русской девушки, которая, теперь он мог себе в этом признаться, произвела на него очень сильное впечатление, сильно выбили его из колеи. Курт прекрасно, как ему казалось, представлял себе, как может быть воспринято его увлечение русской. Тем более что она была военнослужащей, а они вели войну с ее страной. Но… чем больше он пытался выкинуть ее из головы и… из сердца, тем более прочно она там поселялась.
Так что он был готов к неприятностям, даже к тому, что придется оставить службу. Только бы ее найти!.. Со стороны семьи все было несколько сложнее и… проще одновременно. Конечно, и мать, и отец желали бы, чтобы Курт нашел себе девушку из хорошей семьи, с родословной, с устойчивыми связями и принятой в приличном, что называется, обществе, но… В конце концов, про мужчин рода фон Зееншанце всегда говорили, что у них традиция — жениться на славянках. Его бабушка была польской графиней, а двоюродная тетя — чешской баронессой. Так что поворчали бы, конечно, а потом приняли. Несмотря на то что отец не раз говорил, что большевики уничтожили в России хорошую породу и возвеличили быдло.
Если бы отец увидел ее, то, Курт в этом совершенно не сомневался, довольно быстро изменил бы свое мнение. В ней порода была. Точно! Порода людей, превыше жизни ставящих честь и свою способность служить людям, первыми идти в бой или в дальний поход к краю мира. То есть то, что однажды возвысило их предков над тысячами таких же, как они, и сделало
— Знаете, дядя, хотя, возможно, это прозвучит несколько неожиданно, но меня сейчас больше беспокоит не положение дел на фронте, а… наш тыл.
— Тыл? — Генерал бросил на него испытующий взгляд. — Уже доложили?
— Что? — насторожился Курт.
Генерал вздохнул.
— Да, в общем, ничего особенного. Просто досадное происшествие. Из транзитного лагеря для военнопленных под Береза-Картузская, — произнес он, слегка коверкая непривычное название, — бежало несколько сотен военнопленных. И вот уже скоро месяц, как их не могут отыскать. В нашем глубоком тылу, заметь… Да еще при поисках умудрились где-то потерять два самолета. А немногим ранее в другом месте какой-то отряд русских совершил налет на штаб 293-й пехотной дивизии. Очень трагическое происшествие: штаб дивизии во главе с командиром практически полностью уничтожен, можешь себе представить? Правда, мне доложили, что с той группой русских разобрались…
Курт замер. Это был след! Во всяком случае, происшествие с лагерем, раз дядя говорит, что с отрядом, совершившим налет на штаб, разобрались. По зрелому размышлению, тот красный командир выглядел слишком необычно, чтобы позволить легко себя поймать, а вот доставить им серьезные неприятности — вполне. А где он, там должна была быть и она, Вилора. Очень необычное имя, как видно, чисто русское…
— С вашего разрешения, дядя, я бы хотел заняться этим вопросом.
Генерал на мгновение задумался, а затем пожал плечами.
— Что ж, если ты так хочешь… Хотя я бы предпочел видеть тебя при моем штабе. Твоя уникальная память и светлая голова мне бы очень пригодились. А свою храбрость ты уже доказал в Польше и во Франции. — И он воткнул в молодого офицера испытующий взгляд.
Курт качнул головой.
— Непременно дядя, но чуть позже. Ибо моя светлая голова сообщает мне, что за этим, как ты выразился, досадным происшествием могут таиться некие будущие неприятности.
— Ну хорошо. Я прикажу выдать тебе предписание. Ты нашел, где остановиться? А то можешь погостить у меня.
Курт сделал отрицательный жест.
— Нет, не нашел, но я не хочу терять время. Еще довольно рано, так что я лучше получу предписание и отправлюсь поближе к месту моего расследования.
— Ну как знаешь. — Генерал поднялся из-за столика и крепко обнял молодого офицера, отчего Курт едва сдержал легкий стон. — Ну удачи! А сейчас извини… — И он развел руками.
Спустя полчаса, когда Курт вышел из строевого отделения, укладывая в карман свежеполученное предписание, его окликнул довольно громкий и неприятный голос, от которого прямо разило самодовольством.
— Гауптман фон Зееншанце?
Молодой офицер развернулся. По коридору размашистым шагом приближался высокий блондин, затянутый в черную форму с изображением сдвоенной молнии на петлице.
— Рад с вами познакомиться. Штандартенфюрер Ганс Либке.
— Очень приятно, — сдержанно-холодно отреагировал Курт: стоящий перед ним офицер являлся олицетворением тех, кого он как раз и недолюбливал в окружении фюрера.
— До меня дошли слухи, что вы собираетесь помочь мне управиться с моим хозяйством.