Элита и зло
Шрифт:
А тот из элиты, кто не сможет пойти на это, неизбежно перестает быть элитой, в лучшем случае став частью большинства, исполнителем, интегрированным в процесс реализации инновации.
И это для него становится злом.
Решая проблему, представитель элиты пока еще
не думает о реализации будущего решения, о
вероятных результатах и возможных последствиях.
П.Сэлфинг
МОЖЕТ БЫТЬ ПОТОМУ, ЧТО –
– каждая инновация, сначала, кажется очередным шагом вперед по пути развития, и
– только
Элита ориентирована на инновацию, как «на высшую цель, как на ценность, рядом с которой не может и не должно быть никаких других ценностей. Все другие ценности должны были из нее как бы автоматически возникнуть – либо как нечто побочное и вторичное, например культура, либо как конечный, постоянно отодвигаемый во времени результат, например счастье».
А.Пятигорский
Но, меняя ценности, инновация естественно покушается и на существующие критерии оценки, которые, теряя всякую значимость, уже кажутся нелепыми и смешными. На их место предлагаются новые критерии, но и им, впрочем, в скором времени также суждено стать не менее смешными и нелепыми. Правда, в начале, они не просто вытесняют прежние критерии, а пытаются включить их в себя, по крайней мере, те из них, которыми привыкло руководствоваться большинство. Эти критерии постепенно объединяются в некие группы, каждая из которых контролирует какой-то блок отношения субъекта к действительности, например, критерии справедливости, достоинства, чести и т.п… Так, несомненно, инновационным было предложение в области моды – мини юбка, которое, в результате, повлияло не только на изменение моды, но и критериев оценки красоты, поведения, стиля и т.п.
К 2000 году абсолютное большинство россиян
так и не согласилось с неприменением высшей
меры наказания.
из социологического исследования
При этом каждая группа таких критериев обладает удивительной способностью – она может самостоятельно продуцировать новые оценочные критерии, так сказать заниматься самовоспроизводством. Причем, таким самовоспроизводством занимаются не только представители элиты, но и представители большинства, даже не отдавая себе отчет в том, что тем самым они увеличивает количество этих критериев. Правда никто не осознает, что в результате перепроизводства этих критериев они могут достигнуть уровня собственной парадоксальности, когда они становятся просто бессмысленными.
Так, например, увеличение критериев, на основании которых дворянин считал себя оскорбленным, достигло такого количества, что элита сочла необходимым борьбу с дуэлями, в связи с реальной угрозой физическому существованию дворянства, когда любой поступок или слово могли быть расценены как оскорбление, ведущее к обязательной дуэли. Однако просто запрет мало что менял в ситуации. Потребовалось изменение представлений (критериев оценки) о чести и достоинстве, чтобы дуэль осталась в прошлом.
На такую революцию в системе критериев оценки претендует любая инновация. Революция в системе критериев это не просто разрушение такой системы, а «разрыв» причинно-следственных связей между: событием – его оценкой субъектом – и его последующим действием. Причем еще недостаточно, чтобы субъект по-иному оценивал событие, главное, чтобы он сделал вывод, требующий от него действия. Именно поэтому в революцию, почти поневоле, втягиваются все новые и новые участники. Избежать этого большинству не удается. Всех заставляют участвовать в революции новые критерии и оценки происходящих событий, на основе которых меняется отношение к смыслу существования, когда ценность жизни напрямую определяется ее соответствием новым оценкам. В этом природа жертвенности участников революции, в основе которой борьба за новые критерии, за новые оценки, без которых существование теряет смысл. Все эти изменения порой приобретают парадоксальный характер, когда утрачивается ценность самой жизни, а абсолютной ценностью приобретает смысл этой жизни. Только через это можно понять поведение активных участников революции, которые жертвуют собой, своей жизнью, ради неких идеалов, т.е. смыслов, которым они стали служить. Точно также эти активные участники революции с готовностью уничтожают тех, кто являются «несогласными», кто не принял новых смыслов существования. Им некогда кого-то переубеждать, агитировать, разъяснять, куда проще просто уничтожить. В этом смысл массовых репрессий любой революции, жестокость которой всегда оправдана-обоснована новыми смыслами-ценностями.
Впрочем, новые критерии еще достаточно молоды и потому способны к ассимиляции всего ценного из «отбрасываемых» критериев. Правда, в пылу революции никогда не понятно, чего больше в этой ассимиляции – добра или зла.
БЕСПОЛЕЗНО –
– надеяться на то, что какая-то инновация не несет в себе зла,
– досужее сознание большинства когда-то это зло обязательно обнаружит,
– ведь в структуру инновации обязательно включены новые ценности,
– которые, разрушая привычное существование большинства,
– вынуждают большинство либо приспосабливаться к ним, либо бороться с ними, … включившись в производство следующего поколения инноваций.
И ВОТ ЧТО ЕЩЕ –
– всякая инновация требует нового восприятия действительности. А это неизбежно обязывает признать – прошлые ценности и их критерии были ошибочными.
Добиться этого от большинства крайне сложно и потому элита: разоблачает, высмеивает, превращая ни во что прежние ценности, заставляя большинство забыть то, что они когда-то «работали» и решали насущные проблемы этого большинства. И, конечно, совершая это, элита производит зло, за которое большинство потом дорого заплатит. Так как в последствии окажется, что «новое» практически ничем не отличается от предыдущего. Именно так всякая революция борется с традициями, верованиям, религией, нравами и т.п. И бессмысленно ее осуждать. Она не может иначе.
Всякая инновация в своих последствиях
всегда неопределенна.
П.Сэлфинг
ОТСТУПЛЕНИЕ
Инновация, конечно же, устремлена в будущее. Ее внедрение требует значительных затрат, ведет к неопределенности и отказу от прежних ценностей. При этом инновация зачастую не приносит ожидаемых результатов для того поколения, которое затратило себя на ее внедрение. Но это поколение так и не отреклось от нее, не пожалев о своей устремленности.
Однако, в этом же поколении, рядом, жили те, кто не разрабатывал эти инновации, не участвовал в их реализации. Они хотели жить только сейчас, т.к. «человек рождается жить, а не готовиться к жизни» (Л.Пастернак). В это же время другие жили тем, что создавали жизнь для других, будущих, гнали «время вперед». И эти разные представители одного поколения обвиняли друг друга во зле, порой вступая в гражданскую войну. Кто-то считал инновацию злом, а кто-то был уверен, что комфорт нынешнего, «комфорт сейчас» за счет завтра, выдаваемый за высшее благо, есть тупик и нынешнего, и будущего. Но, оказывается, что «всякая частичная правда когда-то превращается в строго ей соответствующую ошибку». (А.Пятигорский). В конечном итоге неправыми, также как и одновременно правыми, оказываются и те, и другие.
И КТО ЖЕ ПРАВ?! И КТО ВИНОВАТ?!
6. Поиск элиты?
На скольких настоящих людях держится
Римская империя?… Великий Цицерон считал,
что на 10-20, а я говорю – на трех-четырех.
Тацит
Элиту ищут. Ищут все. И сама элита и все остальные. Что уже само по себе есть зло, хотя бы потому, что этот поиск так сказать лучших, демонстрирует слабость ищущих.