Елизавета I
Шрифт:
Елизавета любила сласти; вазочка с ними всегда стояла у её кровати, на доске для триктрака или шахматном столике, даже возле её места в Зале совета. Это были фиалки, розы и мятные лепёшки в сахаре и марципане. В еде и питье королева была очень умеренна и отличалась довольно плебейскими вкусами — например, испанскому вину предпочитала грубый эль; но при этом на всё сладкое она была падка, как ребёнок. Некоторое время она наблюдала за Робертом; тень буковой листвы, которую шевелил лёгкий ветерок, испестрила землю вокруг них светлыми и тёмными пятнами.
— Кстати, о тревожных вестях из Шотландии и Франции, — сказала она наконец. — У меня к тебе есть вопрос. Возможно, мне удастся возвысить тебя до того положения, которого ты так давно желал. Тебя это интересует?
Он молниеносно обернулся к ней и так сжал се руку, что она поморщилась:
— Если ты имеешь в виду предмет всех моих надежд, — произнёс он, — если эго положение обозначает брак с тобой...
— Ты всегда мечтал о браке с королевой, не так ли, Роберт? — весёлым тоном продолжила она. — Как насчёт того, чтобы наконец осуществить эту мечту?
— О чём ты, госпожа? Есть лишь одна королева, о которой я всегда мечтал.
— На мне ты жениться не можешь. — Елизавета отняла у него руку и выпрямилась. Их никто не слышал: королева отослала леди Ноллис и леди Уорвик подальше, а слуги ушли подкрепиться сами. — Мы, кажется, об этом договорились?
— Нет, — ответил Роберт. — Я никогда с этим не соглашался и не соглашусь. Я только поумнел и молчу, если ты сама об этом не заговариваешь. Минуту назад, когда ты начала этот разговор, я решил, что ты переменила своё решение.
— Я и в самом деле часто меняю свои решения, — согласилась Елизавета. — Считается, что переменчивость женщинам свойственна, и мне это бывает чертовски полезно. Но в этом вопросе я не переменюсь. Моё отвращение к браку с тобой, мой Роберт, так же сильно, как моя любовь к тебе, можешь не сомневаться ни в том, ни в другом. Но если ты хочешь взять в жёны королеву, как насчёт королевы Шотландии?
Она увидела, как на его лице появляется выражение удивления, переходящего в гнев.
— Ты насмехаешься надо мной, — сказал он. — Прошу вас, не надо, ваше величество; для меня это больная тема, и я не могу ею шутить.
— Напротив, я говорю вполне серьёзно. Моей кузине нужен муж; в отличие от меня, ей просто не терпится потерять свою независимость. Мне трудно представить кого-нибудь, кто бы смог сдерживать её амбиции и служить моим интересам лучше чем ты, если ты займёшь место её мужа. Что скажешь, Роберт? Если ты не можешь стать королём Англии, Шотландия — не такой уж и плохой утешительный приз, а что до её королевы, то, говорят, она очень красива.
Дадли издал злобный смешок:
— Сомневаюсь, что она поблагодарит тебя за это предложение. Ты забыла: надо мной тяготеет подозрение в убийстве, я пользуюсь такой незавидной репутацией, что ты не желаешь выйти за меня замуж, а в глазах Марии Стюарт её вдобавок отягощает то, что я считаюсь твоим любовником. Я никогда не видел шотландскую королеву, но думаю, ей вряд ли придутся по вкусу объедки с твоего стола.
— А по-моему, ей придётся по вкусу всё, что угодно, если это хоть на шаг приблизит её к английскому трону. Сядь, Роберт, и успокойся. Предположим, что этот вариант показался бы ей привлекательным; каков бы тогда был твой ответ?
— Мой ответ, — холодно ответил он, — отрицательный. Тебе придётся найти другой способ избавиться от меня.
— Но почему же? — настаивала она. — У тебя будет огромная власть, равные с ней права, а если ты сумеешь себя с ней поставить... слушай, Роберт, ты же сможешь стать королём!
— Просто ты настолько лишила меня воли, что я предпочту сидеть возле тебя, как комнатная собачка, — ответил он. — Поищите другую кандидатуру, ваше величество, я не согласен оказать вам эту услугу.
— Если бы ты действительно был лишён воли, Роберт, — ласково сказала она, — ты бы согласился на всё, что бы я ни предложила. И это было бы очень глупо, потому что я не намерена позволить тебе жениться на ней или на ком бы то ни было ещё. Но я могу тебя попросить некоторое время поиграть в жениха. Ты можешь сделать это для меня?
— Поиграть? — Он уставился на неё, а потом вдруг пожал плечами. — Я не в силах тебя понять. Ты сама мне это предлагаешь, дразнишь меня, а потом заявляешь, что у меня всё равно не было выбора.
— По зрелом размышлении ты мог бы понять, в чём дело. Но первый порыв всегда важнее взвешенного решения. Я рада, что ты отказался. Но я хочу, чтобы ты, как я уже сказала, поиграл эту роль. Я намерена предложить тебя Марии Стюарт в качестве жениха; во-первых, как ты правильно заметил, она будет оскорблена. Тогда я подслащу своё предложение множеством обещаний и в то же время встану горой против некоей другой особы в списке её женихов. Это всего лишь предположение, и жаль портить чудесный вечер разговором об интригах, но я не смогу осуществить свой план, если ты мне не поможешь.
— А кто этот другой? — спросил Дадли, — И почему ты хочешь выдвинуть меня в качестве альтернативы ему?
— Потому что это, может быть, единственный способ заставить её выбрать его. А кто он — пока что не важно.
— Это задумка Сесила или твоя, госпожа? — Он помог ей встать, и она улыбнулась ему в лицо.
— Сесилу о моих подлинных мотивах ничего не известно. Не льсти ему, этот план придуман целиком и полностью мной. Он подумает, что ты продолжаешь преследовать свои далеко идущие цели, а я напрасно тебе доверилась. Мне предстоит услышать немало предостережений: мол, если ты женишься на Марии Стюарт, твоим следующим шагом будет попытка вдвоём с ней свергнуть меня с престола. Ты должен быть к этому готов и всё вытерпеть. В ближайшие два месяца тебе предстоит многое сделать, но ты должен помнить о двух вещах. Ты не поедешь в Шотландию. И не удивляйся, если я притворюсь, будто отправляю тебя туда.
Когда охотники вернулись в Хандсон, Елизавета заявила, что она устала и нуждается в отдыхе. Прежде всего она осмотрела тушу огромного оленя, с которого лорд Хандсон обещал снять шкуру, а из головы набить для неё чучело. Затем она сменила запылённую амазонку на длинное платье из малиновой парчи, отороченное по вороту и манжетам собольим мехом, и маленький капюшон из чёрного бархата с такой же отделкой. Поскольку сальные свечи неприятно пахли, фрейлины зажгли восковые — ещё одно свидетельство того, какой роскошью её окружил кузен; затем королева отпустила свою прислугу и села за клавесин поиграть для собственного удовольствия. Когда ей требовалось подумать, она любила оставаться одна; зачастую она часами играла в пустой комнате и, казалось, была поглощена музыкой, а на самом деле её мысль работала над какой-то запутанной проблемой, распутывая нити и снова сплетая в такой узор, который был ей нужен.