Эллинские поэты
Шрифт:
Внявши совету бессмертных богов, у Эета похитил
Сын благородный Эсона, 281 труды многостопные кончив;
995Много ему поручил совершить их владыка сверхмощный,
Мыслей и дел нечестивых исполненный, Пелий надменный.
Их совершивши и бед претерпевши немало, к Иолку
Прибыл на резвом своем корабле Эсонид с быстроглазой
Девой и сделал цветущей своею супругой ту деву.
1000И сочетался с ней пастырь народов Ясон. И родила
281
Ст. 994. Сын Эсона— Ясон.
Сына Медея она. В горах Филиридом Хароном 282
Был он вскормлен. И свершилось решенье великого Зевса.
Из дочерей же Нерея, великого старца морского,
Сына Фока на свет породила богиня Псамафа,
1005Чрез золотую Киприду в любви сочетавшись с Эаком.
Со среброногой богиней Фетидой Пелей сочетался,
И родился Ахиллес, львинодушный рядов прерыватель.
Славный Эней был рожден Кифереей прекрасновенчанной.
282
Ст. 1001. Филирид Харон—
В страстной любви сопряглася богиня с Анхизом-героем
1010На многолесных вершинах богатой оврагами Иды.
Кирка же, Гелия дочь, рожденного Гиперионом,
Соединилась в любви с Одиссеем, и был ею на свет
Агрий рожден от него и могучий Латин 283 безупречный.
[И Телегона она родила чрез Киприду златую.]
1015Оба они на далеких святых островах 284 обитают
283
Ст. 1013. Латин— мифический родоначальник среднеиталийского племени латинян, предков римлян.
284
Ст. 1015. …на далеких святых островах…— Гесиод, очевидно, представлял себе Италию островом.
И над тирренцами, славой венчанными, властвуют всеми. 285
В жаркой любви с Одиссеем еще Калипсо сочеталась
И Навсифоя — богиня богинь — родила с Навсиноем.
Эти, с мужчинами смертными ложе свое разделивши, —
1020Сами бессмертные, на свет родили детей богоравных.
Ныне же племя воспойте мне жен, олимпийские Музы,
Сладкоречивые дщери эгидодержавного Зевса… 286
285
Ст. 1016. …над тирренцами властвуют…— Впоследствии греки называли тирренцами этрусков, но здесь имеются в виду вообще жители Италии.
286
Ст. 1021-1022. Эти стихи соединяли «Теогонию» с сохранившейся лишь в отрывках поэмой «Каталог женщин», которая излагала генеалогию родоначальников знатных греческих родов, считавших, что они происходят от союза смертных женщин с богами.
АРХИЛОХ
Я — служитель царя Эниалия, 288 мощного бога.
Также и сладостный дар Муз хорошо мне знаком.
В остром копье у меня замешен мой хлеб. И в копье же —
Из-под Исмара 289 вино. Пью, опершись на копье.
287
Архилох родился на острове Паросе. Время жизни его с точностью не установлено. Обыкновенно принимают, что он родился около 680 г. до н. э.; другие думают, что около 700 г. и даже еще раньше. По отцу он происходил из знатного рода. Остров Парос славился культом богини Деметры, и предки Архилоха принадлежали к жреческому роду, служившему этой богине. Имя отца Архилоха было Телесикл. По предписанию дельфийского оракула, он основал паросскую колонию на острове Фасосе, лежащем далеко к северу от Пароса, верстах в шести от фракийского побережья.
Матерью Архилоха была рабыня по имени Энипо. Если отец его и был богат, то все же навряд ли мог Архилох, вследствие своего полурабского происхождения, наследовать ему. Во всяком случае, молодость свою он прожил в бедности, — это мы знаем достоверно. Впрочем, и дальнейшая жизнь не баловала Архилоха: вся она была одною длинною цепью лишений, обид и несчастий.
Есть предположение, что Архилох принимал участие в неудачной попытке колофонских переселенцев основать колонию на реке Сирисе в Великой Греции (Нижней Италии)… Достоверно известно, что под влиянием нужды Архилох был принужден бросить «морскую жизнь и Парос и смоковницы его» (фр. 20). Он отправился искать счастья на остров Фасос, тот самый Фасос, на котором когда-то его отец основал колонию паросцев.
На Фасосе начинается для Архилоха бурная, опасная и тяжелая боевая жизнь. Колонисты Фасоса не довольствовались своим островом и делали попытки завладеть противолежащим фракийским берегом, который был богат золотыми россыпями и виноградниками. Здесь им приходилось вести упорную борьбу с воинственными фракийскими племенами, а также с колонистами других греческих городов. Множество отрывков Архилоха посвящено описанию этих битв, в которых поэт принимал личное участие.
Но жизнь на Фасосе не удовлетворила Архилоха. В дошедших отрывках он с отвращением и скорбью говорит о Фасосе — немилом и нерадостном крае, «трижды несчастном острове», над которым навис камень Тантала (фр. 21-25). К тому же безудержно-злой язык Архилоха создал ему там множество врагов. Он покидает Фасос и возвращается на Парос.
На Паросе разыгрывается роман Архилоха с Необулою, дочерью знатного паросца Ликамба. Ликамб дал согласие на брак дочери с Архилохом, принимал его как жениха в своем доме, но затем взял согласие обратно и отказал Архилоху. Взбешенный Архилох ответил на обиду целым градом ядовитых песенок, в которых смешал с грязью и Ликамба, и бывшую свою невесту… Рассказывали, что опозоренная Необула вместе с сестрой повесились от отчаяния, что покончил с собою и их отец. Но это — позднейшая выдумка.
По-видимому, нужда не раз заставляла Архилоха служить наемным воином. Однако ничто из того, что нам известно о жизни Архилоха, не дает нам возможности установить, когда именно и при каких обстоятельствах он продавал свое копье нанимателю: насколько мы можем судить, он всегда сражался за дело родных своих островов — Пароса и Фасоса.
Архилох погиб на войне, которую вел Парос с соседним островом Наксосом. Его убил в бою наксосец Калонд, по прозванию Ворон (Коракс). Когда впоследствии этому Калонду пришлось однажды обратиться по какому-то делу к дельфийскому оракулу, бог отказался ему отвечать.
Вон из храма уйди: служителя муз умертвил ты.Как показывает найденная на Паросе надпись, Архилоха чтили там как героя.
288
Эниалий— бог войны Арес (В. В.).
289
Исмар— город и река на берегу Фракии, к востоку от острова Фасоса. В «Одиссее» не раз упоминается прекрасное исмарское вино, «божественный напиток».
Если когда тем пурпурно-медвяным вином насладиться В ком пробуждалось желанье, то, в чашу его нацедивши, В двадцать раз боле воды подбавляли, и запах из чаши Был несказанный: не мог тут никто«Одиссея», IX, 208-211.
Именно исмарским вином Одиссей коварно подпоил циклопа Полифема (В. В.).
То не пращи засвистят, и не с луков бесчисленных стрелы
Вдаль понесутся, когда бой на равнине зачнет
Арес могучий: мечей многостонная грянет работа.
В бое подобном они опытны боле всего, —
Мужи-владыки Евбеи, копейщики славные… 290
Чашу живее бери и шагай по скамьям корабельным.
С кадей долбленых скорей крепкие крышки снимай,
290
Фрагмент 3. О «народе евбейском, дышащих боем абантах» упоминает уже «Илиада», отмечая их склонность к рукопашному бою:
Он предводил сих абантов, на тыле власы лишь растивших, Воинов пылких, горящих ударами ясневых копий Медные брони врагов разбивать рукопашно на персях.«Илиада», 11, 542-544.
Красное черпай вино до подонков. С чего же и нам 291 бы
Стражу такую нести, не подкрепляясь вином?
Носит теперь горделиво саиец 292 мой щит безупречный:
Волей-неволей пришлось бросить его мне в кустах.
Сам я кончины зато избежал. И пускай пропадает
Щит мой. Не хуже ничуть новый могу я добыть. 293
291
…и нам— так же, как и врагу, на веселый бивак которого они с завистью смотрят ( Ф. Ф. Зелинский).
292
Саийцы— фракийское племя. Известие об изгнании поэта из Спарты — позднейшая выдумка. Признание в потере своего оружия — нередкий мотив в античной поэзии. По примеру Архилоха, об этом рассказывает целый ряд поэтов. Про лесбосского поэта Алкея, современника Сафо, Геродот сообщает: «В одной схватке, где победили афиняне, сам Алкей спасся бегством, но оружие его захватили афиняне и повесили в храме Афины в Сигейоне. Алкей описал это в стихотворении и послал в Митилену, сообщая о случившемся несчастии другу своему Меланиппу». От Анакреона сохранился отрывок, в котором он рассказывает, как бежал из битвы.
Бросив щит свой на берегах речки прекрасноструйной.Всякий, по Пушкину, знает о подобном же признании Горация:
Ты помнишь час ужасной битвы, Когда я, трепетный Квирит, Бежал, нечестно брося щит, Творя обеты и молитвы? Как я боялся, как бежал!..(В. В.).
293
Фрагмент 5. Псевдо-Плутарх, цитирующий эти строки, говорит: «Прибывшего в Спарту поэта Архилоха лакедемонцы немедленно изгнали, когда им стало известно об его стихах, в которых он говорит, что лучше бросить свое оружие, чем умереть».
Гибельных много врагам в дар мы гостинцев несли.
Главк, смотри: уж будоражат волны море глубоко,
И вокруг вершин Гирейских 294 круто стали облака, —
Признак бури. Ужас душу неожиданно берет… 295
Эрксий, 296 где опять бессчастней собирается отряд?
<294
Гирейские вершины— горы на острове Тенос.
295
Фрагмент 7. Гераклит Понтийский, цитирующий эти строки, говорит: «Архилох, охваченный фракийскими опасностями, сравнивает войну с морскою бурею» (В. В.).Гераклит Понтийский — философ и писатель IV в. до н. э.
296
Эрксий— вероятно, прозвище одного из соратников Архилоха. Недавно опубликован конец этого стихотворения, найденный на родине Архилоха, острове Паросе, в надписи конца III в. до н. э. К сожалению, сохранились только первые половины тридцати строк, а концы их исследователи восстанавливают по догадке. Несмотря на трудности восстановления, ясно, что поэт призывает своих товарищей мужественно сражаться с наксосцами, жителями соседнего острова.
И, как жаждущий — напиться, боя я с тобой хочу.
В новичках буди отвагу. А победа — от богов.
Мы настигли и убили счетом ровно семерых:
Целых тысяча нас было…
Воистину, для всех ведь одинаков он, Великий Арес…
И средь них, надеюсь, многих жаркий Сириус пожжет,
Острым светом обливая.
В свои объятья волны взяли души их.
Главк, до поры лишь, покуда сражается, дорог наемник.
И, как кариец, буду слыть наемником.
С другой чудесной силою целебною
Растения такого я знаком… 297
Нет, не люб мне вождь высокий, раскоряка-вождь не люб,
297
Фрагмент 16-85. Как показал недавно найденный папирус, отрывок, приведенный Вересаевым под № 85, был непосредственным продолжением фрагмента 16. По предположению А. Бонара, поэт протестует против предложенного ему в качестве лечения бритья головы (ср. возможно относящийся к этому стихотворению фрагмент 82) и говорит, что он знает другое лекарство. Карийцы, часто служившие в Греции наемниками, брили волосы на голове.