Элрик: Лунные дороги
Шрифт:
– Я могу провести тебя в этот мир, владыка, клянусь. Мне надо лишь вернуться в Бек. Могучие силы восстают прямо сейчас, чтобы завладеть этим миром. С каждым часом они захватывают все новые территории и обретают все больше власти. Только ты с моей помощью сможешь победить их, мой владыка.
– Мне не интересно спасать этот мир, – проговорил Ариох с царственным изумлением. – Я лишь хотел немного поиграть с ним. А теперь, маленький Гейнор, мне осталось лишь играть с тобой.
Уна повернулась к Фроменталю и выхватила корзину у него из рук. Открыла и извлекла содержимое.
Что-то вроде миниатюрной модели. Из мудреной клетки, составленной из тысяч мелких костей, раздавался злобный тоненький голосок.
Миггея! Все еще запертая, в страшной ярости.
– Как вы это сделали? – изумленно спросил я.
– Это не сложно, – ответила Уна. – Размеры меняются в разных мирах. Каждый мир, как я уже говорила, как бы находится на собственной шкале, именно так мы и можем путешествовать между ними, и именно поэтому мы не осознаем сразу, что они существуют. Я попросила лейтенанта Фроменталя принести ее сюда. Миггея очень сильна, но заключена в клетку. Если выпустить ее, то вскоре она изменится в размере в соответствии с этим миром. Но я не могу освободить ее. Это может сделать лишь тот, кто заключил ее в темницу.
– Вы привели в мой мир еще одно из этих существ? – Мне показалось, что это весьма безответственный поступок. – Чтобы оно сразилось с тем, которое уже здесь? Чтобы вся планета превратилась в поле боя?
– Вы всё поймете, – сказала Уна. – Но сейчас вы все должны покинуть круг. Только сначала дайте мне свой меч.
Вопреки здравому смыслу, я отдал Уне Равенбранд. А затем мы с Элриком и Фроменталем вышли из Каменного круга Морна.
Мы видели лишь театр теней. Темный расслабленный силуэт герцога Ариоха и стремительную изящную фигурку Уны, которая поставила костяную клетку на землю. Застывшего Гейнора. Уна коснулась клетки острием моего меча. Я услышал слабый гул голоса Ариоха:
– Что ж, миледи, похоже, не в моих интересах далее держать вас в темнице.
Раздался шум, словно камень раскололся.
Жуткий треск.
В круге что-то закипало, клубилось и росло. Что-то хихикало и визжало, с идиотским смешком прижимаясь к стене света внутри каменного круга. Миггея вырвалась из клетки и теперь пыталась выбраться наружу.
Камни затряслись. Заплясали. Затем остановились, выпрямились в ожидании. Так, должно быть, выглядели первые друиды, которые воздвигли их здесь. Высокие белые гранитные глыбы, сверкающие на солнце.
Неожиданно перед нами возник подвижный сноп огня; запертый в круге, он дрожал и извивался, беззвучно взывая к нам. Лицо Гейнора горело. Все его тело было объято пламенем. Горя от миллиона противоречий, порожденных его мелочным сердцем. А рядом стоял еще один он, и тоже пылал, и тоже кричал.
Он умолял нас о чем-то. Чтобы простили? Или чтобы выпустили? Одна пляшущая, горящая фигура, и другая, и еще, и еще – пока они не собрались в круг внутри каменного круга.
Над ними появилось призрачное золотое лицо герцога Ариоха. Он улыбался и насвистывал, словно любовался кукольным представлением. Рядом – безумное, пускающее слюни и хихикающее существо, когда-то величайшая аристократка Закона; она тыкала в извивающееся тело Гейнора, и то меняло форму и размер, распадалось на крошечные версии самого себя, воссоединялось и рассыпалось вновь. Я слышал его крики. Ничего подобного я прежде никогда не слышал.
Ариох и Миггея перетягивали его, как канат, рвали на куски, на множество маленьких личностей, дрались за его душу. Они играли с ним, как кошка со сверчком. И никакой враждебности друг к другу – вся их ненависть теперь была направлена на Гейнора, глупого Гейнора, который решил, что сможет натравить их друг на друга.
Он умолял их остановиться.
Я уже и сам был готов просить об этом! Тысячи Гейноров заполонили круг. Тысяча вариантов боли.
Уна наблюдала за этим с молчаливым удовлетворением, как если бы она смотрела на свое рукоделие и радовалась своим успехам.
– Он не может вернуться назад к своему архетипу, – сказала она. – А это единственный способ выжить. Ощущение своей личности – все, что у нас есть. Сейчас все личности Гейнора борются друг с другом. Его размазывает по мультивселенной. Он пытался использовать конвергенцию в своих эгоистических целях, но она привела к его полному уничтожению.
– Слишком много! – взревел Ариох. – Ты обещал мне силу Закона. Я уже обладаю силой Хаоса. Так где же Грааль, разрозненный Гейнор?
Раздалось множество разных, ужасающих голосов.
– Он у нее! – единственное, что нам удалось понять.
И Гейнор исчез.
Миггея тоже исчезла.
Голос Ариоха прозвучал удовлетворенным, ласкающим слух шепотом: – Грааль все еще здесь. Там, куда я могу войти, в том месте, где он обещал провести меня внутрь.
Чудовищные губы причмокнули.
А затем Ариох тоже исчез.
Они с Миггеей разодрали Гейнора на миллион духовных нитей.
Что-то прошуршало, словно осенний ветер, и колдовство исчезло из этого мира. Старые камни торчали из обычной травы. Ярко светило на небе солнце. Волны омывали белый песчаный берег, и громче шума моря мы ничего не слышали. Я обернулся к Фроменталю:
– Вы договорились с Уной, когда встретились с ней у клетки Миггеи?
– Мы точно не знали, что с ней делать, но решили, что не помешает прихватить ее с собой… в уменьшенном виде, – подмигнул Фроменталь. – А теперь я должен возвращаться к своим друзьям. Танелорн спасен, но они, конечно же, захотят услышать всю историю целиком. Уверен, мы с вами еще встретимся, мой друг.
– А как же офф-му? Вам что-нибудь известно об их судьбе?
– У них есть другой город, это все, что я знаю. На дальнем берегу озера. Они ушли туда. Часть погибла.
С видом человека, которого ждет неотложное дело, он пожал мне руку и направился к берегу. Его ждала лодка с двумя моряками; они салютовали ему, когда он перебрался за борт. Я ошибался насчет подводной лодки. Это Фроменталь послал их впереди себя. Он снова помахал нам, и плоскодонка быстро поплыла к субмарине. Вероятно, я никогда не узнаю, как ему удалось таким способом переправить к нам плененную богиню.
Я не отрывал от них глаз, пока боевая рубка не скрылась под водой, а затем мои мысли вернулись к удручающей реальности нашего мира. В котором победоносный воздушный флот гарантировал Адольфу Гитлеру близкую власть над миром.