Эм + Эш. Книга 1
Шрифт:
Комната покачнулась, накренилась, задрожала. Свет как будто потускнел. В ушах нарастал звенящий гул.
В глазах стремительно темнело. Стало казаться, что я уже не дома, что плыву в какой-то посудине в безбрежном море. Чёрном и холодном. А кругом бушует шторм. Кто-то невидимый стонет. Меня вращает и кидает из стороны в сторону. Вода забивает глотку и лёгкие, и мне совсем нечем дышать. Как мучительно! Хотя бы глоток воздуха! Лёгкие нещадно жжёт и словно разрывает изнутри.
На миг снова вспыхнул свет. Перед глазами возникла расплывчатая, неясная, но всё же моя комната. Снова вспышка — и передо мной лицо Шаламова. Его синие-синие глаза.
Нет, я ошиблась,
Острый спазм скрутил желудок. Боль огнём прошила всё тело. Накатила тошнота. Но не повернуться, ни привстать, ни даже простонать не получалось. В глазах снова потемнело, но теперь уж я безвозвратно погружалась в абсолютную черноту.
Глава 20. ЭШ
Эмилия снова не ходила в школу. До каникул осталось учиться всего ничего, о чём Дракон думает? Даже я это понимаю.
Во вторник он сообщил, о чём думает — вызвал меня на ковёр с третьего урока. И начал распекать, как-же я посмел к его дочери притронуться. Я сначала опешил: неужто он знает про то, что Эмилия у меня ночевала, ну и про всё остальное? Нет, оказалось, он так раскочегарился из-за дискотеки. «Опозорил мою дочь! При всех поцеловал её! Как ты вообще посмел даже подумать о ней? Подонок! Чтобы больше близко к ней не подходил, тебе ясно? Даже смотреть в её сторону не смей!». Я молча слушал его тираду и думал, как сильно он запоздал со своими предупреждениями. Наверное, по моему лицу он понял, что слова его не особо пронимают, и вдруг выдал:
— Увижу тебя с ней — и все узнают, что ты натворил со своими дружками в Железногорске. Почему вы так спешно оттуда переехали. Усёк? А теперь марш на уроки.
Ни на какие уроки я, разумеется, не пошёл, а отправился домой. Вот же сволочь, этот Дракон. О том, чтобы прекратить общаться с его дочерью, как он требовал, и речи быть не могло. Я только о ней и думал с утра до утра, только и ждал, когда снова увидимся, а тут — такой ультиматум.
Нет, конечно, будет очень неприятно, если та история всплывёт. Но если уж выбирать… Хотя забавно — ещё несколько дней назад я сам не хотел с ней лишний раз пересекаться, а вот теперь готов без раздумий подставить себя, отца, его карьеру, потрепать нервы матери, но быть с Эм. Так что если Дракон ждёт, что я испугаюсь его угроз и отступлю, то я его сильно разочарую. В принципе, мне плевать, что скажут другие, но вот с Эмилией нужно поговорить первому. Нужно рассказать, как всё случилось на самом деле, пока этот шантажист не преподнёс ей свою версию. Объяснить, что никого я не насиловал. Да, присутствовал, да, не помешал другим, но сам никого не трогал. Я просто напился и уснул. И сам потом был в шоке.
Домой зашёл лишь на секунду. Не стал ни разуваться, ни греться, хотя продрог как цуцик. Быстро набрал её — она, на счастье, оказалась дома и одна. Можно идти исповедоваться.
А не так просто это оказалось. Взять всё и вывалить, когда она так мило смущалась, когда ни сном ни духом не подозревала, какие тяжкие водятся за мной грешки. Я смотрел на неё и не знал, с чего начать. Боялся — а вдруг не поверит? Но тут же пытался себя убедить — не может не поверить, ведь это же правда. Поколебавшись, решил немного повременить — лучше сначала разговоримся о том о сём, а затем я ненавязчиво перейду к больной теме.
Эмилия, как радушная хозяйка, накормила меня горяченьким, напоила чаем. Потом показала квартиру — она у них в точности такая же, как у нас, только в другую сторону, как в зеркальном отражении. Провела в свою комнату — давно хотел посмотреть, как она живёт. Но надо сказать, такого аскетизма я не ожидал. Ни плакатов с Юрой Шатуновым, ни плюшевых мишек, ни всяких финтифлюшек, которые так нравятся девочкам, у неё не оказалось. Письменный стол, на нём аккуратная стопка учебников и настольная лампа, кроме стола ещё — шкаф, диван, полки с книгами. Единственное, что цепляло глаз — это пианино. Надо будет попросить потом, чтобы она сыграла мне и спела.
Я уже и детские фотографии её посмотрел (она там забавная!), и спросил всё, что пришло на ум, но всё равно тянул, не мог решиться. А потом… потом как-то так само собой получилось, что мы стали целоваться, ну и… снова переспали. Я ведь всегда подозревал, что за её внешней холодностью бушуют страсти, но даже не надеялся, что она окажется настолько чувственной. Чёрт, она просто с ума меня сводит! А какая она нежная, какая красивая — любуюсь и не налюбуюсь.
Только вот после такого откровенничать о своём тёмном прошлом стало совсем неудобно. Я подумал, что стоит немного отвлечься, расслабиться, а там уж… Попросил её ещё раз накормить меня, голодного, а сам пока решил собраться с мыслями, ну и с духом. Потому что всё равно внутри свербел страх, что она не захочет больше меня видеть. Не захочет со мной разговаривать. Прогонит… А если так, то… то даже не знаю. Она ведь уже вросла в меня — часу не проходит, чтоб я о ней не думал.
Я бездумно взял со стола первый попавшийся учебник, полистал. Это был какой-то сиюминутный порыв, но мне вдруг так живо представилось, что вот она сидит на уроке, скучает, затем открывает учебник и неожиданно видит мою надпись: «Эм, я тебя люблю. Эш». Я ведь наверное никогда такого ей не скажу, глядя в глаза. Просто не смогу. Язык не повернётся. А вот написать могу. Она прочтёт, улыбнётся и вспомнит обо мне. И ей станет приятно, ну… надеюсь. Во всяком случае, она об этом узнает, и мне не придётся краснеть и заикаться.
Интересно, на каком они сейчас параграфе? А то не угадаешь, напишешь не туда, так она и не найдёт. Собственно, необязательно писать в учебнике, можно ведь и в тетради. Там-то она точно обнаружит. Я выудил из стакана остро отточенный карандаш, раскрыл тетрадку, ещё и разволновался вдруг не на шутку. Потом смотрю — а в тетради совсем не учебное, а вообще не понять что:
1. Хочу познакомиться с Б.Г. Я познакомлюсь с Б.Г.!
2. Хочу иметь фотографию Б.Г. У меня будет фотография Б.Г.!
3. Хочу…
И всё в таком духе. Только я не понял, что это за Б.Г.? Борис Гребенщиков, что ли?
Фигня какая-то. Я стал листать дальше. И там это Б.Г. на каждой странице.
Я ещё не вник, не успел ничего понять, а на душе уже стало так муторно и тягостно, как бывает, когда предчувствуешь беду. Открыл последнюю запись, а там: «Видела Б.Г. сегодня два раза. Один раз перед уроками, он стоял на крыльце со своими одноклассниками. Второй — тоже не лучше. Был он с Шаламовым. Никак к нему не подойти. Никак не заговорить. Прошло уже две с лишним недели, а я ни на шаг не приблизилась к своей цели. Мы с ним даже не здороваемся! И этот Шаламов — везде и всюду. Он меня ужасно бесит. Мало того, что мне мешает, так ещё и вечно такая самодовольная физиономия, как будто он всерьёз считает, что я тоже по нему сохну. Идиот, знал бы, что он мне интересен только как друг и одноклассник Б.Г. Жаль, что тогда у Светки с ним ничего не вышло — если бы они задружили, так бы хоть через него была возможность с Б.Г. познакомиться…»