Эм и Ли
Шрифт:
– Я знаю, папа был против, - улыбается неожиданно. Мне вот улыбаться не хочется уже от одной мысли об их отце.
– А где он?
– на фига я это спросил? Какая мне разница?
– Дома, наверное, мы к нему завтра с Грегом пойдём. Он здесь недалеко живёт.
Он живёт? В смысле отдельно? Мозг ещё не до конца обработал информацию, а сердце уже бешено застучало в нелепой надежде. Всё как в замедленной съёмке: встаю, поворачиваясь всем корпусом к Ли, перекрывая ей дорогу, не давая места для манёвра.
– Ли?
–
– Мы развелись с Тимом, - говорит так просто, словно это какая-то мелочь не заслуживающая внимания.
– Так какого черта ты не со мной, Ли?
– я выпил достаточно, чтобы говорить на такие темы. На трезвую, наверняка, решил бы, что она не со мной потому, что не нужен. Не любит. Но сейчас я готов выяснить всё до конца.
– А разве я тебе нужна, Хейден?
– эта глупая женщина что, не замечает слона в тесной комнате? Потом добавляет дрогнувшим голосом.
– Мы нужны?
– теперь моя очередь тупить, но Ли быстро расставляет всё по местам.
– Я иду в комплекте вот с этими злопамятными парнями.
Злопамятные парни смотрят на меня с подозрением, когда я хватаю их мать в охапку и целую, целую, не могу остановиться. К счастью, начинается фейерверк, и мальчишки отвлекаются на него. Мелкий требует, чтобы я посадил его на плечи. Одной рукой обнимаю Ли, второй держу непоседу за ногу, чтобы не свалился, и вздрагиваю, когда рядом появляется Макс.
– Говорил же, мама была бы рада, - выдаёт с усмешкой.
– Я так понимаю, обратно в клуб ты с нами не пойдёшь?
35
ЭМИЛИ
Zivert - Ветер перемен (Dreamer remix)
Только так и надо начинать первое утро нового года - с поцелуев и любимых рук. Но, боюсь, Хейдену придётся привыкнуть к появляющимся в самый неподходящий момент детям.
– Ты теперь с нами будешь жить?
– спрашивает замерший в дверях Брук. Не злится, но и не рад.
Эверетт прячет улыбку и перекатывается с меня на спину, затем садится. Он определённо в замешательстве, как быть дальше - мы оба без белья.
– Если вы с Грегом не против, - отвечает, нащупывая свои боксеры на полу. Натягивает их под одеялом и подходит к сыну.
– Я бы очень хотел жить с вами.
Он садится на корточки и терпеливо ждёт ответа, пока мелкий внимательно вглядывается в лицо новоявленного кандидата в отчимы. Но отвечает за брата до этого на удивление тихо стоявший Грег:
– Если ты будешь маму обижать как папа, то уедешь.
Хотела бы я сейчас видеть выражение лица Хейдена, но он сидит ко мне спиной.
– А как папа её обижал?
– без сомнения хмурится Эверетт.
– Рисовать не разрешал, - вполне серьезно заявляет Грегори.
– И кричал. Ты тоже кричать будешь?
Вероятно, Хейден ожидал другого ответа, потому что плечи его ощутимо расслабляются:
– Нет, ребят, не буду кричать. И я очень люблю смотреть, как мама рисует. Красиво.
Младший тут же смягчается, улыбается и бежит ко мне. А вот Бруклина так просто не купишь, он вообще по природе недоверчивый.
– Живи пока, - кивает нехотя и обходит Хейдена по широкой дуге, направляясь в мою сторону.
– Хорошие у тебя защитники, Ли, - улыбается, не зная как быть дальше.
– Дай мне пижаму, там в комоде, - нахожу, чем занять ему руки.
После завтрака, прошедшего вполне сносно, Хейден отправляется к себе - пока что за сменными вещами. Если честно, мы ещё не обсуждали, кто и где будет жить. Мы вообще ничего не обсуждали, не до этого было. Вызвать такси первого января нереально, и он отправляется в сторону ближайшего каршеринга - в соседний квартал, вряд ли вернётся быстро. Так что у меня есть время обсудить всё с мальчиками. Честно рассказываю детям, что хотела бы встречаться с Хейденом и что он мне очень дорог. Они кивают, не выказывая особой радости, хорошо хоть не выступают резко против.
– Мам, ты из-за Хейдена от папы ушла?
– никогда не сомневалась в умственных способностях старшего сына.
– Отчасти, Брук. Но в основном потому, что мы с папой больше не любим друг друга. Так бывает.
– Если ты разлюбишь нас, то отдашь папе?
– то, чего я так боялась, детская логика отличается от взрослой.
– Нет, Брук, можно разлюбить кого угодно, только не собственных детей. Так что придётся вам жить со мной до тех пор, пока не вырастете и сами не захотите уехать.
– То есть всю жизнь, - приходит к своим выводам сын и вроде успокаивается.
Вскоре появляется Тим. Сегодня галерея закрыта - выходной, и он заходит со двора. Я без каких-либо сомнений дала ему запасные ключи и сейчас размышляю, уместно ли это теперь. Пока мальчишки шумно собирают вещи, бывший муж, сколько себя помню выглядящий с иголочки, а сегодня удивительно помятый, выдаёт:
– Вернись ко мне, Эм. Я не могу без тебя.
Между нами повисает отвратительная пауза. Я стою, отвернувшись к окну, и он подходит сзади, осторожно кладёт руки мне на плечи.
– Знаешь, что приходит мне в голову, когда я вспоминаю о тебе, Тим? Сделай мне кофе, пожалуйста, быстро! Где моя рубашка? Не трогай меня!
– даже просто произносить это мне неприятно и тяжело.
– Я не помню, как и когда мы любили друг друга. Слишком давно это было.
Он упирается лбом мне в плечо и дышит тяжело. А я продолжаю:
– Тебя просто лишили привычной служанки, вышвырнули из зоны комфорта. Вот и всё. Это не любовь, Тим.
– Не правда, Эм. Согласен, я вёл себя...
– но я не даю ему договорить.