Эмблема предателя
Шрифт:
– Что это? Не помню, чтобы я это снимала.
– Похоже, что Юлиан воспользовался старым Кодаком, сестренка.
– Вот как? Я помню о нем только то, что затвор заедал.
– Дядя Манфред его починил, - ответил Юлиан с виноватой улыбкой.
– Ах ты ябеда!
– шутливо толкнул его Манфред.
– В общем, либо так, либо пришлось бы дать ему твою Лейку.
– Я с тебя шкуру спущу, Манфред!
– заявила Алиса с притворным гневом.
Ни единому фотографу не понравится, когда маленькие и прилипчивые детские пальчики находятся
Он подошел к цепочке фотографий и убедился, что первую уже можно обрабатывать, взялся за нее и осторожно поднял. Это была снятая крупным планом настольная лампа Манфреда и стопка книг рядом. Фото было сделано мастерски, освещающий корешки книг луч оставлял прекрасный контраст света и тени. Изображение оказалось немного не в фокусе, явно потому что руки Юлиана дрогнули, когда он нажимал на спуск. Мелкая ошибка дебютанта.
И это в десятилетнем возрасте! Алиса с гордостью подумала, что он вырастет в великого фотографа.
Она искоса взглянула на сына, который безотрывно смотрел на нее, желая узнать ее мнение. Алиса сделала вид, что не заметила.
– Ну как тебе, мам?
– Что?
– То, что ты видишь? Фото?
– Немного шевеленки. Но ты правильно выбрал выдержку и диафрагму. В следующий раз, когда будешь снимать натюрморт в недостаточном освещении, используй штатив.
– Да, мама, - ответил Юлиан, улыбнувшись от уха до уха.
"Паршивец знает, что я специально обратила внимание на дефекты", - подумала Алиса и тоже не могла сдержать улыбку. С рождением сына она стала гораздо мягче. Алиса потрепала его по белокурым волосам, а это всегда вызывало у нее улыбку.
– Юлиан, хочешь, устроим пикник в парке вместе с дядей Манфредом?
– А ты мне позволишь взять Кодак?
– Если обещаешь быть осторожным, - с неохотой согласилась Алиса.
– Конечно! В парк, в парк!
– Но сначала иди переоденься.
Юлиан быстро выбежал из комнаты, и Манфред молча уставился на сестру. Под красноватым светом, скрывающим выражение лица, она не могла разгадать, о чем он думает. Алиса, в свою очередь, вытащила из кармана бумагу, которую ей дал Пауль, и впилась в нее взглядом, словно эти несколько слов могли превратиться в Пауля.
– Он дал тебе бумажку с адресом?
– спросил Манфред, читая через ее плечо.
– И это пансион. Бога ради...
– Возможно, у него благие намерения, Манфред, - ответила она, защищаясь.
– Не могу тебя понять, сестренка. Всё это время ты страдала от того, что ничего о нем не знаешь, считая его мертвым и всё такое. И вот он внезапно появляется...
– Ты же знаешь мои чувства к нему.
– Сначала ты могла бы подумать.
При этих словах она скривилась.
– Вот уж спасибо, Манфред. Как будто я недостаточно раскаивалась всё это время.
– Прости, - сказал Манфред, заметив недовольство сестры и ласково потрепав ее по плечу.
– Я не хотел этого говорить. Конечно, ты вольна делать всё, что хочешь. Я лишь не хочу, чтобы тебе причинили боль.
– Я должна попытаться.
Оба несколько мгновений молчали. Из комнаты мальчика доносился шум свалившихся на пол предметов.
– Наверняка пытается поймать мяч.
– А ты уже подумала, что скажешь Юлиану?
– Не имею ни малейшего представления. Полагаю, как-нибудь постепенно.
– Что значит "постепенно", Алиса? Собираешься показать ему ногу и сказать: "Вот это нога твоего отца"? А на следующий день руку? Это нужно сделать разом, тебе придется признать, что всю жизнь ему лгала, и это будет тяжело.
– Да, понимаю, - задумчиво произнесла Алиса.
Снова раздался грохот, на сей раз громче.
– Вот и я!
– прокричал Юлиан с другой стороны двери.
– Вы лучше идите первыми, - сказала Алиса.
– Я сделаю пару бутербродов, и мы встретимся через полчаса у фонтана.
Когда они ушли, Алиса попыталась привести в порядок мысли и то поле битвы, которое оставил после себя Юлиан, но ей пришлось бросить это занятие, обнаружив, что она складывает вместе носки разных цветов.
Она прошла в микроскопическую кухню и сложила в корзинку фрукты, несколько бутербродов с сыром и мармеладом и бутылку сока. Она как раз решала, взять ли одну или две бутылки пива, когда услышала звонок в дверь.
"Они точно что-нибудь забыли, - подумала она.
– "Тем лучше, пойдем все вместе".
Алиса распахнула дверь.
– Вот же дырявая у вас голо...
Последнее слово превратилось в испуганный хрип. Любой другой издал бы его, увидев мундир СС.
А Алиса - потому что узнала лицо того, кто его носил.
– Скучала по мне, шлюха жидовская?
– с улыбкой поинтересовался Юрген.
53
Когда в дверь постучали, Пауль держал в одной руке недоеденное яблоко, а в другой - газету. Еду, которую хозяйка пансиона поставила на стол, он оставил нетронутой, потому что эмоции после встречи с Алисой скрутили его желудок. Он заставил себя прожевать яблоко, чтобы успокоить нервы.
Услышав стук, Пауль вскочил, бросил газету и вытащил из-под подушки пистолет. Спрятав его за спину, он открыл дверь. Это снова оказалась хозяйка.
– Герр Райнер, тут к вам пришли, - сказала она с выражением тревоги на лице.
И отошла в сторону. Посреди коридора стоял Манфред Танненбаум, держа за руку перепуганного мальчика, прижимавшего к себе старый и потертый футбольный мяч, как будто это был спасательный жилет. Когда Пауль пристально посмотрел на мальчика, у него ёкнуло сердце. Белокурые волосы, точеные черты лица, маленькая ямочка на подбородке и голубые глаза. И его манера держаться, не отводя взгляда, хотя и наполненного страхом.