Эмблема предателя
Шрифт:
Он перевернул тело Юргена, чтобы вытащить из-под него свою одежду. Оторвал рукава рубашки и разодрал их на полосы, чтобы использовать вместо бинтов. Затем перевязал ими раны на предплечьях. Повязки тут же пропитались кровью, но ему было не до этого. К счастью, его пиджак был темного цвета, и он надеялся, что пятна крови на нем не будут так заметны.
Он вышел в переулок. В таком состоянии он не заметил, что когда дверь открылась, справа в тени что-то зашевелилось - кто-то пытался затаиться. Пауль шагнул в ту сторону, не увидев, что кто-то за ним следит, он был
Наконец, он добрался до машины. Садясь за руль, он внезапно ощутил приступ страшной боли в груди, словно ее сдавила чья-то огромная беспощадная рука.
"Надеюсь, что хоть легкое не задето", - подумал он.
Он завел мотор, пытаясь позабыть о боли. Ехать было недалеко. По пути сюда он приметил дешевую гостиницу, место весьма низкого пошиба, откуда, вероятно, и звонил ему брат. Гостиница находилась всего в шестистах метрах от каретного сарая.
При виде Пауля портье за стойкой побледнел.
"Должно быть, выгляжу я кошмарно, раз меня пугаются даже в таком притоне", - подумал Пауль.
– Здесь есть телефон?
– спросил он.
– Вон там, на стене.
Телефонный аппарат, хоть и был очень старым, всё же работал. После шестого гудка он услышал голос хозяйки пансиона, которая еще не спала, несмотря на поздний час. Она имела привычку ложиться поздно, слушая по радио музыку и сентиментальные мелодрамы.
– Слушаю!
– сказала она.
– Фрау Фринк, это герр Райнер. Мне бы хотелось поговорить с герром Танненбаумом.
– Герр Райнер? Ну наконец-то! Я так беспокоилась, всё думала, куда вы могли подеваться в столь поздний час. Да еще когда у вас гости...
– Я в порядке, фрау Фринк. Могу я вас попросить?..
– Да-да, конечно, герра Танненбаума. Сию минуту.
Пять минут, которые Паулю пришлось прождать, показались ему вечностью. Он обернулся к стойке и заметил, что портье внимательно наблюдает за ним, прикрывшись "Фолькишер Беобахтер".
Сторонник нацистов! Только этого еще не хватало!
Он потупил взгляд и увидел струйку крови, капающую из правой руки, растекаясь по ладони и образуя странный рисунок на деревянном полу. Он поднял руку, чтобы с нее не капало, и поставил ногу на кровавую лужицу, которая была похожа просто на грязные разводы, во множестве имевшиеся в этом свинарнике.
Пауль повернулся обратно. Портье не сводил с него глаз и, вероятно, заметив что-то подозрительное, тут же сообщит в гестапо, стоит только Паулю выйти наружу. Это будет конец. Паулю никак не удастся объяснить ни происхождение своих ран, ни что он делает в машине барона. Если он не избавится от трупа, то через пару дней его в любом случае обнаружат, как только какой-нибудь бродяга учует вонь.
Возьми трубку, Манфред. Возьми ее, ради бога.
В конце концов он услышал полный тревоги голос брата Алисы.
– Пауль, это ты?
– Я.
– Где тебя черти носят? Поскольку ты всё не поднимался, я...
– Слушай меня внимательно, Манфред, если хочешь снова увидеть свою сестру живой и здоровой. Мне необходима
– Где ты сейчас?
– встревоженно спросил Манфред.
Пауль назвал ему адрес.
– Вызови такси и подъезжай сюда. Но сначала зайди в аптеку и купи бинты, марлю, спирт и хирургическую иглу. И, самое главное, какие-нибудь антисептические средства. Да, и захвати чемодан с моими вещами. Не беспокойся о фрау Фринк, я...
Ему пришлось сделать паузу - из-за усталости и потери крови у него закружилась голова. Он даже схватился за телефонный аппарат, чтобы не упасть.
– Пауль?
– ... я ей заплатил вперед за два месяца.
– Я всё сделаю, Пауль.
– Поторопись, Манфред.
Пауль повесил трубку и направился к двери. Проходя мимо портье, он отсалютовал ему краткой и конвульсивной версией нацистского приветствия, понадеявшись, что тот не обратит внимания на кровавые пятна. Портье с таким энтузиазмом выкрикнул "Хайль Гитлер!", что картины на стенах перекосились на ржавых гвоздях. Он выбежал вперед и открыл перед Паулем дверь на улицу, с удивлением увидев припаркованный там роскошный мерседес.
– Отличная машина, дружище.
– Да, неплохая.
– И давно она у вас?
– Пару месяцев. Купил с рук.
Боже мой, только не звони в полицию... ты просто повстречал честного трудягу, который ненадолго остановился, чтобы сделать телефонный звонок.
Садясь в машину, он снова почувствовал подозрительный взгляд портье на своем на затылке. Ему пришлось стиснуть зубы, чтобы не вскрикнуть от боли.
"Всё хорошо, - подумал он, собрав все силы, чтобы завести двигатель и не потерять сознание.
– Возвращайся к своей газете, приятель. Возвращайся к своему тихому вечеру. Не напрашивайся на неприятности с полицией".
Портье не сводил глаз с мерседеса, пока он не завернул за угол, но Пауль не был уверен, что он просто любуется автомобилем, а не запоминает номерной знак. К счастью, со своего места он не мог увидеть, что Пауль направляется к каретному сараю.
Когда он прибыл, то без сил рухнул на руль, стиснув его в руках.
Он пришел в себя от стука по стеклу. На него смотрел встревоженный Манфред, а рядом виднелось лицо поменьше.
Юлиан.
Мой сын.
Последующие за этим минуты остались в его памяти бессвязным нагромождением событий. Манфред тащит его из машины в сарай. Промывает и зашивает раны. Жуткая боль. Юлиан подносит к его губам бутылку с водой. Он пьет целую вечность и не может утолить жажду. Потом снова тишина.
Когда Пауль опять открыл глаза, Манфред с Юлианом сидели в повозке и наблюдали за ним.
– Что он здесь делает?
– хрипло спросил Пауль.
– А как иначе? Не мог же я оставить его одного в пансионе.
– То, чем мы собираемся заняться - недетское дело.
Юлиан выбрался из повозки и обнял его.
– Мы так беспокоились!
– сказал он.
– Спасибо, что спасли меня, - ответил Пауль, взъерошив ему волосы.
– Мама тоже так делает, - сообщил мальчик.
– Мы найдем ее, Юлиан. Я обещаю.