Эмигрант «первой волны». Часть первая. «Пепел империи»
Шрифт:
– Кулинич, мать вашу! Что вы стоите? Утихомирьте этих иродов! Немедленно!
Голос принадлежал штабс-капитану Громову, из свиты барона Врангеля.
Кулинич обернулся, и тут кто-то услужливо вложил ему в руки карабин. Ротмистр чуть сдвинулся в сторону палубной надстройки, положил оружие на край борта, и медленно, пристально глядя в прицел, повел стволом справа налево. А когда увидел пулемет, и самого пулеметчика, то изумлённо хмыкнул – в разрез над прицельной планкой пулемета на него явственно, несмотря на падающую темноту, глянуло почти юное девичье лицо. Кулинич растерянно обернулся назад.
– В чем дело, ротмистр? Немедленно стреляйте!
– Там женщина, штабс-капитан!
– Где женщина? Какая женщина?
– Ну там, возле пулемета.
– И что, ротмистр? Бросайте сантименты, черт возьми!!! Враг она! Стреляйте же!!!
Выстрела никто не услышал, слишком уж громыхало вокруг, но пулемет замолчал. Кулинич повел стволом левее. Нашел человека в «кубанке» с красным околышем, и нажал на спусковой крючок. И тот сразу уткнулся лицом в землю. Такая же участь ожидала и очередного бойца «красных», метнувшегося к пулемету… Теперь большой опасности попасть под пулю уже не было. Разве что, лишь под шальную… Тем более что практически все успели укрыться за постройками на судне. Кулинич не отводил ствола от пулемета на берегу, методично отстреливая всех, кто только ни приближался к смертоносному оружию. А когда опасность миновала, кто-то из офицеров, разглядывая берег в полевой бинокль, вдруг сдавленно вскрикнул:
– Они расстреливают!
– Кого расстреливают?
– Всех, кто на берегу остался. Бог мой! Что же они делают? Изверги!!! Господа, это не люди, это изверги!!!
На палубу медленно вышел Врангель… Суровым взглядом обведя всех, в том числе, и погибших, которых уже стали укладывать поближе к борту судна, он задержался на Кулиниче.
– Кто такой?
– Ротмистр Кулинич, ваше высокопревосходительство!
– Значит, это именно вам, ротмистр, мы обязаны своим спокойствием?
Врангелю подали бинокль, и он долго всматривался в темную полоску портового причала. Потом обернулся назад… Состояние тоски и полной безнадежности так и сквозило в его взгляде, вовсю гуляли желваки. Барон тряхнул головой.
– Ротмистр, я повторяю свой вопрос!
Всеволод молчал. «Черный» барон удовлетворенно кивнул головой. Скромность молодого офицера ему понравилась. Но как вести себя с ним дальше? Пожать руку какому-то ротмистру? Собственно, это было бы нарушением всех мыслимых и немыслимых правил субординации. Да и за что благодарить? Ротмистр просто исполнял свой долг! Однако честь старшего офицера обязывала… И Врангель едва прикоснулся к руке Кулинича.
– Пройдёмте, господа, в кают-компанию! И вас, ротмистр, я приглашаю лично!
Кулинич обмер.
– Ваше высокопревосходительство, может…
Барон ухмыльнулся.
– Это приказ, ротмистр! Следуйте за нами…
И уже не оглядываясь, Врангель двинулся с палубы в надстройку.
А самого Кулинича аккуратно подтолкнули в спину, двигай, мол… В довольно просторной кают-компании было накурено – синевато-сизый дым стелился в неподвижном воздухе. Керосиновые лампы не в силах были перебороть эту синеву. Поэтому, и освещения практически не было. Лишь стол Врангеля, стоявший по центру помещения, был ярко освещён. Барон кивнул адъютанту, и тут же в кают-компанию внесли несколько бутылок шампанского. Главком молча наблюдал, как разливают пенящийся напиток по чудом сохранившимся хрустальным бокалам. Потом медленно поднял свой.
– Особой радости сейчас нет, господа! Однако прошу понять, что мы не бежим, а лишь временно отступаем! И недалёк тот час, когда
Раздался робкий перезвон бокалов. Все молчали, не посмев даже поприветствовать своего командира. Да, Врангель говорил правильные слова, но… Да, они непременно сюда вернутся, и горе всем этим «краснопузым»! Но в данную минуту любое выражение восторгов было просто нелепым, учитывая груду убитых возле бортов судна. Также молча пригубили шампанского. Именно в эту секунду Кулинич поставил свой бокал на стол, и попятился назад, к дверям… Но Врангель заметил движение…
– Ротмистр, я никого не отпускал!
Всеволод остановился, вокруг него моментально расступились. Офицеры знали крутой нрав барона. Некоторые неоднократно присутствовали на его совещаниях, и были в курсе его привычек. Никто не имел права покинуть помещение, не испросив на это разрешение Главкома. Ротмистр же не относился к свите, и об этом попросту не знал. Кулинич стоял в центре образовавшегося круга, и с тревогой ждал продолжения… Барон поманил его…
– Вернитесь, ротмистр! Подойдите ко мне! Ближе, ближе! Не бойтесь!
Всеволод приблизился… И тут… Врангель вдруг с силой пожал его правую руку. – Вот вам, господа, пример беззаветной преданности Отечеству! С такими офицерами мы вернём Россию, сломим хребет этой большевистской мрази! У меня теперь нет никаких сомнений!!! Оставайтесь с нами, ротмистр! С этой минуты у меня от вас не будет никаких секретов!
Барон, не глядя, отдал бокал назад, и придвинулся к столу.
– Прошу вас, господа!
Офицеры молча поставили хрусталь на другие столы, и приблизились к Главкому.
Врангель обвёл всех долгим испытующим взглядом.
– Еще раз повторяю, господа! Мы временно отступаем. Прошу всех вас понять это! А теперь – к делу! По прибытию в Константинополь нам первым делом предстоит вот что…
И барон начал говорить о возможности возобновления вооруженной борьбы. Он обещал, что при помощи союзников семидесятитысячная армия будет сохранена. Бывший Главком говорил долго и вдохновенно… Хотя, почему, собственно, бывший? Никто ведь не лишал его этого звания! Да, в данную минуту Крым оккупируется «красными», и что? Временная мера! И плывут они, офицеры, отсюда лишь для того, чтобы вскоре вернуться. Барон продолжал свою речь… Из его слов следовало, что ничего опасного и страшного на чужой земле их не ждёт. Будто бы турки буквально с распростёртыми объятиями ждут будущих героев освобождённой России! Да и не только турки, но и многие европейские страны!!! И уж тем более Антанта!!! Знал бы Врангель, как жестоко он ошибался в своих прогнозах и столь оптимистичных мечтах… Не пройдёт и суток, и решимость борцов «белого» движения начнёт потихоньку улетучиваться…
Сейчас же абсолютно все офицеры почти благоговейно внимали, и верили каждому слову барона. Кулинич, стоявший в полуметре от Врангеля, вдруг покраснел.
– Ну-ну, ротмистр, не надо краснеть! Вы исполняли свой долг! Потому и удостоились благодарности! – Говоря эти слова, барон отвёл руку назад, а, когда адъютант вложил в эту руку пачку банкнот, то немедленно вручил их вконец растерявшемуся Кулиничу. Врангель по-своему расценил смущение ротмистра. Но тот внезапно спросил:
– Ваше высокопревосходительство, но мы ведь на крейсере! Почему же молчала судовая артиллерия? Почему другие офицеры не стали стрелять?