Эмигрант с Анзоры
Шрифт:
Я пошел вперед и вскоре был вознагражден за скромность. Охранники позади заговорили на беши.
– Если этот зури (зури – что-то вроде чужака, язычника у бешиорцев) будет вести себя так же, как те двое, я проглочу свой язык от смеха.
Выражаются они довольно-таки высокопарно.
– Этот зури ничем не лучше других, – отозвался второй.
– Э нет, Миаль, не говори так. Кор не случайно приказал поместить его и допрашивать отдельно. Ведь он не лервени. Посмотри на его руку – там нет дьявольской метки.
– Откуда же он, о сын неизреченной?
– Может быть, что он явился из другого мира, сплошь погруженного в неизреченную мерзость?
– В таком случае он еще хуже тех двух.
– Да, но Кор пожелал беседовать с ним отдельно.
На этом разговор прервался, потому что мы пришли. Кстати, дисциплинка у этих бешиорцев. Позволили бы себе наши Треугольные разглагольствовать, конвоируя пленного.
В кабинете было много разных вещей. Особенно мне не понравилось кресло с высокой спинкой – то, что оно все опутано проводами, и на кончике каждого провода – подозрительно знакомая пластинка. Точно такая же, как недавно мне накладывали на позвоночник (кости сразу заныли). Ну и еще разные вещи – я их толком не разглядел. Прямо передо мной находился стол, на нем – монитор, в общем, похожий на лервенский. За столом восседал, видимо, этот самый Кор. Пожилой мужчина с сухим лицом аскета. Глаза серые, острые. Одет он был в серый свободный балахон, пересеченный полосами золотого шитья. Богато украшенный большой крест болтался на его шее. Кор сделал знак, охранники отступили от меня на полшага.
– Назови свое имя, зури, – приказал Кор. Говорил он по-лервенски достаточно чисто. Я решил ничего не скрывать – какой смысл?
– Ландзо.
– Номер?
– У меня нет номера. Я родился в Лервене, но потом убежал, и номер мне удалили. У меня есть фамилия – Энгиро.
– Ландзо Энгиро, – повторил Кор, занося, видимо, мое имя в базу данных, – возраст?
– Двадцать шесть лет.
– Ты – пилот этого детища Неизреченной Грязи, и ты сжег завод в Луриэ и уничтожил часть нашей биологической фабрики? – спросил Кор. Я ответил утвердительно.
– Какую роль в экипаже выполняли двое других лервенцев? – резко спросил Кор.
– Они должны были меня охранять, чтобы я не сбежал и выполнял задание.
– Откуда же ты явился, зури?
– Я жил на Квирине. Захотел повидать Родину, ведь я родился в Лервене. В Лервене меня поймали и силой заставили выполнять боевое задание. Квирин к этому не имеет никакого отношения, – добавил я поспешно.
– Эта машина Люцифера, на которой ты летал – произведена на Квирине?
– Да, – ответил я, – это моя личная машина. Я приобрел ее и на ней хотел повидать Родину.
– Но такая машина не может самостоятельно преодолеть расстояние между Квирином и нашим миром, – заметил Кор.
– Да, – согласился я, – меня доставили друзья на большом корабле, по моей просьбе. Через два месяца они должны меня забрать. Если я не поднимусь на ландере, они улетят.
Можно, конечно, наоборот, припугнуть их квиринским оружием. Но мне этого не хотелось делать. Не хотелось впутывать ребят и вообще – Квирин. Если меня убьют, это чисто анзорийское дело. Все это, от начала до конца, придумано мною. И если кто-то из-за этого должен пострадать, то только я один.
Я жалел даже о том, что связался с Валтэном – лучше бы ему всего этого не знать… Ведь теперь они будут искать меня, и рисковать собой. В успех этого поиска я все равно не верю.
– В общем и целом мне известно о тебе все, зури, – холодно сказал Кор, – ты умрешь…
Он поднялся из-за стола, оказавшись довольно крупным и грузным мужчиной. Подошел ко мне, держа в руке какой-то металлический предмет вроде короткого копья. Приставил это копье к моей грудине острием.
Признаться, я все-таки ждал какой-то преамбулы. Камеры смертников там, зачитывания приговора, эшафота, завязывания глаз, предсмертной молитвы… ну хоть слов каких-нибудь. Но что меня просто вот так зарежут, как куренка… Я стиснул зубы от ужаса. Кор погружал орудие в мое тело. Вначале я отшатнулся, но двое охранников тут же подхватили меня сзади. Копье двигалось очень медленно… боль была невыносимой. Я явственно ощутил, как рвется кожа, как начинает течь кровь… И вот это – УЖЕ ВСЕ?! Вот сейчас Я УМРУ?! Этого не может, просто не может быть… о, как больно, как невыносимо! И в этот миг другая, ужасная мысль вдруг пронзила меня – я только что убил огромное количество людей, не подозревавших обо мне, не успевших подумать и подготовиться к смерти… Сейчас в Бешиоре день, все рабочие были на местах. Я уничтожил целый завод и еще часть биофабрики. Да, я лервенец, идет война – но что за чушь, какой я лервенец на самом деле… я должен был умереть и не соглашаться на эту гнусность. Почему, почему я не поступил так? Невозможно поверить, но эта мысль была до того явственной, до того пронзительной, что и собственную смерть я перестал ощущать. Я думал совсем о другом, умирая… Я чувствовал невыносимую боль, меня надевали, точно цыпленка, на вертел, но боль существовала как бы отдельно от меня – я был в тот миг ВИНОЙ.
– КТО ТЫ?– услышал я вдруг. Я не ответил – потому что ничего, кроме крика, не вырвалось бы из губ, а мне не хотелось кричать. И вмиг острая боль прекратилась. Сознание мое помутилось, я стал падать назад – меня подхватили.
Странно, но боль прекратилась совсем. Как будто и раны не было. Только что у меня было ощущение, что копье уже вошло в сердце, что кровь выплеснулась фонтаном…
– Кто ты? – повторил Кор. Я скосил глаза вниз – ничего… даже тельник не порван. Никакой крови. Но не мог же я так ошибиться! Не истерик же я…
– Квиринец, – ответил я тихо, – простите меня. Я не хотел убивать ваших. Я не хотел. Я знаю, что мне нет прощения. Убейте меня.
– Квиринец, – пробормотал Кор. Он сделал какой-то знак и вышел. Меня повели вслед за ним. Никакой боли я не ощущал, только странную слабость в ногах. Впрочем, оно и понятно – после пережитого потрясения…
Мы ехали в закрытом лифте, потом шли по коридору – похоже, подвал. Куда меня ведут? Я перестал бояться чего-либо. Боль? – но все, чем можно было причинить мне боль, осталось в том кабинете. Смерть – я заслужил ее. Какой бы она ни была…
Кор толкнул дверь и сам сделал шаг назад. Меня, со связанными по-прежнему руками, толкнули вперед. Дверь тихо задвинулась за мной.
Я увидел.
Это было Оно.
Часто говорят о непереносимом ужасе, который внушает дэггер. Говорить об этом можно сколько угодно, но вот пережить… один только раз… я даже и не понял, кто передо мной. Или что. Слов больше не было. Не было жизни и не было возможности ускользнуть в небытие. Только Оно.
Я не могу описать Это словами… туша? Черно-серая? Почти бесформенная? Толстая шкура? Мерзкие маслянистые глазки – я видел три, не знаю, сколько их всего. Нет, все это неописуемо, потому что главное – ужас. Ужас! Ощущение полной невозможности, несовместимости пребывания с этой Тварью в одном и том же участке пространства… И ложноножка – щупальце Твари – протягивается ко мне. Я всем телом ударился в дверь, не сводя глаз с Чудовища…
Я не помню, как очутился в коридоре. Какими милыми, родными показались мне бешиорцы.
– Чего же ты испугался? – обратился ко мне насмешливо Кор. – Это существо – лишь отражение мерзости твоей оболочки… Каждый видит в нем лишь себя.
– Дэггер, – прошептал я на линкосе – собственно, я не знал анзорийских слов для обозначения дэггера. Способность соображать возвращалась ко мне. Дэггер!
Но это же значит…
Меня снова привели в камеру. Развязали. Я лег на нары и принялся осмысливать пережитое.