Эмигрантка в Стране Вечного Праздника. Книга вторая
Шрифт:
С одной такой пациенткой психоаналитиков я была знакома лично. Первая моя встреча с этой бывшей одноклассницей произошла, когда после шестилетнего брака ее бросил муж. Эта девушка неожиданно разоткровенничалась и призналась, что супруг обвинил ее в безделье и бесцельном времяпрепровождении, поскольку в свои двадцать пять лет она нигде не работала и не училась. "Не могу же я заниматься чем-то просто так?! Учиться или работать просто потому, что ему так хочется!
– возмущалась она, тараща подведенные, как у царицы Клеопатры, глаза.
– Мне нужны стимулы, поэтому я стала ходить на прием к психоаналитику. Надеюсь, он поможет мне разобраться в самой себе". Вторая наша встреча произошла пять лет спустя. Эта девушка с восторгом и нескрываемым самолюбованием рассказала, что живет с известным человеком, продюсером шоу-бизнеса, который взял на себя оплату ее университетского обучения на режиссера-сценариста. "Знаешь, мне иногда кажется, что у меня не жизнь, а самый настоящий художественный фильм!
– затараторила она.
– Сначала я три года училась на журналистском факультете. Это мне предыдущий психоаналитик посоветовал. Мы с ним подолгу беседовали, и однажды он сказал, что у меня талант к разговорному жанру. Потом я познакомилась с этим своим бой-френдом, и он мне открыл глаза на общественную роль шоу-бизнеса. Ну да. Это так. Куда мы от него денемся? Первое слово, которое произносят современные дети, это уже не мама, а имя какого-нибудь известного певца или участника реалити-шоу, в общем, того, кто в телеке больше всех засветился. Тогда я разом поменяла психоаналитика и университет, решила, что журналистика - это не моё. Бой-френд меня поддержал, и теперь я учусь на заочном факультете на режиссера-сценариста и хожу к другому психоаналитику, который за каждое посещение берет вдвое больше предыдущего. А недавно я
Совершенно очевидно, что не всем нужны занятия с психологом. А кому это действительно необходимо? На этот вопрос логично ответить: потенциально опасным личностям, то есть людям с воровскими замашками, импульсивным врунам, бабникам, транжирам, скупердяям и т.п. Причем наиболее опасными среди них являются те, кто подходит к занятию всем вышеперечисленным "со вкусом". Представьте, что вашу квартиру не просто обокрали, но при этом ещё и оставили на столе записку: "Чайных ложек не взял потому, что они у вас грязные. Уважаемая хозяйка, как Вам не стыдно?" Другая житейская ситуация: дражайший супруг не только наставил вам рога с другой женщиной, но и, когда вы потребовали от него объяснений, огорошил вас заявлением: "Так она же разведёнка с двумя детьми! Кто ей поможет? Кто её обогреет? Во всех смыслах этого слова..." К этой же категории относятся разного рода предатели, которые не только постоянно устраивают другим ловушки и распространяют грязные сплетни, но и считают своим человеческим долгом держать в курсе этих дел тех, кому систематически портят жизнь. Такой пакостник запросто может заглянуть к вам на чаёк или позвонить по телефону, чтобы поиздеваться: "Что, получил?! Это не кто-нибудь тебе сделал, а я, собственной персоной. И не просто так, а за дело! Какое? Ты почему соседу свою электропилу дал, а мне даже не предложил? Ведь знаешь же, что у меня тоже есть дача, и что я каждую осень спиливаю у деревьев сухие ветки". Иначе говоря, это не только факт мелкого или крупного пакостничества, но и чрезвычайной гордости за содеянное. Безусловно, к категории лиц, нуждающихся в психологической помощи, относятся те, у кого оценка собственной адекватности хромает на обе ноги. К примеру, если представительница слабого пола совершенно серьёзно намерена отправить на тот свет своих воображаемых соперниц - всех знакомых женщин своего возлюбленного - и на вопрос: "Неужели тебе их ни капельки не жалко?", - отвечает: "Если ты этого не понимаешь, значит, ты никогда по-настоящему не любила!" Другой пример: мужчина, полицейский по профессии, который держит в страхе всех соседей и знакомых и при каждом маломальском недоразумении заявляет, что легко и с удовольствием отправит их за решетку. Что же с этими потенциальными клиентами психолога делать? Чем их мотивировать, чтобы они пришли к нему на консультацию? Понятия не имею... Вообще-то говоря, перед началом учёбы на психологическом факультете вопросов у меня было гораздо больше, чем ответов. Наконец, подошёл сентябрь, и я отправилась подавать документы в ближайший университет дистанционного обучения.
******
Это высшее учебное заведение относилось к категории государственных, поэтому цены на обучение в нём были приемлемыми. Те предметы, которые при поступлении на психологический факультет мне засчитали в счёт предыдущего высшего образования, студенты психологического факультета проходили в разные годы, поэтому мне разрешили начать обучение с любого курса. Тем не менее, я решила, что правильнее всего приступить к изучению новой для меня науки с самого начала, и отправилась подавать документы на первый курс психологического факультета. При входе в университетское здание, в длинном и узком вестибюле висело большое объявление, из которого следовало, что приемная комиссия находится в секретарском отделе. Найти его не составило труда, и через пару минут я приблизилась к столу с табличкой "Психологический факультет", за которым со скучающим выражением лица сидела девушка лет двадцати пяти. "Здравствуйте, - увидев меня, встрепенулась она.
– Вы по какому вопросу?" - "Я пришла подавать документы на учёбу".
– "Давайте я у Вас их приму, а Вы пока присядьте сюда". "Спасибо", - поблагодарила я, расположившись на стуле, стоящим напротив. Во время просмотра моих документов секретарь то и дело поправляла себе причёску - густую копну волос, окрашенных в рыжевато-блондинистый цвет - и, не поднимая взгляда, забрасывала меня вопросами: "Почему Вы после педагогики решили заняться психологией?", "Разве раньше у Вас не было такой возможности?", "А где Вы жили?", "Где работали и кем?", "Почему Вы приехали в нашу страну?", и т.д. "Надо же какая почемучка!" - промелькнуло у меня в голове, но я терпеливо продолжала отвечать на её вопросы. "Как Вам представляется Ваше будущее в роли психолога?" - не унималась секретарша. Видимо, она решила попробовать себя в роли опытного детектива, а может, принимая документы у будущих студентов психологического факультета, захотела почувствовать себя психологом. "Что? А? Будущее? Оно у меня будет блестящим!" - бодро заявила я. "Почему Вы так решили?!" - опешила секретарша и вытаращила на меня и без того крупные карие глаза с закрученными вверх ресницами. "Потому, что профессия психолога - очень важная, интересная и общественно-полезная", - ответила я. "Аргументируйте свой ответ!" - учительским тоном продолжила секретарша. "Господи, когда же это закончится?!
– мысленно простонала я и вслух произнесла: - Девушка, у Вас жених есть?" Как того и следовало ожидать, мой вопрос застигнул её врасплох. Не найдя, что ответить, секретарша призналась: "Не-е-ет". "А знаете, почему?" - приняла я на себя роль задающей вопросы. Секретарша с озадаченным выражением на лице помотала головой: "Не-е-ет". "А Вы подумайте! Вам же, судя по всему, очень нравится анализировать", - предложила я. "Не смешно!" - отрезала она. "И мне от Ваших вопросов невесело", - призналась я, бросив на неё взгляд, выражавший глубокую усталость, вызванную её докучливой болтовнёй.
******
Итак, я приступила к учёбному процессу, о котором поведаю ниже. Начну с того, что, когда кто-то решает выучиться на психолога, то, скорее всего, в нем просыпается интерес к "человеку вообще". Однако уже на первом курсе университета студенту предстоит смириться с тем, что, с точки зрения науки психологии, "человека вообще" не существует. Скажем, в состоянии ли вы воспринимать самих себя, как совокупность витаминов, минеральных веществ, углеводов, жиров, протеинов, аминокислот и прочих микроэлементов? А ведь именно так нас видят медицинские работники, и среди них особенно ревностно придерживаются указанной точки зрения специалисты, занимающиеся изучением наших тканей и анализов. Надо сказать, что психологи от них недалеко ушли, поскольку даже человеческие эмоции в моих учебниках были представлены исключительно, как некий анатомический и физиологический аспект. До сих пор не понимаю, зачем будущему психологу знать, какие лицевые мышцы участвуют в мимическом отображении той или иной эмоции, и какое это имеет отношение к его работе с пациентами. Бесспорно, такие знания необходимы медицинским работникам, художникам, логопедам и т.д., но психологу-то они зачем? Представляю, как он сообщает своей пациентке: "Судя по опущенной квадратной мышце нижней губы и чуть скошенной влево пирамидальной, Вас, милочка, что-то очень сильно беспокоит!" Понятное дело, кто же просто так, без причины, пожалует на прием к психологу?
Каждый учебник по психологии включал в себя разделы, посвященные анатомии и физиологии головного мозга, а еще описание экспериментов и базирующихся на них умозаключений, что в совокупности представляло собой невообразимую путаницу. Для сравнения, когда я училась в российском педагогическом университете, то на первом курсе отдельным предметом мы проходили анатомию и физиологию человеческого организма, и на этих базовых знаниях строилось наше дальнейшее обучение. Однако в подготовке психологов Страны Вечного Праздника не было никакой системности. Знания давались вразнобой, в лучшем случае, отдельными смысловыми блоками, причем зачастую не связанными между собой. Вероятно, в представлении преподавателей, системность научных знаний выражалась как-то иначе. Буквально в каждом учебнике студентов зачем-то возвращали к разъяснению строения головного мозга и его функций. Для чего это делалось: чтобы освежить память непонятливым учащимся или чтобы увеличить объём страниц в учебниках? Так или иначе, удивляло, поражало и временами раздражало огромное количество совершенно лишней информации. К примеру, для того, чтобы разъяснить, как вырабатывается один из самых элементарных рефлексов - рефлекс мигания на воздушный поток, в учебнике давалось подробное описание всех структур головного мозга, включая мозговые ядра, и механизм взаимодействия между ними. В главе учебника, посвященной тому, как морская гусеница реагирует на воздействие электричеством, зачем-то описывались все ее кожные покровы и части тела. Непонятно, зачем будущему психологу знать мельчайшие детали строения личинки насекомого? Для общего развития? В таком случае гораздо более интересным выглядел бы рассказ о художниках-импрессионистах или история возведения Великой китайской стены. Очевидно, автор учебника, посвятивший несколько страниц описанию того, что происходит с гусеницей во время воздействия на нее электрическим током, претендовал максимально углубить и расширить эту ему. Тогда, скажем, опыты по выработке условного рефлекса у собаки - слюноотделения на включённую лампочку - нужно было бы сопровождать подробным описанием строения сердечно-сосудистой и костной системы семейства псовых, что, согласитесь, довольно абсурдно.
Иногда даже в самых элементарных разъяснениях, приведенных в учебниках по психологии, начисто отсутствовала логика. Причем подобная несуразица встречалась на страницах одной и той же книги. В одной главе учебника по психологии сообщалось о том, что, если субъект затрудняется в выборе того или иного стимула, это может быть вызвано чрезвычайной схожестью таковых, а в другой - что затруднения в выборе стимулов обусловлены отсутствием у них выраженных отличительных признаков. При этом на экзамене по данному предмету в тестах был вопрос: "Если субъект не в состоянии быстро выделить из ряда стимулов какой-то один, чем это обусловлено: их схожестью, небольшим количеством отличительных признаков или и тем и другим?" Какой ответ выбрать? Это же все равно, что масло масленое... А бывало, что одна и та же научная истина в учебниках по разным предметам обретала противоположный смысл. В одном учебнике студентов убеждали в том, что при наличии внутренней мотивации (интереса к какой-либо деятельности) внешняя мотивация (деньгами, подарками, премиями) её полностью аннулирует, в то время как в другом учебнике того же курса утверждалось, что обе эти мотивации взаимодополняемы и взаимозависимы. В принципе, и с тем и с другим утверждением можно согласиться, поскольку все зависит от конкретной жизненной ситуации. Однако на экзаменах требовалось выбрать между "да" и "нет". Почти в каждом предмете первого курса задавался вопрос о том, противоположны ли эти явления - внешняя и внутренняя мотивация - и правильный ответ на него всякий раз звучал по-разному. Приходилось просто-напросто запоминать, как следует отвечать на каждом экзамене.
При чтении учебников по психологии создавалось впечатление, что их авторы участвовали в конкурсе "Самой толстой книги курса", поэтому заполняли их всякой всячиной, не имеющей ничего общего с реально ценной, значимой и полезной информацией. При этом стиль изложения научного материала представлял собой две крайности. В одном случае, учебники с первой до последней страницы были забиты сухой и, судя по всему, не интересной даже их автору информацией. А в другом, напоминали романтические новеллы с переплетением нескольких сюжетных линий и таким количеством персонажей, чьих имён не сумел бы запомнить ни один читатель. Создавалось ощущение, что автора такого учебника однажды спросили: "Тебе есть, что сказать?", - и он, чрезвычайно обрадовавшись представившейся возможности, приступил к непрерывной болтовне на ту или иную тему, и именно это стало текстом учебника, в котором напрочь отсутствовала какая-либо логика и структура. Это было хаотичное повествование с наслоением большого количества мыслей, высказанных по поводу и без, будто учебники по психологии перевели из категории книг узко тематического содержания в описательные, наподобие художественной литературы. Из-за чрезмерной запутанности и наложения художественного стиля на научно-публицистический, читать такое было - врагу не пожелаешь. Хуже того, в учебниках по психологии невозможно было найти ответа на конкретный экзаменационный вопрос. Парадоксально, что так выглядели учебники по науке, в которой существует предмет "Психология преподавания", а в нём подробно рассказывается о том, каким образом должен быть изложен учебный материал, чтобы он был доступен для понимания и логического анализа.
******
Экзамены у студентов психологического факультета Страны Вечного Праздника проводились только в письменной форме, в виде тестов, и это было немного странно. Скажем, а вдруг психолог не владеет грамотной речью? В таком случае ему тоже выдадут университетский диплом? Оказывается, да. Представьте, что вы пришли на приём к специалисту, сообщили о своей проблеме, а он вам в ответ: "Э-э-э, Ваша озабоченность мне, в принципе, понятна... вообще, знаете ли, в моей практике такое уже встречалось... м-м-м, и мне кажется, что в данном случае... н-да-а-а... собственно говоря, как бы это сказать... одним словом, это непросто, скажу я Вам, совсем непросто..." Ситуация напряженная. Наконец, вы не выдерживаете и выпаливаете: "Ну, говорите же, доктор, не скрывайте от меня правды!", - а он, вместо того, чтобы дать вразумительный ответ, таращит на вас глаза, чешет затылок, дергает себя за мочки ушей и молчит, будто воды в рот набрал. Вот и думайте, что с ним происходит? То ли психолог по своей природе молчун, то ли от испуга впал в ступор, то ли просто-напросто не умеет грамотно излагать свои мысли в устной форме.
Похоже, вопрос о реальной профпригодности студентов никого из преподавателей психологического факультета не интересовал. Мне хорошо запомнилось выступление проректора по учебной работе на массовом собрании студентов, которое проходило в первый день учебы в актовом зале. Помахивая у себя перед носом какой-то папкой, как веером, и, передвигаясь аршинными шагами по залу, он громогласно декларировал: "Уважаемые студенты, в стенах нашего университета от вас не требуется что-то знать. Единственное, что вы должны сделать - это сдать экзамены! Как вы к ним подготовитесь - это ваше дело. Сдадите экзамены - получите свои дипломы! Не сдадите - пеняйте на себя! Надеюсь, моя мысль ясна?" "Странно, как можно сдать экзамены, не имея никаких знаний?" - подумалось мне тогда, но, приступив к обучению, я поняла, что такое возможно. Оговорюсь, что на психологическом факультете не было простых экзаменационных вопросов. Более того, они были настолько запутанными, что найти среди ответов в тестах единственно правильный мог только их составитель. Чаще всего студентов ставили в тупик вопросы, связанные с именами ученых-психологов. К примеру, такой: "Верно ли следующее утверждение: "У. Найссер придерживается идеи двух последовательных стадий переработки информации и дает им характеристику, сходную с той, которая была у Д. Бродбента"?" В качестве ответа нужно выбрать между "да" и "нет". Подобных вопросов на каждом экзамене было немало. Если учесть, что психология, как наука, зародилась ещё в XIX веке, а на дворе - уже XXI, можно себе представить, какое количество учёных успело потрудиться на её благо. И что делать студенту, у которого плохая память на имена и фамилии? К тому же вряд ли указанная постановка вопроса отражала содержательную сторону предмета. Иначе говоря, имеет ли смысл привязывать каждое маломальское исследование к имени его автора? Неужели недостаточно разобраться в том, что оно из себя представляет, и какой из этого сделан научный вывод? Спросите, как студенты умудряются сдавать такие трудные экзамены? Да очень просто. Чтобы подавляющее большинство учащихся могло с этой задачей успешно справиться, преподаватели зачитывали на занятиях экзаменационные вопросы с правильными ответами. Мы их записывали, затем выучивали наизусть, а, придя на экзамен, ставили в тестах галочки там, где это было нужно.
******
Во время учебы в университете один из экзаменов я чуть было не пропустила по причине болезни, но самое интересное, что для выздоровления мне не понадобилось никаких лекарств. Можно сказать, что меня вылечили больничные стены. Неожиданно в феврале я слегла от гриппа. Температура поднялась до высокой отметки, её ничем не удавалось снизить, и в итоге муж отвёз меня в отделение скорой помощи ближайшей больницы. Помню, что из-за слабости я не могла даже стоять на ногах. Работники приёмного отделения уложили меня на высокую каталку, а сразу же после этого ко мне подошла пожилая санитарка крупных размеров. Узнав о том, что я - эмигрантка, она обратилась ко мне, утрированно артикулируя, по-видимому, чтобы облегчить понимание своей речи: "Сейчас я отвезу тебя в другой бокс, туда придёт медсестра, возьмёт у тебя анализы, а затем врач назначит тебе лечение". "Понятно", - прошептала я и шевельнула головой в знак согласия. В этот момент на пол упала лежавшая у меня в ногах кофта. "У тебя там какая-то одежда с каталки свалилась, - заметила санитарка и поспешила меня успокоить: - Лежи, не волнуйся, я её сейчас подниму". Она наклонилась за моей кофтой, но, резко согнувшись в пояснице, неожиданно сильно вдарила своими ягодицами по каталке, на которой лежала я, отчего та покатилась по коридору. Когда санитарка выпрямилась, держа мою кофту в руке, я была от неё уже далеко, проносясь по длинному больничному коридору на своей четырёхколёсной лежанке и набирая всё большую скорость. "Остановите девушку вместе с каталкой, остановите её!" - прокричала мне вслед санитарка, но было уже поздно.