Эмигранты
Шрифт:
Король уже видел этот летавший по небу бумажный мешок, но вопрос оставался открытым — где найти ученых, которые разберутся, как это работает? А как было бы хорошо иметь, кроме морского, еще и воздушный флот. Но люди, люди… где их взять?
Людовик не знал, что по крайней мере один из таких людей все еще пребывал на земле Франции, но тому шли последние минуты. Ибо из-за мыса, закрывающего вход в небольшую бухту в десяти лье на восток от Тулона, уже показался низкий силуэт с двумя скошенными назад короткими мачтами. Корабль марокканских контрабандистов пришел за беглецами, которым уже нечего было терять во Франции, чтобы, как им обещал Воллан, доставить их на португальский остров Мадейра. Откуда их должны были скоро забрать возвращающиеся
ГЛАВА 26
Только перед самыми новогодними праздниками до англичан наконец дошло, что и письменность, и язык австралийцев больно уж напоминают московитские, хотя, конечно, имеются и существенные отличия. Свифт с Темплом, не зная ни слова по-русски, смогли только подметить, что в нашем языке встречаются слова с греческими и латинскими корнями, и в алфавите есть буквы, похожие на греческие. И цифры у нас арабские.
— Все правильно, — объяснил я Вильгельму, — ведь до второй эпохи изоляционизма был длительный период, когда мы поддерживали довольно тесные связи с Европой и Азией. И не только торговые — тогда были особые люди, подвижники, их еще называли прогрессорами. Они видели смысл свой жизни в том, чтобы нести свет знаний отсталым народам. Кто именно научил арабов математике, я уже и не помню, но вот у славян работали последние наши прогрессоры, Кирилл и Мефодий. Они-то и научили их письму. Австралия тогда вообще с интересом относилась к славянским княжествам, у нас даже была своя миссия на Белом море — город Китеж. Не слышали? Ну в общем-то это вполне понятно, мы же ее уже шестьсот лет как эвакуировали. Кстати, и мои далекие предки имели русское происхождение.
А дальше я рассказал королю волнующую приключенческую историю о том, как группу русских пленников, захваченных Батыем под Козельском, пригнали аж в Китай. Но там они под руководством молодого княжича Романа устроили побег и захватили китайский корабль. Их пытались ловить на севере, думая, что они поплывут к родным землям. Но козельцы всех обманули и двинулись прямо на юг, где их никто не ждал. И в конце концов после долгого пути по океану оказались в Австралии. Где и прижились, со временем получив титулы за верную службу. Кстати, непечатные выражения в австралийском языке пошли именно от них. А что сейчас творится в русских княжествах, не знаете?
Вильгельм, само собой, знал, и неплохо. Но начал врать, зараза, что они до сих пор пребывают в дикости, а их новый царь вообще слаб на голову. Причем позиция у него была железная — ведь именно такие слухи тогда и ходили по Западной Европе. Если же вдруг выяснится, что сообщенное мне королем не совсем соответствует истине, он разведет руками и скажет, что разделял всеобщие заблуждения. Вот не хочется ему, чтобы мы после Англии завернули еще и в Россию.
На Новый год наше посольство устроило фейерверк. Вообще-то я всегда увлекался подобной пиротехникой, так что теперь, освободившись от всякого подобия административной или даже уголовной ответственности, что могло иметь место в местах моего прошлого проживания, спокойно отдался своему хобби. Вильгельм поначалу морщился, представив себе, что теперь будут говорить в Лондоне и окрестностях, но потом, похоже, нашел в происходящем что-то положительное, просветлел лицом и исчез. Видимо, давать указания своему камердинеру или еще кому-нибудь из аналогичной конторы.
Ну а после праздников мой путь лежал в Дувр. Надо было самому проследить за подготовкой трех кораблей, зафрахтованных нами для перевозки людей и грузов в Австралию. Но перед отъездом я ненадолго забежал в часовенку, имеющуюся при нашем здании, где гауптштурмпастырь отец Юрий быстренько сочетал меня законным браком с третьей женой, баронессой Элеонорой, урожденной Гастингс, которая с этого момента становилась герцогиней Романцевой. Кстати, ее больше всего поразил заключительный момент обряда, когда из недр походного алтаря громко и качественно заиграл марш Мендельсона. Ну а сразу после венчания мы с новоиспеченной герцогиней отправились в Дувр.
Собственно говоря, зафрахтовал я только два судна — «Уайт Хоре» и «Мэри», трехмачтовые посудины тонн по восемьсот, которые мне казались пинассами, но англичане считали, что это просто корабли. Кроме них имелся здоровенный фрегат «Винчестер» на полторы тысячи тонн, но он шел с нами за свой счет. На нем должно было плыть английское посольство и завербованные на десять лет корабельные мастера. По прибытии же на место он останется демонстрировать английский флаг в Ильинске сроком на три года, будучи все это время в распоряжении посла.
На фрегате изначально было не очень много пушек, всего двадцать четыре, но и то десять сняли для получения дополнительного места. Я объявил, что идти мы будем на максимальной скорости и вообще не высаживаясь на сушу до самой Новой Австралии, чтобы обернуться туда за полгода. Ну или в крайнем случае за семь месяцев, если не повезет с погодой. Нытье капитанов о том, что пресная вода испортится, а солонина протухнет, было пресечено моим вежливым объяснением, что запасы воды я им буду возобновлять прямо в море, а продукты, если брать их нормального качества и правильно хранить, не протухнут и за несколько лет. Вообще-то капитаны уже читали бумагу о том, что на время плавания корабли считаются эскадрой под моим командованием и, как всякий порядочный адмирал, я буду вправе повесить кого угодно в любой момент и на любой подходящей детали такелажа. Причем шкиперы торговцев вообще не имели ничего против, ибо им было уже доплачено за неудобства, а вот капитану фрегата пришлось проглотить эту пилюлю задаром. И теперь он с каменным выражением лица выслушивал мои предупреждения о том, что если во время плавания из-за антисанитарии произойдет падеж среди пассажиров, то я немедленно воспользуюсь своим правом, и отнюдь не в отношении простых матросов.
~~~
Всю следующую неделю в Дувре царил бардак. Постоянно прибывали всякие каботажные посудины с заказанными нами товарами. Я непрерывно собачился с капитанами по поводу условий, в которых они собирались везти переселенцев, заставляя их организовать на своих корытах хоть какое-то подобие умывальников, раз уж тут нет душевых. Кроме того, на «Мэри» в камбузе обнаружилась совершенно неописуемая грязь, которая немного уменьшилась только после того, как я лично набил морду коку и предупредил, что мои солдаты, которые в количестве четырех рыл поплывут на «Мэри», за такую стряпню просто пристрелят его, а готовить потом будут сами.
Мориори нужны были на английских кораблях для наблюдения за условиями перевозки и для связи с «Чайкой», так что моя команда уменьшилась до девятнадцати человек, не считая меня и свежеиспеченной герцогини. Хорошо, хоть она не путалась под ногами, а смирно сидела в каюте, где раньше жили Свифт с Темплом, потихоньку осваивая там швейную машинку «Радом».
Старый дипломат Темпл, который сразу после нашего прибытия в Англию умотал в свое поместье вроде как лечить обострившийся за время плаваний радикулит, теперь опять был в Дувре, свежий и полный сил. Чрезвычайным и полномочным послом назначили именно его, Свифт стал первым секретарем. А вообще английское посольство состояло из четырех дипломатов и восьми мушкетеров для охраны и представительства.
Я навестил Свифта с Темплом на «Винчестере», похвалил их двухкомнатную каюту, но заметил, что в ней темновато. Дело было уже после захода солнца, и она освещалась свечами. Англичане согласились, что светодиодные лампы куда лучше, но, увы, в Англии их делать не умеют. В ответ я продемонстрировал широту натуры и предложил на время плавания установить по два светильника в каждом помещении. И установил, а для подзарядки аккумуляторов приладил на корме шест с небольшим ветряком. Мало того, параллельно с лампами я смонтировал дипломатам еще и микрофоны с видеокамерами, но сообщить им об этом мне помешала моя врожденная скромность.