Эмили из Молодого Месяца. Восхождение
Шрифт:
И тут... появляется Эндрю, в безупречном костюме, чопорный и благовоспитанный.
Фавны... феи... чудесные мгновения... случайные слова... очертя голову бросаются наутек. Никакой новый язык уже не нужен.
«Как жаль, что бакенбарды исчезли вместе с предыдущими поколениями — они так подошли бы ему», — сказала я себе ясным и простым английским.
Я знала, что Эндрю пришел, чтобы сказать нечто особенное. В противном случае он не последовал бы за мной в Край Стройности, а благопристойно ожидал бы моего возвращения в гостиной тети Рут. Я знала, что мне все равно не избежать этого разговора, и решила
Но я не собиралась позволить Эндрю сделать мне предложение при лунном свете в Краю Стройности. Обстановка могла бы околдовать меня и заставить принять его предложение. Так что, когда он сказал: «Очень мило здесь, давай задержимся ненадолго... я думаю, что, так или иначе, а нет ничего красивее природы», — я мягко, но решительно заявила, что, хотя природа, должно быть, весьма польщена таким комплиментом, для человека, склонного к чахотке, становится слишком сыро, а потому я должна вернуться домой.
Мы вошли в дом. Я села напротив Эндрю и уставилась на маленький обрезок вязальной пряжи тети Рут, лежащий на ковре. Я буду помнить цвет и форму этой ниточки до моего смертного часа. Эндрю заговорил отрывисто о маловажных вещах, а затем начал подбрасывать намеки... через два года он получит в банке должность управляющего... он считает, что люди должны вступать в брак, пока они еще молоды... и так далее. Он отчаянно путался в словах. Вероятно, я могла бы облегчить ему его задачу, но я ожесточилась, вспомнив, как он избегал меня в те ужасные дни скандала, связанного со старым домом Джона Шоу. Наконец он выпалил:
— Эмили, давай поженимся, когда... когда... как только у меня появится такая возможность.
Он казалось чувствовал, что должен добавить еще что-то, но не знал что именно... а потому повторил: «Как только у меня появится такая возможность», — и умолк.
Думаю, что я выслушала его, даже не зарумянившись от смущения.
— Зачем это нам нужно? — спросила я.
Эндрю ошеломленно смотрел на меня. Очевидно, не в традициях Марри так принимать предложение молодого человека.
— Зачем? Зачем? Затем, что... мне это было бы приятно, — запинаясь, выговорил он.
— Мне— нет, — отрезала я.
Эндрю несколько мгновений таращился на меня, пытаясь осознать невероятное — то, что ему отказали.
— Но почему? — наконец спросил он — его тон и манера были в точности такими, как у тети Рут.
— Потому что я тебя не люблю, — сказала я.
Эндрю вспыхнул — по-настоящему. Я знаю, он счел такие речи в моих устах неприличными.
— Я... я... думаю... всем это было бы приятно, — выговорил он с трудом.
— Мне — нет, — повторила я. Я сказала это тоном, смысл которого смог безошибочно понять даже Эндрю.
Он был так удивлен — не думаю, что у него были еще какие-то чувства, кроме удивления... он не испытывал даже разочарования. Он не знал, что ему делать и что ответить — Маррине уговаривают, — так что он просто встал
Необычная краткость визита Эндрю, вызвала у тети Рут подозрения, и на следующее утро она прямо спросила меня, что произошло. Тетя Рут начисто лишена всякой деликатности. Я ответила на ее вопрос так же прямо.
— Какие недостатки ты видишь в Эндрю? — спросила она ледяным тоном.
— Никаких... но он скучный. При наличии всех добродетелей в нем не хватает «изюминки», — сказала я, задрав нос.
— Надеюсь, ты не сделаешь куда более плохую партию, — сказала тетя Рут зловещим тоном, явно имея в виду Стоувпайптаун. Я могла бы успокоить тетю Рут и на этот счет, если бы захотела. На прошлой неделе Перри пришел, чтобы сообщить мне, что поступает на работу в юридическую контору мистера Эйбела в Шарлоттауне, где будет изучать право. Для него это огромная удача. Мистер Эйбел слышал его речь на межшкольных дебатах и, как я понимаю, с тех пор наблюдал за ним. Я от всей души поздравила Перри. Я действительно была в восторге.
— Жалованья мне хватит, чтобы платить за жилье и еду, — сказал Перри, — а на одежду я смогу зашибить какой-нибудь побочной работенкой. Мне придется самому пробивать себе дорогу. Тетя Том не желает мне помочь. Тызнаешь почему.
— Мне очень жаль, Перри, — сказала я, слегка рассмеявшись.
— Может, согласишься, Эмили? — сказал он. — Мне хотелось бы решить этот вопрос окончательно.
— Он уже решен окончательно, — сказала я.
— Думаю, я свалял ужасного дурака насчет тебя, — проворчал Перри.
— Это так, — сказала я сочувственно... но по-прежнему со смехом. Почему-то я не могу принимать Перри всерьез — точно так же, как Эндрю. У меня всегда такое чувство, что он только воображает, будто влюблен в меня.
— Более умного мужчину, чем я, тебе вряд ли удастся найти, — предостерег Перри. — Я далеко пойду.
— Я уверена, Перри, что так и будет, — сердечно сказала я, — и никто не будет радоваться твоим успехам больше, чем твой друг, Эмили Старр.
— О, друг, — сказал Перри недовольно. — Ты нужна мне не как друг. Но я всегда слышал, что Марри уговаривать бесполезно. Скажи мне, пожалуйста, одну вещь... Это, конечно, не мое дело... но... ты собираешься замуж за Эндрю Марри?
— Это не твое дело... но я несобираюсь, — сказала я.
— Что ж, — сказал Перри, выходя за дверь, — если передумаешь, дай мне знать. Меня это устроит... если я сам не передумаю.
Я описала здесь эту нашу встречу такой, какой она была на самом деле, ничего не прибавив и не убавив. Но... я также описала ее в моей «книжке от Джимми» — такой, какой ей следовалобыть. Я нахожу, что мне становится не так трудно, как прежде, заставлять моих воображаемых героев говорить о любви красноречиво. В придуманном мной диалоге мы с Перри выражались оч-ч-чень красиво.