Эмилия и Шон
Шрифт:
– Хорошо. Что ты хочешь знать?
– Кто тебя подстрелил? И почему ты сбежал от скорой помощи?
Он так тяжко вздыхает, словно мои вопросы для него непосильное бремя.
– Я не в курсе, кто стрелял в меня. Все, что знаю, - меня кто-то преследует. Решил, что лучше оставаться в тени и никому не показываться.
– И кто же тебя преследует?
Его рука, сжимающая кофейную чашку, напрягается.
– Не знаю.
Я хмурюсь. Он не может мне этого сказать? Мне очень хочется задать еще парочку вопросов,
Я нервно сглатываю.
– Я тебе не верю.
Он пристально смотрит на меня, словно пытается понять, можно ли мне доверять.
– Я не помню, - признается он спустя пару мгновений.
– Но тебе, Эмилия, лучше держаться подальше от всего этого.
Я чувствую, что он говорит правду, но, вполне возможно, мне хочется верить ему лишь потому, что мое имя в его устах прозвучало так интимно, что по всему телу пробежала волна покалывающих мурашек. Мое сердце хочет верить этому мужчине, зато здравый смысл не дремлет. Если принять во внимание его акцент, то он вполне может оказаться шпионом, за которым охотится правительство. Отсюда и его повышенная секретность.
– Почему молодая красивая женщина живет одна в такой глуши?
– прерывает он мои размышления.
– Неужели ты не боишься?
«Он назвал меня красивой. Выходит, я ему нравлюсь».
– До прошлой ночи не было повода, - с легким сарказмом говорю я, и когда он смеется в ответ, у меня возникает потребность разделить с ним не только его веселье, но и его боль, и его печаль.
– Зачем ты проник в мой дом?
Он пожимает плечами.
– Я не знал, куда мне идти.
Какое-то неубедительное оправдание.
– А ты когда-нибудь слышал, что нужно стучаться или звонить?
– Ты права, извини. Я не хотел тебя пугать, - его взгляд открыт, и я не вижу в нем фальши. Но его односложные ответы не способствуют моему доверию. К тому же от его дальнейших слов я снова начинаю нервничать.
– Я еще даже не поблагодарил тебя за помощь, - с сожалением говорит он.
– Пустяки, можешь не париться. Все так и должно быть.
Я делаю вид, что в моем поведении нет ничего особенного, лишь бы он не решил, что я сумасшедшая.
Напряженно помешиваю в чашке свой кофе.
– Не многие бы так поступили, - замечает Маркус.
Так и есть. Так делают только сексуально неудовлетворенные женщины, обремененные социальными фобиями. Но я же не могу ему в этом признаться? Это непременно приведет к дальнейшим неприятным вопросам, на которые я не смогу ответить. С одной стороны, у меня просто нет этих ответов. А с другой, не хочу раскрываться перед чужаком. Он здесь. В моем доме. И так уже слишком. Подобного я даже представить себе не могла.
Пытаясь отвлечься, продолжаю
– Ты же знаешь свое имя, может, еще что-то припомнишь?
– я намеренно упоминаю о его имени, потому что уверена, оно фальшивое.
– Ты же не мог все забыть? Может, помнишь, откуда ты? Где живешь?
Он пожимает плечами.
– Не знаю. Иногда вспыхивают обрывки воспоминаний, поэтому я знаю свое имя и последнее место, где я был, но… - он ненадолго замолкает, сжимая пальцы в кулаки и снова разжимая их.
– К сожалению, больше ничего не помню.
Странно. Как он мог потерять память? Не из-за раны же в плече?
– Может, ты ударился головой?
– Я, конечно, падал, но там просто шишка, - он проводит рукой по волосам, нащупывая место ушиба.
Непроизвольно начинаю рассматривать его руки. Мускулистые. Хорошо накаченные. Пальцы длинные, но в них чувствуется сила. Интересно, а на что будут похожи его прикосновения? Стоит мне только представить это, как мои щеки тут же начинают пылать. Какой позор, я постоянно только об этом и думаю. Какое счастье, что парень не может читать мои мысли.
Чтобы скрыть свое замешательство, я вскакиваю и начинаю убирать со стола.
– Ты все еще голоден?
– Нет, я сыт.
Поспешно собираю пустые тарелки и ставлю их рядом с раковиной.
Маркус, или как там его зовут, тоже вскакивает и хватает стаканы из-под сока.
– Нет, нет, все в порядке. Мне не нужна помощь, - пытаюсь отговорить его.
Быстро поворачиваюсь и неожиданно врезаюсь в мужское тело. Буквально замираю на месте. Маркус тоже не двигается. Мы стоим вплотную и не шевелимся. Смотрим друг другу в глаза, как загипнотизированные. Я даже дышать не смею.
Почему же он мне кажется таким знакомым?
Я вижу, как он нервно сглатывает, и его взгляд меняется. Внезапно в нем просыпается голод, не имеющий с едой ничего общего. Мое сердце бешено стучит по ребрам. Стоящий передо мной мужчина одет в футболку, но бедра прикрыты лишь полотенцем. А под ним… ничего.
Меня окутывает ароматом мускуса и силы. О боже, как же мне хочется прикоснуться к нему. Прижать ладони к его мощной груди. Почувствовать под пальцами бархат его кожи. Ее гладкость и прохладу. Можно невзначай задеть его полотенце. И что же я увижу, когда оно упадет?
– Хочешь, я сейчас перевяжу твою рану?
– хрипло спрашиваю я, потому что в голову не приходит ничего вразумительного.
Маркус согласно кивает.
– Было бы неплохо.
– Садись, я скоро вернусь, - резко развернувшись, выхожу из кухни.
Такое непреодолимое влечение не может быть нормальным. У меня такое ощущение, что я нахожусь под воздействием наркотика. И мне кажется, Маркус чувствует то же самое. Это видно по тому, с какой жадностью он на меня смотрит.
С нами происходит что-то невероятное.