Эмпириомонизм
Шрифт:
8. Оба типа классового развития совпадают в том отношении, что организаторский класс, прогрессивно удаляясь от технически-производственного процесса, теряет с течением времени реально-организаторскую функцию, превращаясь в класс паразитический и неизбежно вырождаясь, а вместе с тем теряя и свою социальную силу.
9. Оба типа различаются между собою по исходному пункту и по конечным социальным результатам. Античный тип классового развития имеет своим началом патриархальное, натурально-хозяйственное рабство, которое затем осложняется обменом, захватывающим лишь верхи общества. Организаторское влияние господина простирается на все существование рабов, связь господина и раба неподвижная (не может быть разорвана волею раба, но только волею господина). Этот тип классового развития быстро приводит к превращению непосредственного работника в орудие производства и путем беспредельной эксплуатации обусловливает его полное вырождение. Технический прогресс прекращается. Рабская идеология не успевает сложиться и не идет дальше зародышей; классовая борьба отсутствует. Вырождение обоих
10. Капиталистический тип классового развития имеет началом мелкобуржуазную меновую организацию. Организаторская роль предпринимателя ограничивается определенной частью существования рабочего — рабочим днем. Связь подвижная (договорная). Этот тип классового развития приводит к прогрессивному превращению массы индивидуальных работников-исполнителей в сплоченную коллективность, приспособленную к организаторской роли в беспредельно расширяющихся размерах. Быстрый технический прогресс, который свойствен этому типу развития, стимулирует быстрое развитие противоположных классовых идеологий и классовой борьбы. Дело завершается крушением прежнего организаторского класса и переходом общества от классового развития в противоречиях к интегрально-гармоническому развитию. Стихийность внесоциальная и социальная одинаково преодолеваются планомерно-организованной силою человечества, его власть над природою беспредельно возрастает…
Самопознание философии
Цикл явлений, подлежащих познанию, завершается самим познанием. Здесь оно выступает как один из социальных процессов — наиболее сложный из всех, но принципиально познаваемый до конца. Ни в его формах, ни в его движении нет ничего по существу недоступного той организующей опыт трудовой деятельности, которую оно собой представляет. От самых частных до самых общих, все формы познания должны быть исследованы со стороны их генезиса, их жизненного значения, их развития, их конечной судьбы.
Так мы и поступали во всем предыдущем изложении. При этом мы систематически пользовались определенными методами и приемами, выражающими определенную точку зрения на исследуемый объект. Отчасти мы анализировали все с той же точки зрения и самые методы исследования, но только отчасти. Мы, например, видели, что индукция и дедукция представляют собой сокращенное воспроизведение процессов идеологического развития вообще, как они протекают в социальной жизни; мы отмечали связь закона сохранения энергии с машинным производством и т. д. Дать сколько-нибудь исчерпывающий анализ таких соотношений мы здесь, очевидно, не имеем возможности. Но для нас обязательно выполнить по крайней мере одно: основы своего собственного мировоззрениямы должны определить со стороны их социального генезиса, понять их как идеологические производные глубже лежащих социальных условий. Это мы и постараемся теперь сделать.
Когда перед нами имеется определенный тип мировоззрения, например религиозно-дуалистический или, положим, метафизически-монистический, то для точного выяснения его объективных основ следует, пользуясь индуктивными приемами, поступать так. Прежде всего, возможно отчетливо установить ту социальную среду — класс, социальную группу, — в которой господствует этот тип мировоззрения. Затем надо выяснить главные социально-трудовые отношения, свойственные этой среде — данному классу, данной группе: мы можем a priori предполагать, что главные черты мировоззрения, определяющие его тип, зависят именно от главных жизненных отношений той среды, которая порождает и поддерживает это мировоззрение. Путем простого сравнения схемы мировоззрения со схемою трудовых отношений социальной среды мы можем обыкновенно получить уже материал для гипотезы, что такие-то черты мировоззрения происходят из таких-то общих технических отношений, или форм сотрудничества, или форм внутренней борьбы и т. д. Тогда на сцену выступает «метод различия»; его планомерное применение есть решающий момент в проверке гипотезы. Именно надо посредством дифференциальных наблюдений установить, что происходит с такими-то чертами мировоззрения, когда такое-то социально-трудовое отношение — их предполагаемая основа — развивается, упрочивается, распространяется, и что происходит, когда оно деградирует, ослабевает, отмирает; во всех ли социальных комплексах, где оно имеется налицо, обнаруживаются также и данные черты мировоззрения или тенденция к их развитию, а также и наоборот — везде ли они отсутствуют или уничтожаются там, где нет этой предполагаемой их основы и т. д. [201] Если во всех таких сопоставлениях обнаруживается надлежащий параллелизм форм познания и форм производства, то гипотеза имеет под собою твердую почву, и в качестве уже научной теории может послужить базисом для новых выводов и дальнейших исследований.
201
Во всех таких сравнениях надо, конечно, иметь в виду неизбежное запаздывание в развитии и деградации форм идеологических, как производных и более консервативных, по отношению к соответственным социально-трудовым формам, как первичным и более гибким.
Оперируя этим способом, я выяснял в предыдущих своих работах происхождение дуалистического типа мышления из трудового дуализма организаторских и исполнительских функций, — происхождение
Все эти трудности при социально-генетическом анализе наших основных («эмпириомонистических») положений выступают с большой силою; но если само мировоззрение жизненно, если оно не плод индивидуальных особенностей, а выражение определенной и прогрессивной социальной тенденции, вообще — если оно действительно заслуживает исследования, то нет оснований считать трудности непреодолимыми. Так это или нет — всего легче выяснить практически, путем попытки решения самого вопроса.
Нам придется начать с отчетливой формулировки того места, которое занимает наша точка зрения по отношению к обычной антитезе материалистических и идеалистических философских систем. Раз мы найдем, что она принадлежит к первому или ко второму ряду, у нас явится сразу возможность распространить на нее те выводы, которые могут быть сделаны по отношению к этому ряду вообще.
Формально различие материалистических и идеалистических точек зрения сводят обыкновенно к вопросу о соотношении «материи» и «духа»: что считать первичным и что — производным. Для нас, очевидно, совершенно необязательна сама антитеза, не только потому, что оба ее понятия смутны и неопределенны [202] , но также и потому, что, поскольку исследование их генезиса придает им большую определенность, они оказываются пережитками авторитарного дуализма, отражением низшей социальной формации. В этом смысле можно было бы обозначить нашу позицию как одинаково чуждую материализму и идеализму. Но такая формулировка совершенно недостаточна для поставленной в данный момент цели — выяснения генетическихсоотношений «эмпириомонизма» с другими точками зрения.
202
В науке понятие «материя» сводится к выступающему в уравнениях механики коэффициенту «массы», а этот последний, при точном анализе, оказывается «обратной величиной ускорения» при взаимодействии двух физических комплексов — «тел» (см.: Mach. E. «Die Mechanik in ihrer Entwicklung»). Что же касается понятия «духа», то оно вообще не может найти себе никакого места в науке, и не только в более точных науках «естественных», но и в сравнительно эмбриональных до настоящего времени — «психологических» и «социальных».
Для материалистических систем характерна их особенно тесная связь с естественными науками: материал естественных наук лежит всегда в их основе, методы естественных наук они возводят на степень высших, всеобщих форм познания. Но сами естественные науки представляют собой высшую систематизацию технического опыта, «идеологию производительных сил», и такой же идеологией является, следовательно, в конечном счете материалистическое мировоззрение во всех (или, может быть, почти во всех) его исторических формах.
Идеалистические системы стоят в таком же особенном соотношении с процессом идеологическим, в каком системы материалистические — с техническим. Базисом для различных форм «идеализма» служат обыкновенно явления «нравственные», а также наиболее абстрактные из форм познавательных — логические законы, чистые категории познания и т. п. Идеализм, следовательно, есть «идеология идеологии» (по преимуществу) [203] .
Наша точка зрения устраняет понятия «материи» и «духа» как неточные и запутывающие анализ. Но она пользуется сопоставлением «физического» и «психического» опыта и, исследуя их соотношение, приходит к выводу, что из этих двух областей опыта «физическое» представляет высшуюступень организованности, а следовательно, и производную. Психический опыт организован индивидуально, физический — социально, т. е. это различные фазыорганизующего процесса, из которых относительно первичноюявляется «психическое». Не есть ли это идеализм в оболочке измененной терминологии, признание «духа» за относительно первичное, из чего развивается «природа»? Думать так было бы в высшей степени ошибочно.
203
Авторитарная и религиозная тенденции свойственны идеализму — за немногими исключениями — в гораздо большей степени, чем материализму. Это станет понятно, если мы припомним об основном родстве между идеологическими формами и организаторской функциейв обществе: и здесь и там организующие приспособления социальной жизни в одном случае безличные, в другом — персональные. Особенно тяготеют к авторитету и религии те формы идеализма, которые опираются на «нравственное сознание», т. е. на нормативнуюидеологию в самом чистом виде.