Энциклопедический словарь истории советской повседневной жизни
Шрифт:
Питание городского населения в зоне немецкой оккупации во время Великой Отечественной войны было случайным: зарегистрировавшиеся на бирже труда и обладавшие карточками нерегулярно получали хлеб, реже другие продукты, дополняя это разного рода заработками, выменивая и покупая продукты у крестьян; отсюда чрезвычайно высокая смертность от голода и его последствий. В зоне румынской оккупации питание было намного лучше, иногда превышая то, что советские люди имели до войны. Крайне недостаточным, приведшим к массовой гибели людей от голода было питание советских военнопленных (см. Плен); в сборных лагерях прифронтовой зоны в 1941–42 гг. оно составляло 300–700 калорий в сутки, в шталагах с 1942 г. калорийность увеличилась с 1000–1300 калорий до 2040 калорий для неработающих и 2200 калорий для работающих пленных. Недельная выдача хлеба «длительного хранения» (из суррогатов, включая опилки) для неработающих пленных
Впрочем, в советских лагерях в эти годы питание было не намного лучше. Л. Берия в секретной докладной записке в Совмин СССР в июле 1949 г. сообщал, что во время войны средняя калорийность суточного пайка заключенных была снижена с 3378 калорий до 2660 калорий, а основная масса заключенных пользовалась пайком, содержащим не более 2300 калорий; предлагалось довести паек до 2998 калорий.
ПИШБАРЫШНЯ – в разговорной речи периода революции, Гражданской войны и первых лет после нее – машинистка, работающая на пишущей машинке.
ПИШУЩАЯ МАШИНКА – механическое средство воспроизведения текста на бумаге, при использовании копировальной бумаги – в нескольких экземплярах. Машинки были довольно широко распространены к нач. ХХ в., особенно в учреждениях. Это были изделия исключительно дореволюционных систем: «Ундервуд», «Ремингтон» (см. Ремингтонистка), «Олимпия» и др. Ввиду долговечности эти довольно массивные «сооружения» плавно перешли в советский период. Собственное производство машинок в СССР началось в послевоенное время – в основном системы «Москва», довольно ненадежной, так что предпочитались машинки зарубежного производства; наиболее популярна была «Эрика» из ГДР. В 1970-х гг. в учреждениях механические машинки стали вытесняться электрическими, требовавшими меньших усилий в работе. Власти с подозрением относились к распространению машинок, как потенциальному средству производства антисоветских произведений, особенно в кон. 20-х – 30-х гг. (время борьбы с оппозицией) и в кон. 60-х – 80-х гг. (время развития диссидентстского движения). При покупке новой машинки ее полагалось регистрировать, оставляя образчик шрифта; на праздничные и выходные дни, когда в учреждениях было пусто, машинки полагалось сдавать в опечатывавшуюся комнату. Разумеется, в силу особенностей национального характера все это соблюдалось плохо. А специфика советской повседневности выражалась в дефиците красящей ленты для машинок, а иной раз и писчей бумаги подобающего формата, особенно в провинции. Широкое распространение машинок привело к появлению масштаба оценки труда пишущих людей – авторскому листу в 40 тыс. печатных знаков, включая пробелы между словами.
ПЛАКАТЫ – В СССР с его огромной пропагандистской машиной искусство плаката было чрезвычайно развито, и их расклейка на улицах и в общественных помещениях была характерным явлением всего периода существования режима. Огромное распространение плакаты получили уже в Гражданскую войну и в 1920-е гг., когда выдвинулся ряд ярких графиков, напр. В. Дени, Д. Моор («Ты записался добровольцем?») и др. В это время основная масса плакатов, преимущ. выполненных в стиле кубизма, появляется в «Окнах РОСТа» (Российского телеграфного агентства) при активном участии В. Маяковского, выполнявшего рисунки и подписи к ним. Отдельные удачи (напр., «Родина-мать зовет» И. Тоидзе, «Воин Красной Армии, спаси!» В. Корецкого) имели место и во время Великой Отечественной войны; в этот период наиболее известными были плакаты-карикатуры группы художников, известной как Кукрыниксы, и плакаты Б. Ефимова. Аналогом «Окон РОСТа» во время войны были «Окна ТАСС». Однако в массе это были довольно аляповатые поделки с грубым рисунком, а в 60–80-х гг. плакат превратился в назойливое и бессодержательное яркое пятно, когда воспроизводились в обобщенно-абстрактной форме наиболее распространенные лозунги («Народ и партия едины!», «Слава труду!», «Верной дорогой идете, товарищи!» и т.п.
Плакаты заняли видное место в советской повседневности. Их в большом количестве размещали не только на улицах и в общественных зданиях (учреждениях, клубах и домах культуры, казармах, общежитиях, вузах, школах и пр.). В социальных низах – в избах колхозников, бараках и т.п. – их, как яркое пятно, использовали для украшения бедных жилых интерьеров, и в деревне, в «красному углу» часто можно было встретить еще в нач. 50-х гг. плакат с изображением коровы или свиноматки-рекордистки, прославленного жеребца или быка-производителя, либо с призывом отдать голоса за кандидата единого блока коммунистов и беспартийных.
Аналогичным образом в период оккупации плакаты с политическим содержанием, прославлением Гитлера, призывавшие ехать на работы в Германию и пр., распространяли немцы.
ПЛАН – 1. Основной закон советского производства, предполагавший выполнение в определенные сроки определенных работ в определенных объемах. Введение «научно-обоснованных» планов (для их разработки существовали бесчисленные плановые организации, от Госплана СССР и до планово-экономических отделов заводов и цехов; существовал и НИИ конъюнктуры и спроса при Госплане) имело целью преодоление стихийности рыночного капиталистического хозяйства и облегчение учета и контроля, которые В. Ленин считал основой социализма. Фактически же во всех отраслях промышленности и на всех уровнях, до общегосударственного, царила совершенно неуправляемая стихия. Во-первых, по профессиональному выражению экономистов, на местах нередко устанавливались «среднепотолочные» задания и такими же были отчеты по выполнению планов. Во-вторых, поскольку социалистическое хозяйство непременно должно было последовательно развиваться от года к году, план следующего года устанавливался «от достигнутого», т.е. если в истекшем году план был выполнен (на бумаге, для получения премий и т.д.) на 101,2%, то на следующий год эта цифра принималась за 100%. В-третьих, не было никакой научной методики составления планов. Так, при определении количества, напр., телевизоров или холодильников, которые следовало выпустить в следующем году или в следующей пятилетке, плановики исходили из того, что в каждой семье имеется один холодильник и один телевизор; разумеется, в отдельных семьях их было по два, но были и семьи, не имевшие по разным причинам того или иного прибора, так что бралась средняя цифра. Далее из Центрального статистического управления (ЦСУ) получались цифры наличного населения и перспектив его роста и, исходя из них, производственникам «спускалось» плановое задание. В-четвертых, поскольку производство сложных изделий кооперировалось, а тот или иной поставщик комплектующих деталей и узлов по тем или иным причинам нарушал сроки поставок или срывал поставки вообще, имела место постоянная неритмичность производства, штурмовщина в конце отчетного периода, а затем и корректировка планов. В-пятых, плановое производство постоянно нарушалось другой догмой советского производства: соцсоревнованием на всех уровнях, вплоть до общегосударственного: лозунги первых пятилеток «Пятилетку – в 4 года!» – яркое тому свидетельство.
Все это существенно влияло на быт и психологию людей. Перевыполнение планов, в т.ч. в ходе соцсоревнования, достигалось обычно за счет перегрузки оборудования, нарушения технологий (т.е. снижения качества продукции) и аккордных и сверхурочных работ, особенно в конце отчетного периода, с последующим предоставлением отгулов; руководящие работники с ненормированным рабочим днем оказывались дома только поздно вечером. Памятуя о необходимости выполнять и перевыполнять план «любой ценой», люди приучались изворачиваться и хитрить, изыскивая все новые возможности приписок. А результатом становились всеобщие нигилизм и циническое отношение к труду. 2. На блатном жаргоне – анаша, разновидность наркотика, спрессованная пыльца конопли.
ПЛАНЕРИЗМ – вид спорта, заключающийся в полетах на дальность на легких безмоторных летательных средствах, повторяющих форму самолета – планерах; включал также конструирование и постройку планеров собственными средствами. Был чрезвычайно популярен в СССР в кон. 1920-х – 30-х гг. и всячески пропагандировался как доступная форма подготовки летчиков и боевое высадочное средство десантов в грядущей войне. В февр. 1935 г. газета «На страже» сообщила: 138 416 чел. умеют летать на планерах. В марте 1936 г. ЦК комсомола и Осоавиахим приняли постановление «О массовом планерном спорте». В системе Осоавиахима имелось большое количество клубов планеристов. Проводились соревнования планеристов, в т.ч. Всесоюзные в Коктебеле в Крыму, впоследствии даже получившем название Планерское. С создания планеров и занятий планеризмом начали свой путь многие известные летчики и авиаконструкторы, напр. А. Туполев. В 60–80-х гг. интерес к планеризму стал угасать, в т.ч. в связи с появлением нового средства парения в воздухе – дельтапланов.
ПЛАНЕРКА – летучка, краткое производственное совещание в начале рабочего дня руководящего состава цеха, предприятия и т.п. для выяснения состояния текущих дел и указания на самые неотложные работы.
ПЛАНШЕТ – небольшая плоская кожаная сумка с несколькими отделениями, в т.ч. с закрытым прозрачным целлулоидом отделением для карты, с гнездами для карандашей, компаса, курвиметра и пр., на длинном тонком ремешке для ношения через плечо. Планшетами снабжались командиры воинских частей, а также летчики для ношения оперативных карт и необходимых документов. Планшеты и более объемистые командирские полевые сумки пользовались огромной популярностью у школьников, заменяя массивные портфели, ранцы и сумки. В 1930–50-х гг. планшеты также иногда демонстративно носили сержанты, старшины и гражданские служащие невысокого ранга, чтобы придать себе в глазах прохожих, особенно девушек, больший вес.
ПЛАТА ЗА ПРОЕЗД – колебалась в разное время от 1 тыс. руб. (в нач. 1920-х гг.) до 3 (трамвай), 4 (троллейбус) и 5 (автобус и метро) коп. в 60–80-х гг. До кон. 50-х гг. плата взималась «за посадку» и за каждую остановку (в метро она была фиксированной, для поездки любой продолжительности), что требовало наличия кондуктора и расчета суммы. Затем был введен единый тариф, вне зависимости от количества остановок, а кондукторов сменили «кассы доверия», куда пассажиры опускали деньги и отрывали билеты. Вводились и специальные жетоны, приобретавшиеся пассажирами заранее, а также компостеры, в которых «пробивались» опять-таки заранее купленные талоны. Однако во всех случаях существовало огромное количество зайцев, борьбу с которыми вели контролеры.