Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика
Шрифт:
содержанию метафизикой рассудка. — Прежнее злоупотребление
формализмом этих методов в философии и науках заменилось в новейшее
время злоупотреблением так называемой конструкцией. Кант пустил
в ход представление, что математика конструирует свои понятия;
это означало лишь то, что математика имеет дело не с понятиями, а с
абстрактными определениями чувственных созерцаний. Таким образом
стали называть конструкцией понятий указание подхваченных
восприятия чувственных определений с исключением понятия и
дальнейший формалистический способ классификации философских и
научных предметов в форме таблиц согласно принятой наперед схеме,
причем классификация все же остается произвольной. В этом есть,
конечно, смутное представление об идее, об единстве понятия и
объективности, равно как и смутное сознание того, что идея конкретна. Но эта игра
в так называемое конструирование далеко не представляет собою того
единства, которым является лишь понятие, как таковое, и столь же
мало чувственно конкретное созерцания представляет собою некое
конкретное разума и идеи.
Впрочем, так как геометрия имеет дело с чувственным,но
абстрактным созерцанием пространства, то она без затруднения может
фиксировать в нем простые рассудочные определения; в одной только
геометрии синтетический метод конечного познания достигает полного
совершенства. Замечательно, однако, что, двигаясь по своему пути,
геометрия также наталкивается в конце концов на несоизмеримые и
иррациональные величины, где геометрия, если она хочет пойти дальше
по пути спецификации, вынуждена выйти за пределы принципа
рассудка. И здесь также, как это бывает в других областях, получается
превратная терминология: то, что мы называем рациональным,
принадлежит на самом деле области рассудка, а то, что мы называем
иррациональным, есть скорее начало и след разумности. Другие науки,
доходя до той грани, дальше которой они не могут двигаться с помощью
рассудка (а это бывает с ними необходимо и часто, ибо их предметом не
являются простые определения пространства или числа), находят
легкий способ выйти из затруднения. Они прерывают последовательное
развитие своих определений и заимствуют то, в чем они нуждаются, —
а это нужное им часто оказывается противоположностью предыдущих
определений, — извне, из области представлений, мнения,
восприятия или из каких–нибудь других источников. Благодаря тому, что
конечное познание не сознает природы употребляемого им метода и его
УЧЕНИЕ О ПОНЯТИИ
337
отношения
пути определений, делений и т. д., оно руководимо необходимостью
определений понятия. И по этой же причине оно не замечает, что дошло
до своей границы, а когда оно переходит эту границу, оно не замечает,
что находится в области, в которой определения рассудка уже не имеют
силы, и продолжает грубо применять их там, где они уже
неприменимы.
§ 232.
Необходимость, которую конечное познание порождает в
доказательстве, есть сначала некая внешняя необходимость,
предназначенная лишь для субъективного разумения. Но в необходимости, как
таковой, конечное дознание само покинуло свою предпосылку и исходный
пункт, состоящий в том, что содержание конечного познания есть
нечто преднайденное и данное. Необходимость, как таковая, есть в себе
соотносящее себя с собою понятие. Субъективная идея, таким образом,
пришла от в–себе к в–себе и для–себя определенному, к неданному и
потому имманентному ей как субъекту. Она, таким образом, переходит
к идее воления.
Прибавление. Необходимость, к которой познание приходит через
посредство доказательства, представляет собою противоположность
тому, что составляет его исходный пункт. В своем исходном пункте
познание обладало данным и случайным содержанием; теперь же, в
конечной точке своего движения, оно знает содержание необходимым
содержанием, и эта необходимость опосредствована субъективным
содержанием. Субъективность точно так же была вначале совершенно
абстрактной, только tabula rasa; теперь же она, напротив, оказывается
определяющей. Но эта перемена означает переход от идеи познания к
идее воления. Ближе этот переход состоит в том, что всеобщее в его
истинности должно быть понимаемо как субъективность, как
движущееся, деятельное и полагающее определения понятие.
б) Воление.
§ 233.
Субъективная идея, как в себе и для себя определенное
и равное самому себе простое содержание, есть добро. Его
влечение реализовать себя в противоположность идее истины
ставит себе задачей определить преднайденный мир согласно своей
Логика. 22
338
цели. — Это воление, с одной стороны, уверено в ничтожности
преднайденного объекта, а с другой—оно, как конечное, предпосылает цель
добра как лишь субъективную идею и предполагает, что объект