Энциклопедия мифов. К-Я

Фрай Макс

– Это заметно. Хотя корректнее было бы употреблять глагол в прошедшем времени.

– В задницу твои глаголы! Скажи лучше, как поживает твоя теория? Ты теперь хорошо меня знаешь?

– Лучше, чем хотелось бы. Подойди к окну. Видишь стопку бумаг на полке возле подоконника? Славно. Там наверху должны лежать несколько исписанных листочков бумаги в клеточку.

– Есть!

– Выбери тот, где самые жуткие каракули.

– Ага... У меня тоже отвратительный почерк...

– Ни на секунду не сомневаюсь. Начинай читать. Вслух, пожалуйста.

– Ладно. Я люблю зверей. Всяких, даже крыс, пауков и гадюк. И растения люблю -

все без исключения. Бродить по лесу, а еще лучше - лечь на траву, уткнуться лицом в мох и лежать долго-долго... Воду люблю. Плавать в море, а возле реки - жить. Смотреть на реку. Ветер тоже люблю, даже когда он зимой в морду дует... Ч-ч-черт! Мои слова сами записались на бумажку?

– Да, причем дня три назад. Лиза попросила нас всех составить список: кто что любит. То ли игра такая, то ли она решила сделать нашу жизнь еще приятнее, хотя куда уж дальше... Ну, мы и написали. Лично я чувствовал себя идиотом, но ей ведь невозможно отказать!

– Лиза - это толстушка? Да, она славная...

– Они все славные... Теперь мы оба точно знаем: ты - это я. Или наоборот...

– А ты сомневался?

– Не сомневался. Надеялся.

– Ну-ну... Впрочем, я тоже.

– Я сейчас отсюда исчезну?...

– Не знаю. Проснешься, небось, в моей шкуре... Где-нибудь, когда-нибудь.

– Твоя жизнь мне уже снилась. Не так уж и плохо...

– Согласен, не так уж и плохо.

– Слышишь? Море шумит.

– Здесь нет моря. Ты засыпаешь.

Вместо лица двойника надо мной нависла песья морда. Янтарные глаза два светильника, но ведь у меня нет огнива, а если бы и было, что толку? Мне не нужны монеты, ни медные, ни серебряные, ни золотые, мне не нужна прекрасная принцесса, потому что темнота (или это была собака?) слизнула меня влажным своим языком, и я растаял...

Глава 24

Нагльфар

В скандинавской мифологии корабль, сделанный из ногтей мертвецов; на нем мертвецы приплывают из царства мертвых Хель...

Открываю глаза и тут же поспешно их закрываю: немилосердная настольная лампа изливает огненные лучи прямо на нежную радужную оболочку.

Перечень телесных неприятностей на этом, надо отдать должное, не заканчивается. Во-первых, болит голова. Во-вторых, прочая утроба тоже ноет как-то противно, словно бы меня не слишком жестоко, но добросовестно били на протяжении последних полутора часов. В-третьих, в-четвертых, в-пятых да в каких угодно!
– У-МЕ-НЯ-БО-ЛИТ-ГО-ЛО-ВА!!! Как некий гигантский гнилой зуб ноет эта злокозненная дрянь. Теоретически говоря, именно так она и должна болеть с похмелья. И это несправедливо, ибо с зеленым змием я, вроде бы, давненько не якшался. Расплата за ночные бдения и несколько часов беспокойной послеполуденной дремы? Похоже на то, хотя, опять же, несправедливо: мне уже воздалось ночными кошмарами. И какими! Кровавые убийства, мертвые двойники, прекрасные, но сердитые женщины, волшебный пес с огненным взором и задушевное общение с собственным трупом - приснится же такая пакость! Бр-р-р-р...

Ползу на кухню, пока варится кофе, пью воду из-под крана жадными глотками - не захлебнуться бы! Заодно и умываюсь холодными брызгами. Тело понимает, что вода - это хорошо. Просится в душ. Обещает не поддаваться общей слабости, не терять равновесия и не падать на скользкий кафель. Делаю вид, что верю, ибо не могу вот так взять и отмахнуться от собственных телесных причитаний. Веду капризный организм в ванную, мою его

липовым мылом. Кофе повел себя вполне интеллигентно: он, конечно, сбежал, но лишь в самый последний момент, когда мы с телом, мокрые и слегка посвежевшие, уже переступили порог кухни. Так что дело ограничилось несколькими густыми кляксами на плите, а на такую неприятность можно забить.

Впрочем, забить можно практически на все, чем я успешно занимаюсь в последние го...

Стоп.

А чем я, собственно говоря, занимаюсь?

Нет ответа. Живу... наверное.

Хорошенькое дело!

Сижу в собственной (вероятно) кухне, пью кофе, закусываю цитрамоном, благо упаковка таблеток обнаружилась среди чистой посуды. Сижу, надо сказать, дурак дураком. Не знаю даже, моя это квартира, или съемная. Не помню, как давно здесь поселился. Понятия не имею, каким образом заработал денег для оплаты своего пребывания под этим потолком цвета светлой охры. Нужно ли мне сегодня куда-нибудь идти? Или кому-то звонить? Или ждать звонка? А завтра? Есть ли поблизости люди, с которыми меня связывают некие обязательства? А может быть я, чем черт не шутит, женат? И сейчас сюда придет женщина, связавшая свою судьбу с идиотом, который не помнит о себе ничего, кроме давешнего кошмара, да и тот, честно говоря, весьма смутно...

Нормально. Приехали.

Несколько минут (и несколько глотков кофе) спустя, голова моя начала, наконец, освобождаться от докучливой боли и заполняться полезными мыслями.

В частности, я сообразил что можно провести расследование. Осмотреть квартиру, порыться в шкафу, почитать бумаги, изучить документы, ежели таковые найдутся. И, таким образом, узнать о себе хоть что-то.

Следствие на первом же этапе показало, что никакой жены у меня нет. Подружки, кажется, тоже. По крайней мере, в этой квартире я до сего дня жил один. И, смею заметить, неплохо одевался: одежный шкаф заполнен исключительно предметами мужского гардероба; отдельные экземпляры мне захотелось немедленно примерить. Несколько пар обуви, обнаруженные в коридоре, окончательно примирили меня с необходимостью жить дальше. Память - черт с ней, зато какие ботинки!

В комнате не было ни телевизора, ни радиоприемника. Впрочем, обстановка отнюдь не вопила о нищете: в одном углу помещался навороченный музыкальный центр, а в другом тихо гудел компьютер. Я машинально щелкнул мышью, темный монитор неохотно вышел из спячки и явил мне короткий текст под названием "Мы убиваем, нас убивают". Попытка прочитать написанное вернула к жизни головную боль, и я счел за благо отложить литературные штудии на неопределенное "потом". Для начала достаточно знать, что грамоте я, оказывается, обучен. Уже хорошо.

Сие фундаментальное знание пришлось как нельзя более кстати, когда я принялся разбирать документы. Несколько ламинированных пропусков в какие-то загадочные места, водительские права, два паспорта, причем один заграничный. Если верить лиловым, зеленым и малиновым оттискам на соответствующих местах, я, как минимум, четыре раза пересекал разнообразные государственные границы. Что ж, неплохо. Было бы и вовсе распрекрасно, если бы я смог вспомнить хотя бы одну из этих гипотетических поездок. Но как ни понукал воображение - вотще. Только смутные воспоминания детства в заграничном военном городке поднялись было на поверхность, издали жалобный крик о помощи, помахали слабыми ручонками и благополучно ушли на дно. Ну, не очень-то и хотелось...