Энциклопедия русских суеверий
Шрифт:
«Кроме леших в лесу есть еще лесные старики или отцы; людям они причиняют неприятности тем, что заманивают в лес детей, неизвестно для чего держат их у себя, неизвестно чем кормят» (Олон.).
ЛЕСОВАЯ СИЛА — нечистая сила, обитающая (появляющаяся) в лесу.
В севернорусской быличке устрашающим появлением лесовой силы сопровождается приход покойника: «Навопелась я раз по нем (по мужу) — а я каждое воскресенье к нему на могилку вопеть ходила — и надела мужнюю шубу, а то после вопу-то дрожь брала… Как сенной-то наволок проехали, вдруг рапсонуло на воз ко мне… Гляжу, муж в жилецком платьи. „Пусти, говорит, пусти, не рыци, я не мертвой, а живой…“ Думаю: какой мне ко разум пришло и как-будто одурно стало, дрожь пала и будто кожу сдирают. Рыцю: „Миколушка (сын), подь ко мне на воз“. Сидит на возу: я вижу, а он не видит. И сказать боюсь, парень бояться будет.
А уж как гугай-то в лесу рыцит, да собачка лает, да вся эта лесовая сила, страсть! А по снегу кубани-то! Как я выстану на воз, да думаю, может отстанет. И как я пала тут! Кое снегом меня терли, да кое чаем, на печь положили. Так я без памяти, да без языка сколько лежала» (Олон.).
ЛЕСОВЫЕ — лешие и прочая нечистая сила, пребывающая в лесах (Смол.).
В Смоленской губернии (как и в некоторых других) лесовые отождествляются с проклятыми или умершими без крещения людьми; с неокрещенными язычниками, которые «отосланы» Христом — кто в лес, кто на воду, кто на гумно (это представление напоминает поверье об Адамовых детях) (см. АДАМОВЫ ДЕТИ).
ЛЕТАВЕЦ, ЛЯТАВЕЦ, ЛЕТУН — змей или нечистый в облике змея, посещающий женщин (в том числе — превращаясь в умерших или отсутствующих мужей) (см. ЗМЕЙ).
«Летун летел-летал да рассыпался над трубой» (Влад.); «Я как-то говорю: „Я сроду ни летунов, ничего, никакой нечисти не видела“. А у нас сзади мельница была. Сторож говорит: „Ты не видела, так иди погляди“. Я пошла и вижу: летит на Вареж как пенёк, сзади искры, искры, искры» (Влад).
По сообщению из Нижегородской губернии, «летуны будто бы являются к тоскующим об умерших или о находящихся в отлучке, принимая вид и тех, и других. Летучие неодинаковой величины, бывают с гуся и менее; полет их медленный и подобен колыханию, цветом они красные, подобно раскаленному углю; над тем местом, куда они летают, рассыпаются яркими звездами, а потому иначе называются рассыпучими» <А. М., 1859>.
В 1709 г. в Каменецком магистрате разбиралось судебное дело по обвинению мещанки Клецкой «в связи с лятавцем»: «На суде Клецкая старалась оправдаться, отрицая распущенные ею же слухи: „О лятавце я ничего не говорила и ничего об этом предмете не знаю“». Приводящий это свидетельство В. Антонович замечает, что «лятавец — летучий злой дух — одно из суеверных объяснений падающих звезд» <Антонович, 1877>.
ЛЕШАЧИХА, ЛЕСАЧИХА, ЛЕСНИХА, ЛЕСОВИХА, ЛЕШАВИЦА, ЛЕШЕНКА, ЛЕШИХА, ЛЕШУХА — лесной дух в облике женщины; жена лешего; русалка.
«Видели лешачиху на мосту около мельницы» (Урал); «Ну, лесачиха ее и пожалела. Дала ей хлеба на дорогу, да домой выпустила» (Арх.); «К нему пришла лесниха, баба лесного» (Свердл.); «У всех нечистых духов есть жены, которые называются чертихой, лешухой, дьяволицей» (Арх.); «Есть люди, готовые клятвенно уверять, что они, своими глазами, видывали лешачиху, расчесывающую волосы на остатках заводской плотины» (Перм.); «Один парень шел с пляски, дак, говорит, она ходит, волосы распустила да в фартук набрала много травы, лешачиха– то. Он тут стал молитву читать» (Арх.).
Облик лешачихи может представляться по-разному. «Лешачиха рисуется то как страшное, безобразное существо с огромными грудями, то как нагая женщина, идущая по лесу, то как женщина в белом сарафане или в печатном сарафане с пестрядинными нарукавниками, ростом с лесом вровень» (Арх.). В одном из рассказов она живет с мужем — лешим Иваном, который приезжает под видом генерала, в черной шубе, с красным кушаком (Арх.) <Померанцева, 1975>. В поверьях Русского Севера и северо-запада России лешачиха может быть дряхлой высокой старухой, «оборванной женкой».
В значительной части поверий (особенно севера и северо-востока России) лешачиха чаще всего неприглядна, «необрядна», ср.: «лешачиха некрасивая, волосы растрепанные» (Арх.).
В современных записях быличек, сделанных в Архангельской области, лешачихи (именуемые то лешачихами, то боровухами — см. БОРОВУХА) представляются по-разному, но чаще — похожими на обычных, только «нарядных и аккуратных» девушек, женщин, ср.: «Тата рассказывал. <…> Едем, вдруг конь фушкат, шарахатся, не идет. Глядим, впереди нас бежит молоденькая девоцка, белой платоцек наперед концами завязан. У ей уголоцек до цего прямо лежит на спине, как добры, аккуратны девушки подвязывали. Вот она бежит, бежит, бежит. Тата говорит: „Подвезем“. Мы лошади остановили, и она вроде стала. Тата ременкой жиганул, лошади шибче побежали, и девка. На лошади доганить не можем. Повернула на левую руку и исчезла. Посмотрели в том месте на снег, а там и следочка нету. Говорили потом, что это лешачиха. Ведь уж человек настоящий в сторону свернет, и следы есть. А тута нет ничего. А лешачиха красива, волосы долги» (отличительными чертами лешачихи здесь могут быть длинные распущенные волосы, красный сарафан и способность стремительно бегать) <Черепанова, 1996>.
В облике лешачихи проглядывают и черты русалки, лесного и водяного духа, и черты проклятой, сгинувшей в лесу девушки, покойницы, которые в ряде районов России могут именоваться лешачихами. Сходство лешачихи с русалкой, удельницей, вольной старухой («хозяйкой» тундры, болот северных поверий) позволяет предположить, что она может быть и вполне «самостоятельным» лесным («земноводным») духом в обличье женщины, порою соотносимым с «женой лешего».
«Занятия» лешачихи подробно не описаны. Она хозяйствует в доме лешего. На Смоленщине рассказывали, что лесовиха (за заботу о ее детях) может одарить человека нескончаемым полотном: «Хадила жэнщина в лес, в ягоды и слухаить, что детычьки маханькии плачуть.
— „Госпыди Милысливый, что тут такоя?“
Сичас глянула, падходить к бярези — бяреза бальшая, у бярези тэй сидить двоя детычик.
Ина удыва — наметку далов с галовы и завяртела, пупалам раздравши, абоих; сама двору пашла.
Ни паспела ина двору придить, идеть лисавиха услед за ею:
— „Ах ты, мая бабычка, пратапи ты мне баню“.
— „Ах, галубачка мая, я и рада б пратапила, да вдавиныя мае дела, мне и сваёй нечим тапить — я усе куркулюсь: кали такей дянек вытоплю, кали ни такей, ни таплю“.
— „А не, бабычка, мне твои дровы ни нада: ты иди, щепычик в фартук назбирай — во и у нас; аганьку возьми, затапи — з нас духу и деть нейди будить“.
Щепки пагрели, а ина сядить, дажидаить. Веничик намачила, вадицы паставила — духу и дивать нейди: целая баня. Вымались. Памыла яе, пупарила.