Энциклопедия русских суеверий
Шрифт:
„Спасиба тябе, мая бабычка: я уж тябе за усё атблагадарю и за своих детык, что яны голинькии ни сидять. На ж табе за труды палатенца. Гляди ж ты, бабычка: на что надаби, на усе решь, будить с тябе и з дядей тваих на вик. Хто попросит на нужду, можно дать — тольки не раскатывай, решь да решь“.
Ня утерпила, раскатала — хочитца ей наглядеть, что такоя: трубочка ни вяликая, а усе Бох спор дает.
Як раскатила, усе и кончилось».
Согласно поверьям северных и северо-западных районов России, лешачиха иногда помогает пасти скот. В повествовании из Архангельской губернии умирающий пастух оставляет ее «в наследство» другому пастуху: «…дал ему трубу да палочку, и приказывает: „Вот до того места коров прогони, да и назад воротись, и не ходи больше в лес; а как надобно коров домой гнать, в то время пойди, потруби, придут все домой“. Он так и сделал. <…> Раз пастух напился пьян и ему захотелось полюбопытствовать, как они (коровы. — М. В.) собираются из лесу домой; пошел в лес,
Бытовали поверья, согласно которым лешачиха не только помогает в пастьбе, но может и «увести» скот.
Во многих рассказах о ней лешачиха лишь ненадолго появляется перед глазами изумленного и напуганного человека (например, в облике огромной женщины с корзиной морошки в руке) (Арх.) и тут же исчезает.
На Пинеге считали, что «лесачихи очень опасны для живущих в лесных избушках. Под видом жен они посещают дроворубов, и тогда „в них начинает сменяться кровь“». Они чахнут, тоскуют и скоро умирают. Избавиться от лесачихи можно, надев на нее крест и отстегав рябиновой вицей. По записанному на Пинеге рассказу, когда молодой охотник догадывается, что к нему приходит не жена, а лесачиха, он бьет ее вицей. Лесачиха исчезает, а в руках у парня оказывается его собака <Карнаухова, 1928> (в современных записях быличек Архангельской области того же района к оказывающимся в лесу людям «ходят» боровухи — «говорят, как сотворишь блуд с боровухой, дак и с ума сойдешь») <Черепанова, 1996>.
Несколько иначе развивается повествование, записанное на Мезени: проклятая девушка-лесачиха приходит к парню, который никак не может жениться, и, обратившись в обычного человека, становится его женой (см. ОБМЕН).
ЛЕШИЙ (ДЯДЯ ЛЕШИЙ), ЛЕШИЙ ЦАРЬ, ЛЕСАК, ЛЕСНИК, ЛЕСНОЙ, ЛЕСНОЙ ДЕДУШКА (ДЕДУШКО), ЛЕСНОЙ ДЯДЯ, ЛЕСНОЙ ХЕРУВИМ, ЛЕСНОЙ ХОЗЯИН, ЛЕСНОЙ ЦАРЬ, ЛЕСОВИК, ЛЕСОВОЙ, ЛЕСОВОЙ ДЕДУШКА, ЛЕСОВОЙ (ЛЕСНОЙ) ХОЗЯИН, ЛЕШАК, ЛЕШОЙ — лесной дух, «хозяин» леса.
«Лесовик, или дедушко лесной, сивый весь, и борода сивая, и балахон носит, высокий, ён скотину убирает, да кормит травой и народ блудит» (Новг.), «Лесной водит, идет человек по дороге, идет и не знает где» (Арх.); «Понеси тебя лесной!» (Свердл.); «Лесной тоже своей площадью заведует» (Онеж.); «Глянул я в окно, да так и обмер от ужаса. Идет артель лесных, все в шляпах, а ростом выше избы» (Олон.); «Подумал да отдал его дедушку лесовому в науку» [из сказки] (Новг.); «Около нашей деревни находился густой лес. Сказывали, что там Авдотья видела самого лешака» (Краснояр.); «Где тебя леший водит!» (Ирк.); «Жила у нас старуха, бабкой славилась. А у лешого дитя народилось. Он ту старуху и скрал» (Арх.); «Вот свадьбу начали делать — на смотренье пришли старика звать, он и лешего тянет: „Пойдем
Образ лесного духа, лешего многогранен и сложен. В России отмечено более полусотни имен лесовика, которые характеризуют различные особенности его облика и занятий.
Леший — главный в лесу, властелин, лесной хозяин (Волог.); царь лесной (Новг., Олон., Костр.); он — старший и меж лесными обитателями, и меж людьми, т. е. «большак» (Новг., Олон.); «дедушка» (Новг.); «дедюшка» (Вятск.); «другая половина» (Олон.); «сам» (Яросл.).
Леший — вольный и необузданный обитатель лесов, иногда так и именуется: «вольный», «дедко вольный» (Новг., Волог.); «дикарь, дикий, диконький» (Вятск., Пенз.); «шат, шатун» (Ю. Сиб.). Лесной хозяин, по поверьям, может быть очень высок, его называют «дядя большой», «долгий дядюшка» (Вятск.); он «волосатик», оброс длинными волосами; «гаркун», т. е. любит кричать; леший — «блуд», «водило», сбивает людей с дороги, но он и «пастух», «полесовик», т. е. владыка зверей, покровитель охотников и пастухов и т. п.
Как и многие другие духи, лесной хозяин чаще невидим, а лишь слышен. Невидимый леший ведет себя очень шумно: он свищет, щелкает, кричит на разные голоса, визжит, дразнится, хлопает в ладоши, сродни эху и шумящему под ветром лесу. «Леший идет — шум раздается по лесу, деревья гнутся, лес „аж гудит“, трещит, гремит. Он ухнет — все грохочет, заплещет в ладоши — треск по лесу» (Карел.).
Людям леший показывается чаще, чем водяной или домовой, но описания его разноречивы: лесной хозяин многолик, в одном из обращений к нему лесного духа просят появиться «не серым волком, не черным вороном, не елью», но человеком (Арх.).
По поверьям Орловщины, леший пучеглаз, у него длинные волосы и зеленая борода; он может быть огромен, выше дерева, и такой толщины, «что девки вокруг него хоть хороводы води» (Смол.). Леший «ростом равен с лесом» (Арх., Олон., Новг., Вятск., В. Сиб., Сургут.), он «хозяин елей» (Арх.), но при этом, по общераспространенным представлениям, леший свободно меняет рост: от размеров малой травинки и гриба до самого высокого дерева в лесу, нередко изменяясь «в обратной перспективе» (издали он велик, вблизи — мал) (Орл.). Леший имеет свойство равняться с высокими деревьями и с маленькою былинкою (Нижегор., Орл., Вятск.); иногда он наравне с деревом, иногда — наравне с вересовым (можжевеловым) кустом (Олон.).
Леший любит шутить, оборачиваясь сосной <Ушаков, 1896>. Зеленоволосый лесной хозяин словно бы «сливается» с деревьями, он не только дух растительности, но олицетворение леса; леший «оброс мхом», «весь в пятнах», а «сопит — как лес шумит» (Новг.). Хлещущий по кустам и деревьям хлещет по глазам лешего (Новг.). Леший — «корявый как дубовый пень» старик (Влад.). В рассказах карельских крестьян леший «довольно часто уподобляется хвойным деревьям: голова лешего покрыта длинными кудрями, так что напоминает верхушку сосны»; он похож на куст; у него зеленая борода и зеленые глаза. Леший «прячется в дереве», он — то человек, то дерево: «Там шляповатка (лесина такая без сучьев, только с вершинкой), до этой шляповатки добежал — и не стало его». В карельской традиции возможен и иной вариант: «Стоит он, примерно, подле высокой ели, и кажется тебе, что подле ели стоит другая ель, а между тем на самом-то деле — это и есть леший» <Криничная, 1993>.
Представления о лешем-дереве, по-видимому очень давние, находим в житии Никодима Кожезерского, Иоанна и Логина Яренских Чудотворцев: заблудившийся видит, «яко человека привидением, аки дерево слонящееся» <Щапов, 1906>.
Лесовик может не только «показаться елью», но «разлечься белым мхом» (Арх.).
Во многих районах России «дерево лешего» — осина: «…пастух, вызывая лешего, садится на осиновый пень. И даже „дорога“, по которой завлекает леший едущего на телеге человека, оказывается устланной поперек „осиньями“» <Криничная, 1993>. Леший становится пнем и кочкой (Арх.).