Энциклопедия русских суеверий
Шрифт:
Об урочище Свадебка рассказывали, что шесть находящихся здесь старых сосен выросли «на крови» двух «перерубившихся» именитых свадеб (Влад.). Из косы убитой девушки, «панской сестры», вырастает сосна (Олон.); из колена невинно погубленной девицы растут липы «исколено» (Пенз.).
Согласно бытующим и сейчас поверьям Новгородской области, погубленные матерями дети могут «жить» в дуплах деревьев.
В какой-то степени с растительностью связаны все умершие <Пропп, 1963>. Однако в поверьях XIX-XX вв. устойчивое внимание уделяется именно метаморфозам заложных, а также неприкосновенным и почитаемым деревьям, находящимся на могилах «необычных
В крестьянских верованиях XIX — начала XX в. произрастающее на могиле дерево — не столько «превращенный умерший», сколько живое свидетельство его невинной гибели или святости.
«На некоторых могилах, по народным поверьям, цветы и деревья вырастают „сами“<…>: „Жил монах. Другие монахи считали его за глупого и не любили его. Когда его похоронили, на могиле его выросла березка, и на ней сама собой отпечаталась молитва „Отче наш“. Это потому, что он всегда читал эту молитву и спасся“» (Сиб.) <Виноградов, 1923>.
К разряду убитых, скончавшихся без напутствия, умерших «не своей смертью» страдальцев могут относиться и некоторые из погибших от эпидемии. Выделяются «павшие на поле брани», которым «проводятся особые молитвы». Ср. также поверье, согласно которому все покойники-солдаты стоят на часах у дверей рая или ада (Волог. и др.).
«Есть еще какое-то место, где помещаются души людей, которые не по своей вине задушились; эту душу ни в ад, ни в рай не пускают, а ходит та душа горемышная, просится туда и сюда» (Сиб.). Понятия о «посмертной судьбе» несчастных мертвецов, таким образом, неодинаковы. Ср. также состояние грешников, в которых заключается и частица Благодати. Видя их на Страшном суде, Господь и милосердствует, и гневается, избавляя по просьбе Богоматери от «вечного огня». Он дает им место на севере, где они «будут всего потребного лишены» [Житие Василия Нового].
Размышления крестьян об участи умерших или погубленных детей (о погубленных до крещения) и — в большей степени — о способах облегчения этой участи занимают в верованиях отдельное, значительное место. Подчеркивая тему вины и наказания не детей, но родителей, они, в общем, согласуются с каноническим церковным. «Отлучил Господь младенцев, не просвещенных св. Крещением; они были слепы и водились божественным мановением. На них не было никакого зла, но не видно было и благодати Божией. Посмотрев на них, Господь не разгневался на них, но разгневался на их родителей, почему они не просветили их св. Крещением. И повелел Господь дать им место спокойное на полудне…» [Житие Василия Нового]. Ср.: души детей некрещеных живут в темном месте между адом и раем (Волог.); в неосвященных домах (Волог., Сиб.) (см. ИГОША). Некрещеный — «никто», «чужало ему», потому что он не идет ни в ад, ни в рай, «принужден скитаться по неосвященным домам» (Сиб.); некрещеные слепы (Влад.).
«Простой народ по сие время верит, что души некрещеных младенцев живут в могиле и оттуда жалобно взывают по ночам к людям, прося их окрестить» (Влад.) <Соболев, 1913>. Согласно поверьям Новгородчины и других областей, погубленные матерями, погибшие дети не только «живы», но и растут, могут вступать в сношения с людьми; они попадают под власть нечистой силы (караулят для нее клады и т. п.) (см. КЛАД). Умирают они, когда им «приходит смерть от Бога» (Новг.) (см. НЕВИДИМЫЕ).
Отпевание
Посмертная участь некрещеных детей могла быть облегчена поминовением, исполнением некоторых обрядов, «заменяющих» крещение. Если дитя умрет некрещеным — нужно раздать бедным сорок крестиков, что составит половину крещения (Нижегор. и др.). На юго-западе России некрещеных детей погребали на перекрестке («на крестовых дорогах»), где ставили потом кресты <Зеленин, 1916>. «Душа заспанного младенца не наследует царства небесного. Женщина, заспавшая младенца, должна простоять в церкви три ночи сряду, очертивши кругом мелом или углем. После всевозможных ужасов, которые ей приходится пережить от бесов в течение трех ночей, только что запоют петухи, как бесы мгновенно исчезают и оставляют матери мертвого младенца, которого она всем показывает и предает земле» (иногда пребывание в церкви заменяется обходом трех полей — «причем и с женщиной, и с младенцем творится та же история») (Костр.) <Смирнов, 1920>.
Точно так же, руководствуясь смешанным со страхом чувством сострадания, родственники стремились облегчить участь других «необычных» (или грешных) умерших. «По опившимся ставят на раздорожье 40 деревянных крестов, жертвуют на колокола, „чтобы они вызванивали грехи покойников“; покупают петухов и раздают соседям, чтобы петухи „пели за грехи покойника“» (Костр.) <Смирнов, 1920>. «По утопающим кладут веревки (у колодцев. — М. В.) для того, чтобы она [веревка] доставала воду, чтобы она вытащила утопающего из ада. Оставленную веревку берет первый приходящий, привязывает к ведру и черпает воду» (Костр.) <Зимин, 1920> (подавать поминание или ставить крест на могилу опившегося считалось грехом, ухудшающим состояние такого умершего — Костр. и др.).
Удавленников поминают раз в год, насыпая зерно на распутьях (Нижегор.). «В Вологодской губернии на могилу самоубийцы сыплют несколько пшеничных зерен и наблюдают издали: если птица не клюет, то не надо и поминать покойника, исключая Дмитриевой субботы да всех Святых, когда покупают крендели и пряники и раздают людям, а богатые раздают яйца [одно яйцо заменяет 40 поклонов]. Если же видят, что птица клюет зерна, то кидают их потом на могилу в продолжение года и даже двух, „сколько не напостынет“» <Иваницкий, 1830>. (Крест на могилу самоубийцы ставили через полгода после смерти.) (Ирк.)
Повсеместно вплоть до начала XX в. сохранялся обычай поминовения умерших неестественной смертью и всех «несчастных безымянных покойников» в Семик (четверг, предшествующий празднику Троицы).
«Кроме родительских в Нерехотском уезде Семик, этот весенний праздник, признается „тризной“ по несчастным безымянным мертвецам. В г. Лухе Костромской губернии по заведенному исстари обычаю (до 60-х годов XIX в.) в Семик <…> духовенство города при многочисленном стечении народа отправлялось в убогий дом (кладбище, где погребались казненные и умершие от моровой язвы) и служили здесь панихиды. После молитвы обыкновенно происходила раздача милостины» (Костр.) <Смирнов, 1920>.