Энциклопедия спецслужб
Шрифт:
Были в работе Вилле Сонна и трудности технического характера. Дело в том, что «… долгое время никакой аппаратуры у меня не было. Только в 1988 году я впервые получил миниатюрный японский диктофон. Самое интересное, что у местного КГБ тоже не было практически никакой техники. Тарту – это все-таки провинция…».
Его активная шпионская деятельность началась в конце восьмидесятых годов прошлого века, когда в СССР начало выходить из подполья националистическое движение. Тогда Густава задействовали в «освещение» национальной оппозиции советской власти.
Вот что он рассказал о том периоде своей деятельности. «…вплоть до 1987 года я выполнял относительно мелкие задания. Обычно сидел в кафе (чаще всего в «Вернере» или «Пюссирохукельдере») и просто слушал, кто что говорил. Матти Милиус очень много болтал о КГБ, и слушать это было не очень-то приятно. Но это так закалило мои нервы, что когда я проник в ЭРСП (Партия Эстонской Национальной Независимости. – Прим. авт. ), то работал почти без напряжения. Лагле Парек и компания по сравнению с Милиусом были сущие дети. А Милиус был хитрый. Он говорил, что интерес, который проявляет к нему КГБ, даже идет ему на пользу. Это прибавляло ему авторитета. Его всегда окружали молоденькие девушки, которым импонировал его ореол борца. Кроме того, было много эпизодических заданий. Например, одно время я сблизился с эстонскими уфологами. Эти безобидные люди, занимающиеся летающими тарелками, почему-то очень интересовали КГБ…».
Понятно, что общение с диссидентами не могло не повлиять на агента. Агент продолжал оставаться пленником старых убеждений и продолжал активно сотрудничать с «органами», или он сам становился диссидентом.
Вот что по этому поводу сообщил Густав: «…причины, приведшие меня в КГБ, не имели никакого отношения к политике. Политика стала значима для меня позже, когда я вошел в круг эстонских диссидентов. И то, что я там узнал, вызвало во мне глубокий идейный кризис, разрешившийся моим признанием. 23 августа 1987 года в Таллине состоялся исторический митинг, организованный Лагле Парек и Тийтом Мадисоном. Они требовали предания гласности «пакта Молотова – Риббентропа», о котором до тех пор я даже ничего не слышал. Я получил приказ внедриться в эту группу, и мне удалось это без всякого труда. И неожиданно для себя обнаружил, что мне нравятся эти люди и то, что они борются за независимость Эстонии. Я понял, что то, что пишут о них в газетах, – сплошная ложь.
До этого я был совершенно равнодушен к политике. «Оккупация», «независимость» – для меня это были пустые слова. Я преследовал совершенно другие, личные цели. Но постепенно эти понятия стали наполняться смыслом. Произошло нечто странное – те, за кем я следил, произвели полный переворот в моем мировоззрении. Я уже говорил о том, что я – человек честный и что мне нравится бороться до конца. Я понял, что до того времени у меня просто не было настоящей цели. Теперь большая цель появилась – независимость Эстонии. Когда я осознал это в полной мере, я публично признался в своем сотрудничестве с КГБ и заявил, что хочу бороться за свободу Эстонии. Самое печальное, что к этому времени Парек, Мадисон и прочие уже предали свои первоначальные идеи…».
Он заявил о своем сотрудничестве с КГБ 25 марта 1992 года, выступив на радио и дав несколько интервью газетным репортерам. Реакцию граждан Эстонии на это признание мы описали выше. В 1995 году Вилле Соне выпустил книгу – автобиографическую повесть под названием «Чужой». Имена изменены, но прототипы легко узнаваемы. Любопытно, что все эстонские издательства, в которые он обращался, под различными предлогами рукопись отклонили. Пришлось издавать за свой счет. А деньги дал друг – Марек Соонпуу, который тоже работал пожарным [475] .
После покаяния в 1992 году Вилле Сонн был изгнан из общественной жизни и фактически стал безработным. С большим трудом ему удалось трудоустроиться в пожарно-спасательную службу города Элва, но работа не приносила ни морального, ни материального удовлетворения.
Тогда он решил обратиться за помощью к своему другу капитану Рихо Юхтеги, который был начальником 2-го отдела Главного штаба Оборонительных сил Эстонии (военная разведка и контрразведка). Вилле Сонн очень уважительно отзывается о Рихо Юхтеги. Особенно помнится 29 апреля 1992 года, когда его исключали из «Кайтселийта» (военизированная общественно-политическая организация. – Прим. авт .). Единственным выступившим на собрании в защиту Вилле Сонна был Рихо Юхтеги, но и он ничего не смог поделать против беснующейся толпы [476] .
Друг согласился помочь материально, но в обмен на выполнение нескольких заданий. В частности, выяснить о контактах с КГБ СССР и спецслужбами России следующих лиц: Иоханнес Керт (в 1996 году – генерал-лейтенант, Главнокомандующий Оборонительными силами Эстонии. – Прим. авт .), Раул Лукс (в 1996 году генерал – майор, начальник Главного штаба Оборонительных сил Эстонии. – Прим. авт. ), Антс Лаанеотс (в 1996 году – начальник Таллинского гарнизона. – Прим. авт. ) и Тойво Треймаа (заместитель Рихо Юхтеги). На каждого из них потенциальному агенту были переданы отпечатанные анкетные данные.
Можно назвать как минимум две причины, объясняющие, почему бывшему агенту КГБ поручили проверить благонадежность руководителей эстонской армии. Первая из них – у контрразведки в тот период не было другого способа сделать это. Вторая причина, хотя это маловероятно, таким способом проверяли самого агента. С учетом того, что фактически Густав сам предложил свои услуги «органам» молодой республики, так же, как он поступил десять лет назад, обратившись в КГБ.
Вилле Сонн согласился на предложение Рихо Юхтеги. Вот так экс-агент КГБ Густав стал тайным информатором военной разведки Эстонии под оперативным псевдоним «Хендрикс». Шпионская карьера этого человека закончилась внезапно и по не зависящим от него причинам. Просто российские контрразведки переиграли своих эстонских коллег. В СМИ двух стран разразился скандал, более громкий, чем в 1992 году.
История его сотрудничества с КАПО подробно описана в статье «Эстонская разведка дважды отказалась от своего агента», опубликованной в декабре 1998 года в российской газете «Независимое военное обозрение». Этот материал интересен тем, что демонстрирует реальный уровень профессионализма офицеров эстонских спецслужб в начале и середине девяностых годов прошлого века.
Часть из показаний агента и отдельные документы были предоставлены российскими контрразведчиками для публикации в «открытой» печати. Общаясь с задержанным, псковские чекисты отмечали его феноменальную память. Вилле Сонн не вел никаких записей, но смог назвать множество фамилий, паролей, телефонов и бортовых номеров российских военно-транспортных самолетов. Сотрудники ФСБ проверили – все сходится!
Выполнить первое задание по проверке лояльности руководителей эстонской армии он не смог. Зато познакомил своего куратора Рихо Юхтеги с бывшими работниками КГБ ЭССР, которые согласились это выяснить.
Из объяснения Вилле Сонна, данного в УФСБ РФ по Псковской области:
«…благодаря моим усилиям Рихо Юхтеги встретился с бывшим офицером КГБ Лембитом Пальмпуу (сотрудник пятого отдела Управления КГБ ЭССР по городу Тарту, скорее всего один из кураторов Густава. – Прим. авт .). В ходе беседы Рихо Юхтеги интересовался у Лембита Пальмпуу отдельными выпускниками Тартуского университета по юридическим специальностям, являвшимися в советские времена кандидатами на прием в органы КГБ».