Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект

Корман Яков Ильич

Если в стихотворении «В лабиринте» надежды героя оправдались: «Да! Так и есть: / Ты уже здесь — / Будет и свет! / Руки сцепились до миллиметра, / Всё! Мы уходим к свету и ветру / Прямо сквозь тьму, / Где одному / Выхода нет!», — то такая же ситуация и такое же слияние с любимой повторятся в песне «Иван да Марья»: «…Как в году невесть каком / Стали вдруг одним цветком / Два цветка — Иван да Марья». Можно еще добавить, что имя «Марья» отсылает к Марине Влади, а «Иван» как одна из масок лирического героя Высоцкого также встречается довольно часто («Есть у всех у дураков…», «Сказка о несчастных лесных жителях», «Сказочная история», «Грустная песня о Ванечке», «Песня Вани у Марии» и другие).

***

Остановимся на семантике некоторых фольклорных образов в творчестве Высоцкого.

В первую очередь, это образ леса, который может иметь два разных смысловых наполнения: как олицетворение власти и как спасение от нее. Последняя вариация представлена, например, в «Балладе

о вольных стрелках», в черновиках «Побега на рывок» и в «Конце охоты на волков»: «Нет надежнее приюта — / Скройся в лес, не пропадешь, / Если продан ты кому-то / С потрохами ни за грош» /5; 12/, «Приближался лесок / И спасение в нем» (АР-4-12), «К лесу — там хоть немногих из вас сберегу!» /5; 213/. А в стихотворении «В тайгу!..» (1970) лирический герой стремится вырваться из удушливого мира, в котором царит советская власть, и насладиться свежим лесным воздухом: «Ия / Воздух ем, жую, глотаю, — / Да я только здесь бываю / За решеткой из деревьев, но на воле» (АР-4-59).

Но сейчас нас больше интересует лес как олицетворение власти (одной из его вариаций является образ лабиринта).

Впервые он встретился в «Песне-сказке про нечисть» (1966): «А мужик, купец и воин попадал в дремучий лес, / Кто зачем — кто с перепою, а кто сдуру в чащу лез. / По причине попадали, без причины ли, / Только всех их и видали: словно сгинули», — что можно сравнить с «Песней Соловья-разбойника и его дружков» (1974): «Как да во лесу дремучем / Что-нибудь да отчебучим, / Добра молодца прищучим, / Защекочем и замучим!» [1021] (в образе «добра молодца» поэт уже выводил себя в «Сказке о несчастных лесных жителях» и выведет еще раз в «Разбойничьей»: «Выпадали молодцу / Всё шипы да тернии»).

1021

Похожааяема разрабатыввлассь стихооворенииДаннилаХармса «Из ддма аышелчеловек…», ккоо-рое бшох нтпистно «в том самом лихом ходу» — в 1937-м: «И вот однажды! на заре / Вошел он в темный лес / И с той порыт, / И с той порыт, / И с той поры исчез». Здесь чеохвек «с той поры исчез», в «Песне-скнзке прх нечисть» Высоцкого все, кто попрднаи в лес, «словно сгинули», т в «Чехарде с буквами» Александра Галича после ареста КГБ «А пропало навсегда, / Б пропрох иассегдт, / И пропн^о навсегда, / Нтвсегдт и без следт».

Кстати говоря, основные сближения наблюдаются как раз между двумя этими песнями: «В заколдованных болотах там кикиморы живут — / Защекочут до икоты и на дно уволокут» = «Добра молодца прищучим, / Защекочем и замучим!» (здесь можно вспомнить также песню «Ошибка вышла», где лирического героя будут подвергать пыткам: «Ведь скоро пятки станут жечь, / Чтоб я захохотал»); «А мужик, купец и воин / Попадал в дремучий лес» = «Ты не жди, купец, подмоги — / Мы из чащи повылазим»; «Будь ты пеший, будь ты конный — заграбастают» = «Водяные, лешие, / Души забубенные! / Ваше дело — пешие, / Наше дело — конные».

Как видим, у власти четко распределены функции, кому за кем охотиться, то есть своеобразное «разделение труда».

Можно даже выдвинуть гипотезу о том, что послужило непосредственным толчком к написанию «Песни-сказки про нечисть» и особенно строк: «Из заморского из леса, / Где и вовсе сущий ад, / Где такие злые бесы / Чуть друг друга не едят, / Чтоб творить им совместное зло потом, / Поделиться приехали опытом».

Дело в том, что с 29 марта по 8 апреля 1966 года в Москве проходил 23-й съезд КПСС (он проводился раз в пять лет). На этот раз, как заявил в своем отчетном докладе на заседании 29 марта «первый секретарь ЦК товарищ Л.И. Брежнев», приехали «представители коммунистических, рабочих, национально-демократических и левых социалистических партий из 86 стран всех континентов земного шара» [1022] ^{[1023] [1024]} .

1022

XXIII съезд коммунистической партии Советского Союза. 29 марта — 8 апр. 1966 г. Стеногр. отчет. В 2-х т. Т. 1. М.: Политиздат, 1966. С. 4.

1023

Микоян А.И. Речь на VIII Всекитайском съезде Коммунистической партии Китая, 17 сентября 1956 года. М.: Госполитиздат, 1956. С. 10.

1024

Как у Маяковского: «.. да пулеметы, будто хрустенье / ломаемых костей» («Хорошо!», 1927).

Кстати, выражение «делиться опытом» — распространенный коммунистический штамп — обыгрывается и в песне А. Галича «Мы не хуже Горация» (1966): «Бродит Кривда с полосы на полосу, / Делится с соседской Кривдой опытом», — что можно сравнить с советской пропагандистской риторикой: «Коммунистическая партия Советского Союза считает своим обязательным долгом не только делиться

своим опытом, но и заимствовать для себя всё полезное из опыта братских партию^².

Если же говорить о творчестве Высоцкого, то предшественницей «Сказки про нечисть» является «Нейтральная полоса» (1965), где враги героев охарактеризованы так же, как нечисть: «Слышен русский громкий плач и нерусский — тихий» /1; 424/ = «Где по веткам скачут бесы, не по-русски говорят» /1; 526/. А положительные герои «Нейтральной полосы» ведут себя так же, как стрелок в «Сказке про дикого вепря» (1966): «Наши пограничники — храбрые ребята» = «А стрелок: “Ну, хоть убей — не возьму!”»; «Ему и на фиг не нужна была чужая заграница» = «Мол, принцессу мне и даром не надо». Да и враги ведут себя похоже: «Будет свадьба, — говорит, — свадьба, и шабаш!» = «А король: “Возьмешь принцессу — и точка!”» (черновик: «…и баста!»: АР-11-11). Еще раньше так высказывался лагерный повар в стихотворении «На мой на юный возраст не смотри…» (1965): «Бог накормить тремя хлебами смог, / По пайке выделил — и хватит, благодарствуй! / И повар наш шурует на глазок: / “Сам бог велел обвешивать — и баста!”» (АР-4-176).

Отметим еще ряд общих мотивом между «Песней Соловья-разбойника и его дружков» и «Маршем футбольной команды “Медведей”» (1973): «Вперед, к победе! / Соперники растоптаны и жалки — / Мы проучили, воспитали их» = «Как да во бору дремучем / Добра молодца прищучим, / Уму-разуму научим, / Пропесочим и проучим» (АР-12-96); «Приятен хруст ломаемых костей» (АР-6-115)81з = «На кустах костей навесим» /4; 180,/ (сравним также в черновиках «Таможенного досмотра»: «“Под пресс его, под автоген!” — / В костях какой-то скрежет»; АР-4-207); «Мы — дьяволы азарта / Кошмарные'.» /4; 374/ = «У меня такие слуги, / Что и самому мне страшно» /4; 181/; «В тиски медвежие / Попасть к нам — не резон» = «Ну-ка, рукава засучим, / Путника во тьме прижучим»; «Соперники растоптаны и жалки» = «Пропесочим и прищучим»; «А в общем, мы — ребята нежные / И с юношеской чистою душой» (АР-6-114) = «Мы — ребята битые <.. > Даже совесть чистая» /4; 180–181/.

Таким образом, «Медведи» — эта же самая нечисть, иллюстрацией чему может служить также перекличка между «Песенкой про Козла отпущения» и «Песней Соловья-разбойника и его дружков»: «Например, Медведь — баламут и плут — / Обхамит кого-нибудь по-медвежьему» = «Воду во реке замутим».

Наконец, если нечисть в «Песне Соловья-разбойника и его дружков» грозится: «Свалим и в песке зыбучем / Пропесочим и прищучим», — то и «спецотряд из тех ребят» в «Дне без единой смерти» (также — 1974) ведет себя идентично: «И будут вас валять в пыли, / Достанут вас из под земли» (АР-3-86), «Приказано валять в пыли / И доставать из-под земли / Еще дышащих, тепленьких, в исподнем. / Мы будем вас снимать с петли / И напоказ валять в пыли…» (АР-3-90). А восходит этот мотив к стихотворению 1968 года: «Не печалься, не качайся / Под тяжелой ношей золотой, / Ведь на приисках начальство / С позолоченной душой! / Как узнаешь, что он хочет, / Что он на сердце таит? / Он сначала пропесочит, / А потом позолотит» /2; 577/.

В подобном же смысловом ключе говорится о «пропесочивании» и в лагерной песне «В младенчестве нас матери пугали…» (1977): «Не раз нам кости перемыла драга — / В нас, значит, было золото, братва!». Причем последняя строка напоминает песню «Старательская. Письмо друга» (1969): «Не боись: если тонешь, дружище, — / Значит, есть и в тебе золотник».

А в песне «Ошибка вышла» (1976) лирический герой подробно расскажет о том, как власть пропесочивает его самого: «Тут не пройдут и пять минут, / Как душу вынут, изомнут, / Всю испоганят, изорвут, / Ужмут и прополощут».

Одновременно с «Песней Соловья-разбойника и его дружков» были написаны «Куплеты нечистой силы» и «Куплеты кассира и казначея», главные герои которых тоже ведут одинаково, что говорит в пользу упомянутого подтекста: «И кто я теперь — самому не понять» = «И я забыл, кто я?» (АР-12-124); «Скуку да тоску наводим» = «Но нас берет тоска» (АР-12-120); «Как в обстановке такой сохранять / Нашу нечистую силу?» (АР-12-134) = «Потому и стараемся / Изнутри и извне / Сохранить равновесие / В этой самой казне» (АР-12-122) (заметим, что сохраняет равновесие и один из трех ликов персонифицированной власти в черновиках «Четверки первачей», написанной примерно в это же время: «А последний соблюдает статус-кво: / Он бежит ни для чего, ни для кого» /4; 428/; а про власти, которые вместо сломанной Таганской тюрьмы начали в 1974 году строить новое здание для Театра на Таганке, в «Театрально-тюремном этюде на Таганские темы» было сказано: «Затеяли на площади годков на десять стройку, / Чтоб равновесье вновь восстановить»). Кроме того, бахвальство кассира и казначея: «Мы не тратим из казны / Ни копейки просто! / Это с нашей стороны — / Чистое геройство» /4; 409/, - напоминает концовку «Песни Соловья-разбойника и его дружков»: «Всё путем у нечисти, / Даже совесть чистая!».