Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект
Шрифт:
Итак, выражение по науке в стихотворениях «Я был завсегдатаем всех пивных..» и «По речке жизни плавал честный Грека…» означает «согласно коммунистическому учению». В таком же значении это слово будет употреблено в «Двух судьбах»: «Жил я славно в первой трети / Двадцать лет на белом свете / по учению». Сравним с советской пропагандистской риторикой: «Жить по учению, по коммунистическим убеждениям партии Ленина, жить с молодых лет — это духовное завещание героических поколений революционных борцов, поколений защитников социалистического Отечества в гражданской и Великой Отечественной войнах всем нам, живущим се-годня»227.
Через несколько дней после смерти Сталина 15-летний Володя Высоцкий написал горестное стихотворение «Моя клятва» /1; 296 — 297/. И эта вера в Сталина, а также в других советских вождей продержалась у него очень недолго. В феврале 1956 года состоялся XX съезд КПСС, на котором Хрущев прочитал свой знаменитый доклад о «культе личности». На тот момент Высоцкому уже было восемнадцать лет. Тогда он окончательно избавился от иллюзий по
В стихотворении «Я был завсегдатаем…» лирический герой надевает на себя маску пролетария, в связи с чем рассмотрим строку: «Типичный люмпен — если по науке».
Термин «люмпен» был введен в оборот Карлом Марксом, отсюда — и выражение «по науке», то есть по марксистскому учению: «Люмпен-пролетариат, этот пассивный продукт гниения самых низших слоев старого общества, местами вовлекается пролетарской революцией в движение, но в силу всего своего жизненного положения он гораздо более склонен продавать себя для реакционных козней» [457] .
457
Маркс К., Энгельс Ф. Манифест коммунистической партии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч.: В 50 т. 2-е изд. Т. 4. М.: Госполитиздат, 1955. С. 434.
А дальше в стихотворении прямо говорится о большевиках: «Недавно опочили старики — / Большевики с 12-го года. / Уж так подтасовалася колода: / Они — во гроб, я — в черны пиджаки, / Как выходец из нашего народа». И в самом конце лирический герой противопоставляет себя коммунистической идеологии, пропагандировавшей единство советского народа: «Я из народа вышел поутру / И не вернусь, хоть мне и предлагали» (так что выражение «выходец из нашего народа» употреблено здесь в буквальном смысле).
Кроме того, Высоцкий пародирует стихотворение «На литературной декаде» ныне забытого поэта Игоря Кобзева: «Дело такого тут рода, / Не утаить одного: / Вышли мы все из народа… / Как нам вернуться в него?» [458] [459] [460] , - и утверждает прямо противоположное: «И не вернусь, хоть мне и предлагали» (как позднее сделает Игорь Иртеньев в стихотворении «Народ. Вход-выход», 1999: «И понял я, что мне природа / Его по-прежнему чужда, / И вновь я вышел из народа, / Чтоб не вернуться никогда»). Впервые же этот мотив встретился в «Песенке ни про что, или Что случилось в Африке», где жираф говорит: «Если вся моя родня / Будет ей не рада, / Не пеняйте на меня — / Я уйду из стада\». Как справедливо замечает Ольга Лолэр: «У Высоцкого Жираф, влюбившийся в Антилопу, — это завуалированный рассказ о нем и Марине Влади, особенно если принять во внимание, что песня была написана в 1968 году, в разгар их романа. В привычной для Высоцкого форме басни он описывает злоключения пары и проблемы “международного” брака. Он также впервые намекает на то, что если преград окажется слишком много, то может встать вопрос об эмиграцию^30.
458
Кобзев И. Лебеди в Москве. М.: Моек, рабочий, 1964. С. 49. Кстати, в этом стихотворении были и достаточно смелые для того времени строки (из диалога автора с рабочим): «Стой! Но ведь это ж не часто! / Дело-то общее все ж! — / Общее? Нет. Вы — начальство! / К вам и не подойдешь…».
459
Лолэр О. «Кто кончил жизнь трагически, тот истинный поэт»: Гумилев и Высоцкий // Мир Высоцкого. Вып. 5. М.: ГКЦМ В.С. Высоцкого, 2001. С. 294. В этой песне встречается еще одна знаковая пародия: «Что же, что рога у ней! — / Кричал жираф любовно. — / Нынче в нашей фауне / Равны все пороговно!» Теперь уже вряд ли кто-то увидит здесь отсылку к сталинской конституции 1936 года, в которой провозглашалось равенство полов: «Статья 122. Женщине в СССР предоставляются равные права с мужчиной во всех областях хозяйственной, государственной, культурной и общественно-политической жизни». Вот еще два близких примера — из песни «Диагноз» (1976): «Доктор действовал на благо — / Жалко, благо не мое», — где пародируется «Программа КПСС», принятая XXII съездом коммунистической партии в 1961 году: «Всё во имя человека, для блага человека» («и мы даже знаем имя этого человека», — добавляет советский анекдот), и из песни «Про любовь в каменном веке» (1969): «Не клевещи на нашу молодежь: / Она — надежда наша и оплот», — где присутствует издёвка над лозунгами тех времен: «Советская молодежь — оплот мира и прогресса» (Марш ударных бригад. М.: Московский государственный историко-архивный институт, 1965. С. 461); «Молодежь — наша будущность, наша надежда, товарищи» (Сталин И. Из речи на первом Всесоюзном съезде колхозников-ударников // О молодежи: Статьи и речи Ленина, Сталина и партийные решения о молодежи. М.: Парт-издат, 1934. С. 188).
460
Вариант исполнения: Москва, у Л. Седова, 07.11.1965; т. н. «Фюрер», апрель — май 1966 и др.
А за год до стихотворения «Я был завсегдатаем всех пивных…» лирический герой уже констатировал: «В дом заходишь, как / Все равно в кабак, / А народишко — / Каждый третий — враг» («Чужой дом»), «“Должно быть, он примет не знал”, - / Народец праздный суесловит» («Памяти Шукшина»). Впрочем, подобное
Решимость лирического героя «не возвращаться» из народа («И не вернусь, хоть мне и предлагали», «Я уйду из стада!») напоминает также «Мистерию хиппи» (1973), где аналогичную позицию занимает лирическое мы, выступающее в маске хиппи. [461] [462] И речь здесь шла о «невозвращении» не только в народ, но и в само государство: «Мы рвем — и не найти концов, / Не выдаст черт, не съест свинья. / Мы — сыновья своих отцов, / Но блудные мы сыновья. / Приспичило и припекло'… / Мы не вернемся, видит бог, / Ни государству под крыло, / Ни под покров, ни на порог».
461
Примечательно, что советские хиппи, появившиеся в середине 1960-х (под влиянием битлов), были именно антисоветчиками, — процитируем воспоминания диссидента Владислава Бебко: «Я с головой окунулся в ВеаЬдвижение и к 70-м годам стал одним из столпов-идеологов хип-движения в Куйбышеве (тогда это так называлось), а к середине 70-х конченным антисоветчиком.
В начале движение было не чисто политической оппозицией режиму, а скорее морально-культурной, но постепенно благодаря обострению конфликта с совдеповской системой оно получило преобладание политического аспекта» (цит. по: Демидова В. Воспоминания диссидента В. Бебко, 30.08.2014 //. А 1 июня 1971 года на Пушкинской площади в Москве состоялась первая в СССР демонстрация хиппи, закончившаяся арестом всех участников (см. об этом: Богомолов А. «Но всех бунтарей ожидает тюрьма…» // Совершенно секретно. 2002. № 5 (276);.
462
Румянцев В. Фрагменты беседы с Людмилой Абрамовой (Ленинград, 11 декабря 1990 г.) // В поисках Высоцкого. Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2016. № 24 (июль). С. 114.
Герои, по сути, вынуждены порвать отношения с государством, поскольку больше могут терпеть его беззакония. Сравним данную ситуацию с наброском 1969 года: «Говорят, лезу прямо под нож. / Подопрет — и пойдешь!» /2; 588/, - а также с «Песней о погибшем друге» (1975): «Мы не вернемся, видит бог, / Ни государству под крыло..» = «Я ни в тыл не просился, ни судьбе под подол».
В «Мистерии хиппи» проблема «отцов и детей» выливается в открытое противостояние между ними. Между тем герои песни были связаны с теми, с кем они порвали все отношения: «Мы — сыновья своих отцов, / Но блудные мы сыновья». Позднее этот мотив возникнет в «Я был завсегдатаем всех пивных…» (1975), в «Балладе о детстве» (1975) и в зарисовке «Из детства» (1979): «У нас отцы — кто дуб, кто вяз, кто кедр. / В анкетки мы и вас вставляем, предки», «Но у отцов свои умы, / А что до нас касательно — / На жизнь засматривались мы / Уже самостоятельно», «Потом отцы появятся, / Да очень не понравятся».
Поэтому негативное отношение к ним в «Мистерии хиппи»: «Довольно выпустили пуль — / И кое-где, и кое-кто / Из наших дорогих папуль — / На всю катушку, на все сто!», — обусловлено тем, что эти самые папули — как в значении другого поколения, так и собственно «отцов», — как раз и были проводниками государственного террора. Подобная характеристика впервые встретилась в черновиках «Песенки про жену Мао Цзедуна»: «Китаец Мао раздолбал папашу Маркса» (АР-2-16). Поскольку Карл Маркс был одним из «отцов-основателей» марксизма-ленинизма, Высоцкий саркастически называет его «папашей». То же самое относится и к «папулям».
Еще одна общая черта, характерная для Мао Цзедуна и «папуль», состоит в том, что они испытывают повышенную тягу к женскому полу: «Он до сих пор не прочь кого-нибудь потискать» = «.Довольно тискали вы краль / От января до января!». Кроме того, первая строка ранней песни на нескольких фонограммах звучала так: «Ма-ма Цзедун — большой шалун». Как уже отмечалось исследователями, существует созвучное грузинское выражение «мама дзоглу», означающее «сукин сын»233 Его часто употребляли по отношению к Сталину. Так что в песне про Мао китайские реалии подразумевают советские. Косвенно это подтверждается перекличкой финальной строки: «Китаец Мао раздолбал братишку Маркса» [463] , – с исполнявшейся Высоцким песней «Рано утром проснешься…»: «Это Клим Ворошилов и братишка Буденный / Подарили свободу, и их любит народ» (еще два подобных примера — в «Балладе о детстве» автор говорит о Советском Союзе: «Пришла страна Лимония». а в стихотворении «В Средней Азии — безобразие…» похожим словом характеризует режим Мао: «В Китае — жуткая маоцзедуния»: процитируем еще песню «О китайской проблеме», 1965: «Но вспоминаю я жуткий свой сон: / Что, если сон будет в руку?!» /1; 456/).
463
Архангельск, Гарнизонный дом офицеров, 14.03.1968.