Энигма
Шрифт:
И поэтому, если вы все еще думаете, что я буду считать дни до своей смерти, вы очень сильно заблуждаетесь. Не скажу, что я буду бороться. Я буду идти к своей цели, выполнять программу спасения, запущенную мозгом. И пока я не знаю способ, как победить свою смерть, и до конца не верю, благодаря вышеупомянутому инстинкту, что умру без таблеток, но, по крайней мере, у меня есть план, который непременно приведет меня к главной цели.
К сожалению, «ключ» к моему выживанию, находится не у меня. Он находится у нее.
Лучше бы я стер ее из памяти. Лучше бы не знал, что для меня еще есть выход и считал бы дни до момента остановки сердца. Это было бы человечно по отношению
Неприятен лишь тот факт, что я пока не знаю правил игры, потому что установил их не я, а мой покойный отец, за полчаса до смерти вышедший из комы. Врачи сказали, что он был не в себе, его пульс зашкаливал, и все, что он едва слышно произнес, разобрали с трудом:
«Найди Энигму. Позаботься о ней. Защити ее. Она – особенная. Она – ключ к тому, что тебе нужно.»
А потом Руфус просто шептал мое и ее настоящее имя. Макколэй и Кэндис. Кэндис и Макколэй. До тех пор, пока его сердце не остановилось.
Если бы это все не записали на видео, я бы не поверил.
Как это понимать? Предсмертный бред сумасшедшего или больное желание защитить свою ненаглядную лжедочку? Потому что я пока понятия не имею, как эта девчонка может быть мне полезна. Девчонка, которую мой отец воспитал, как родную дочь, в то время как ко мне относился, как к лабораторной крысе.
Я знаю, вам пока непросто понять, чем таким я «болен», учитывая то, что к середине двадцать первого века, лекарства от всех болезней современности стали доступны всем участникам Элиты. Изготовление вакцины – это всегда вопрос времени и денег. Все в нашем мире вопрос времени и денег.
И если сейчас, хоть от одного из вас, я бы услышал такие слова, как «любовь», «дружба», «привязанность», «уважение», «поддержка», я бы рассмеялся вам в лицо.
Родная мать меня бросила. Женщина, которая долгое время не могла родить, и наконец родила ребенка, оставила меня. Еще есть вопросы? Она бросила меня.
Потому что я был другим.
Неправильным. Уродливым. Мешающим. Я был таким сыном, которого нельзя привести в Элитное общество и с широкой, гордой улыбкой произнести «наш умный мальчик». Для нее я был тем сыном, которого она запирала в комнате с няней, которая естественно меня боялась, пока она пила чай в приемном зале нашего семейного особняка с дюжиной фальшивых подружек. И даже тогда, когда благодаря эксперименту отца, пресловутой операции на мозг, я начал меняться, и в перспективе мог бы стать «сыном ее мечты» она не подарила мне ни одной нежной улыбки, ни одного ласкового слова. В те дни, мой внутренний циник еще крепко спал, и честно говоря, я хотел не так уж многого: чтобы мной гордились.
Я до сих пор помню леденящий душу взгляд матери, перед тем, как она ушла. Исчезла. Испарилась. Черт, да ее и вовсе не было. Может это просто одна из иллюзий, встроенная в мозг моим отцом, и я не исключаю такого варианта.
О какой любви может идти речь? Сейчас я на пальцах объясню вам свое отношение к этому бесконечно воспеваемому до середины двадцать первого века, чувству.
Любовь – это взаимовыгодное существование индивидуумов, вот и все. Потребление, поедание ресурсов друг друга. Никто не будет любить вас, просто так, за то, что вы есть. Но женщина будет «любить» мужчину за то, что он возьмет за нее ответственность, будет ее кормильцем, «личным Сантой», да кем угодно, лишь бы соответствовал требованиям пяти ее инстинктов.
Мужчина будет «любить» женщину, если она
От женщины требуется не так много. Быть покорной. Быть слабой. Красивой. Сексуальной. Немного веселой. Легкой. В общем, быть неким существом, который помогает сбросить накопившийся за рабочий день стресс, и напряжение, и с новыми силами начать двигаться дальше. Быть куклой, запрограммированной на то, чтобы постоянно тешить мужское самолюбие и возвышать до небес заниженную самооценку. Когда кукла ломается, и начинает «пилить», мужчина заводит себе новую. Вывод: первобытные программы, прописанные в наших генах, неискоренимы.
Пусть цинично. Но факт остается фактом: если вы посмотрите на статистику разводов, и поглубже рассмотрите их причины, то поймете, только одно: развод – всегда следствие того, что мужчина и женщина меняются ролями, прописанными природой. А то, что против природы – не так уж и вечно.
Например, я…
– Макколэй, я больше не могу, – манерным голоском пищит Эрика, вырывая меня из состояния глубоко транса, воспоминаний о матери и просчетов оставшихся минут своей жизни. – Я не могу больше это слушать, – поджимая ярко накрашенные алые губы, Рика едва слышно фыркает, посматривая в сторону святого отца, который произносит прощальную речь о моем личном палаче для десятков собравшихся. – Ничего, если я подожду тебя в машине? Мне холодно, – переминаясь с ноги на ногу, продолжает стонать эта женщина, с которой я когда-нибудь свяжу свою жизнь.
Ничего особенного. Это партнерский брак. Сложение капиталов, и не более. На данный момент, Эрика еще не знает, что рано или поздно я намерен сделать ей предложение, но уверен в том, что она согласится, несмотря на то, что мы оба прекрасно понимаем, что у меня не может быть одной женщины. Когда-нибудь – ключевое словосочетание в моем желании сделать ей предложение.
Это так скучно. Уверен, что умер бы раньше положенных мне нескольких месяцев, если бы хранил верность этой истеричке, которая по совместительству, является сестрой моего лучшего друга. Джеймс Грейсон почти единственный человек, который имеет для меня хоть какую-то ценность. Ну а поскольку членам Элиты положено складывать свои капиталы, и строить семьи с равными себе, Эри терпимый вариант. Мне плевать на то, что когда-нибудь она станет моей официальной женой. От нашего брака будет только «галочка» в электронном паспорте, но я надеюсь, что и это ждет нас очень нескоро.
Думаю, вы уже поняли, как она меня раздражает, и это все несмотря на то, что в постели она очень старательна. Я бы даже сказал – изобретательна, и любит поработать своим маленьким ртом. Ох, сладкие минуты – но минет тут не причем, я просто счастлив, что в эти чертовы мгновения, когда ее губы заняты моим членом, она молчит. Конечно, ее мастерство не сравнится с ласками «моих девочек», но о них я расскажу вам позже.
– Не думаю, что это хорошая идея, Эрика, – тихо произношу я, обхватывая ее тонкое запястье. Кожа теплая, и я чувствую, как кровь пульсирует в ее венах, безошибочно определяя температуру ее тела. Гребаная лгунья, замерзла она. Руки всегда мерзнут первыми, и Эрике просто наскучило находиться здесь, среди дальних родственников моего отца и десятков его партнеров и рабочих, которые пришли «попрощаться» со с своим идолом. Его обожали, и его ненавидели. Его возносили, благодарили за создание вакцин от страшных болезней, новаторских изобретений, и его проклинали те, кто не мог их себе позволить… и многие другие.