Enigma
Шрифт:
– Оскар, к тебе можно? – предварительно постучав в дверь, я вваливаюсь в кабинет Оса, владельца «Black Cat». Нет, он не богат, несмотря на то, что имеет собственное развлекательное заведение. Конечно, он живет лучше многих Низших, и имеет чуть больше свободного времени. Кажется, у Оскара трое детей (что невероятная редкость для нашей касты), и именно этот факт когда-то заставил его вертеться и искать все всевозможные пути для заработка. Устало улыбаюсь, оглядывая полного мужчину, замечая, как рубашка на его груди собирается в некрасивые складки. Вечно он покупает одежду на размер меньше, словно нарочно пытается подчеркнуть свои объемы, свидетельствующие
– Заходи, Кэндис, – нервно откашливаясь, приглашает Оскар. Он коротко кивает, поглядывая на меня с плохо скрываемым сочувствием. Мне становится не по себе, как только я замечаю проблески жалости, в серо-зеленых глазах босса.
Оскар решил не медлить и «добить» меня с первых секунд:
– Я как раз хотел с тобой поговорить, – тяжело вздыхает Ос, опуская плечи. Такая поза уменьшает его размера на два, и нехорошее предчувствие стягивает мою грудь свинцовыми узами.
– У тебя такое лицо, словно сегодня в клубе кого-то убили, – с опаской поглядывая на Оса, сажусь в кресло напротив, поправляя свою юбку, вспоминая, как еще пару часов назад, Джек едва ли не порвал ее.
– Этого мне еще не хватало, – устало произносит Оскар, раздвигая губы в многострадальной улыбке. У нас с Оскаром были довольно теплые отношения, и он всегда одобрял мои идеи, танцевальные номера, и поддерживал в выборе музыкального сопровождения. Я не любила двигаться под электронную музыку без слов, и предпочитала мотивы соула и джаза. Вдохновение для своих номеров я черпала из старых мюзиклов, которые смотрела еще с мамой. Даже странно, что такие шедевры, как «Мулен Руж» и «Бурлеск» больше не создаются, в то время, как когда-то мюзиклы были очень популярны и в кино, и на Бродвее, а многие из них получали не одну статуэтку премии «Оскар».
Больше всего мне нравилось, что Оскар ни в чем не ограничивает мои выступления, не считая одного единственного правила: я и другие девочки должны танцевать в провокационных нарядах, которые и должны привлекать клиентов. Естественно, они приходили сюда не для того, чтобы оценить наши танцевальные данные, или послушать живое исполнение старых песен. Оскар всегда выделял меня среди других танцовщиц, потому что прекрасно знал, что некоторые постоянные клиенты его заведения ходят сюда исключительного ради того, чтобы полюбоваться моим телом.
– Если кого-то сегодня и убили, то это меня, Кэндис, – Оскар прикладывает ладонь ко лбу, и нервно потирает его пухлыми пальцами.
– Что случилось? – вжимаясь в кресло, выдыхаю я, приготовившись выслушать неприятную историю. Кто-то подрался? Клуб обокрали? Или Власти опять решили повысить налоги?
Очередной «сюрприз» не заставил себя долго ждать.
– Со мной ничего не случилось, Кэндис. Я просто хотел сказать тебе, что вынужден тебя уволить и попросить больше никогда не переступать порог моего заведения, – Оскар опускает взгляд на стол, нервно покручивая ручку между пальцев. – Сегодня же я тебя рассчитаю, и надеюсь… надеюсь, у тебя все будет хорошо, Кэн, – слегка дрогнувшим голосом произносит он, и вновь смотрит на меня. Пытаясь усмирить заходящееся от немой истерики сердце, я вглядываюсь в его глаза и пытаюсь прочесть там хоть что-нибудь… и вижу. Вижу на дне его добрых глаз всепоглощающий душу мужчины страх.
– Но… почему? – вспыхиваю я, остервенело впиваясь кончиками пальцев в край столешницы. – Что? С чего вдруг, Оскар? Я же… я… просто танцую… и я приношу клубу больше денег, чем другие девочки, мы оба это знаем. Черт возьми, это место – единственное место, где я могу танцевать, чувствуя себя защищенной. Оскар, ты не можешь так со мной поступить… – на одном дыхании выдаю я, ощущая острую нехватку
– Не могу, Кэндис. Мне самому очень жаль, – Оскар на мгновение прикрывает глаза, и содрогается всем телом, словно вспоминает какую-то страшную, незримую мне картину. – Но мне ясно дали понять, что станет с моей семьей и бизнесом, если некая мисс Кэндис Сторм (фамилия моей матери) Карлайл останется работать в моем заведении, – жадно наблюдая за неторопливыми движениями Оскара, замечаю, как он открывает верхний ящик под столом, и рывком достает оттуда то, что заставляет меня опуститься в кресло и закрыть лицо ладонями.
Боже, нет. Ну, нет… он же не мог сделать этого. Мак что, совсем охренел? Угрозы это одно… приглашение вернуться, тоже. Но угрожать моему босу, и отнимать у меня последнюю работу, никак не связанную с ним?
Что. Происходит?
– Я так и знал, что ты поймешь, что это значит, – многозначительно протягивает Оскар, когда я вновь открываю глаза. Время замирает, когда я, наконец, решаюсь разглядеть цветок, лежащий на отполированной поверхности рабочего стола.
Веточка сакуры, усыпанная первыми зелеными листьями, и полураскрытыми бутонами нежно-розового цвета, вид которых вызывает внутри меня лишь одно желание: прикоснуться к ним, ощутить мягкость и нежность лепестков этого прекрасного дерева.
– Кто? Ты расскажешь мне, кто к тебе приходил? Расскажешь хоть что-нибудь, Ос? – тихо шепчу я, замечая, как вдобавок к обломленной ветви он достает конверт, скрепленный чугунной печатью с изображением герба Карлайлов.
Сколько пафоса у ублюдка. Мог бы и электронное сообщение оставить… нет, нужно обязательно напустить подобной жути.
– Несколько человек. Они не представились. И наш разговор был весьма коротким, милая, – Оскар кидает выразительный взгляд на конверт и веточку сакуры. – Прости, что все так вышло, Кэн. Увольнительные в течение двух дней поступят на твой счет. Я выделил небольшую премию. Это все, что я могу для тебя сделать, Кэндис. Я надеюсь, что у тебя все будет хорошо… – лишь на мгновение в его глазах промелькнул суеверный ужас. – И надеюсь, что мы больше никогда с тобой не увидимся. И пойми…
– Ясно, – я вдруг резко встаю с кресла, и испепеляю Оскара одним взглядом, глядя на него сверху вниз. Черт, я понимаю, что он ни в чем не виноват, но не могу сдержать гнев, направленный на Макколэя Карлайла. – У тебя дети. Можешь не объяснять, – гордо вскидываю подбородок, сжимая кулаки.
– Я бессилен против этих людей, Кэндис. Удачи тебе. Я действительно любил наблюдать за тобой, Кэн. У тебя талант… но, к сожалению, в наше время, его мало кто способен оценить, – примирительным тоном заканчивает Ос, но в ответ я лишь нервно покусываю губы, сдерживая внутри целый фейерверк негативных эмоций. Приберегу их для ублюдка-братца, опекуна, или… как мне тебя называть, Мак? Хозяин? Пошел к черту.
На самом деле, я только хочу казаться сильной. Будь Карлайл сейчас рядом, я бы не была такой смелой, как в своих мыслях…
– Моей маме мой талант не поможет, – стараясь говорить ровно, произношу я, и в порыве эмоций хватаю конверт и ветвь сакуры, хоть и дала себе обещание не прикасаться к этим двум «артефактам зла». – Ей поможет высокооплачиваемая работа или чудо, – напоследок бросаю я, и покидаю кабинет тяжело вздыхающего Оскара. Несусь по коридору и на ходу ломаю чугунную печать с фамильным гербом Карлайлов. Останавливаюсь перед выходом из кабаре, пытаясь отдышаться и привести мысли в порядок. Дрожащими руками достаю пропитанную невидимым ядом бумажку, на которой написано всего несколько слов: