Enigma
Шрифт:
Открываю глаза, и с глубоким вдохом и выдохом избавляюсь от всех перегружающих сознание мыслей. Сладко потянувшись на постели, поворачиваю голову, и, кусая губы, разглядываю мужчину, лежащего рядом со мной. От его тела исходят мощные потоки тепла, покрывающие мою кожу мурашками. Джеймс такой горячий, и это несмотря на то, что мы проспали часов пять, после последнего эротического марафона, что лишил нас сил.
Мой взгляд изучающе скользит по его крупному телу, задерживаясь на рельефном прессе и бугрящихся под кожей мышцах.
Низ живота мгновенно тяжелеет, когда мой взор останавливается на приподнятом участке простыни над его бедрами. Острое желание оседлать
Это не похоже на примитивное плотское желание или банальное физическое влечение. Скорее… я просто хочу почувствовать себя нужной, цельной, страстной и желанной… принадлежащей. За эти годы я здорово устала тащить все на себе, и мне элементарно хочется расслабиться, позволить себе испытать чувства, для которых, создан каждый человек во вселенной… не могу сказать, что моя симпатия к Джеку рождается в глубине сердца, но он определенно завладел моим разумом, который находится в вечных поисках надежности, спокойствия и свободы одновременно.
Головой я понимаю, что Джек тот самый вариант, с которым я смогла бы создать идеальную семью, завести детей… я еще молода, чтобы всерьез планировать детей, но стоит лишь подумать о том, как высока вероятность того, что после меня совсем никого не останется, мне почему-то становится страшно и жутко. Только представьте. Моя жизнь пройдет бесследно, словно меня никогда и не существовало.
Как и жизнь Эллисон…
Аккуратно перекидываю одну ногу через бедра Джека, слегка царапая его прерывисто вздымающуюся грудь, и не удержавшись от соблазна подразнить его, потираюсь о его член, ощущая, как кровь горячей волной приливает к внутренним мышцам лона. Судя по выражению его лица и ровному дыханию, он продолжает спать… засранец, и для кого я стараюсь?
Ладно, перейдем к тяжелой артиллерии. Джек не принуждал меня ни к чему подобному, несмотря на то, что сам неоднократно ублажал меня ртом… но теперь, когда я, наконец, дорвалась до близости и вошла во вкус, мне хочется попробовать все, что так долго проходило мимо меня.
Наверное, мое любопытство меня когда-нибудь погубит. Но, надеюсь, ему понравится.
– Просыпайся, сладкий, – нежно шепчу я, опускаясь к груди Джека, и прикасаюсь к ней губами. Медленно провожу языком по выемке горла, скольжу им по впадине между грудными мышцами. Вознаграждение в форме одобрительного стона за старания подстегивает меня еще сильнее. Украдкой поглядываю на то, как дрожат его сомкнутые веки и веду кончиком языка еще ниже, добираясь до косых мышц живота. Они напрягаются под воздействием моей ласки и поцелуев, и в следующее мгновение мои губы замирают над краем простыни, прикрывающей его вздыбленный член.
Одним движением избавляю Джека от ненужного куска ткани, сдвигая его в сторону… резко и немного нервно, как и судорожные выдохи, вырывающиеся из моей груди.
– Черт, детка. Скажи, что это не сон, – хрипло тянет Джек, и в ответ, я обхватываю его горячую плоть ладонью, с замиранием сердца смыкая губы на головке. Бедра Джеймса дергаются, все его движения выдают его безумное желание и полное удовлетворение от происходящего. Грейсон сжимает в кулак простыни и слегка толкается вперед, едва слышно шипя и ругаясь сквозь стиснутые зубы. Судя по реакции, я все делаю правильно.
Не знаю, нравится ли мне это… необычно, и странно. Низ живота опоясывает теплыми волнами, пока я изучаю его напряженный член языком, и пробую
– Это сон, милый. Нравится? – игриво спрашиваю я, сжимая его мужское начало в ладони, ощущая, как внушительная длина наливается и увеличивается в моих сомкнутых пальцах.
– Мне определенно нравится такое пробуждение, – коротко выдыхает Джек и приподнимается на постели, опираясь на локти. – Иди ко мне, ненасытная крошка, – я не успеваю войти во вкус, как оказываюсь уложена на лопатки и придавлена его тяжелым и сильным телом к простыни. Дыхание Джека переплетается с моим, пока я жадно ловлю губами воздух… не успеваю перекинуть его на спину, слегка теряясь от его утренней резкости и жадности. Джек раздвигает мои ноги коленом, и одним мощным толчком наполняет собой каждый сантиметр моего изнывающего от желания лона.
– Охренеть, крошка. В тебе так сладко, – шепчет в мои губы Джек, прежде чем начать ритмичные и чертовски приятные движения, лишающие меня способности трезво мыслить.
Очевидно, я слишком сильно возбудила его своим «необычным будильником», потому что Джеймсу хватает пары минут, чтобы достигнуть пика и кончить мне на живот. Я извиваюсь на простынях и протяжно кричу, расплываясь в сладкой улыбке, несмотря на то, что мне так и не удалось урвать свою порцию наивысшей эйфории.
Я читала, что это нормально. Многие женщины не испытывают оргазма. Мне нравится Джек, мне нравится секс с ним, и я хотела бы испытать нечто большее, чем просто «мне так приятно». То, что трудно описать словами… но пока, я лишь работаю в этом направлении, стараясь открыть в себе те грани чувственности, которые спрятаны за замками из моих страхов… и воспоминаний.
Но что-то мне подсказывает, что блоки, закинутые в мою «черепную коробку» еще в глубоком детстве и благополучно там запертые, никогда не дадут мне полностью расслабиться с мужчиной и получить то самое нереальное удовольствие на двоих. Ведь, несмотря на психологическое лечение Руфуса, во время секса меня частенько терзают страшные картинки и образы из прошлого, которые не дают мне сосредоточиться на себе и своем теле. Порой, я полностью погружена в свои мысли и воспоминания, но, кажется, Джек не чувствует того, что я нахожусь где-то далеко, а не с ним, и каждый раз восторгается моей сексуальностью и чувственностью.
А значит, мое умение пускать пыль в глаза, работает, как никогда надежно.
Мы с Джеком принимаем душ вместе, и на этот раз я убегаю от него в самый неподходящий момент, оставляя немножко «голодным», пообещав ему, что на кухне его будут ждать сладкие панкейки и апельсиновый сок.
– Ты у меня еще получишь, разбойница, – рычит Джеймс, но в ответ я лишь заливаюсь смехом, и наспех надев одну из его широких футболок, выбегаю из ванной комнаты, собирая влажные волосы в небрежный пучок.
Даже странно, что Джеймс, привыкший к роскоши, и «вылизанным» девушкам, так подсел на меня – я сильно сомневаюсь в том, что он не замечает моего простого характера, излишней эмоциональности, убогой одежды, и многих других вещей в поведении, что выдают меня с головой. Девушки его уровня совершенно другие – их черты лица и тела идеальны настолько, словно вылеплены вручную по идеальному рецепту. Бесконечные операции и «уколы красоты» давно ставшие нормой среди Элиты, превратили женщин в одинаковых кукол, сделанных на одном заводе… точнее, одним хирургом. Мама рассказывала, что ни одна уважающая себя дама из высшего общества, не позволит, чтобы кто-то увидел ее без слоя тонального крема на лице, а одалживание мужских рубашек и футболок, вообще считается дурным тоном.