Enigma
Шрифт:
Сколько бы я не задавала вопросов, почему вдруг, из «сотрудничества» наши отношения перешли в другой ранг? Он не отвечал. Мало того, что Мак не особо любит говорить, так он еще и до жути любит бывать один. Он редко ест в моей компании. Да и о совместном сне не может быть и речи. Мне, например, очень страшно спать одной, когда ночью идет тропический ливень, а небо громыхает так, словно вот-вот обрушится на виллу.
Но безопасней ли с ним? Это уже другой вопрос.
Потому что иногда мне кажется, что с ним что-то не так. Иногда он часами может смотреть в одну точку и не моргать. Недавно, во время йоги, я заметила,
Иногда он разговаривал со мной на разных языках (я сама просила его доказать, что он свободно говорит на нескольких), а иногда и двух слов связать не может, полностью погружаясь в себя.
28 июня. Сад
Вчера произошло нечто прекрасное и удивительное.
Макколэй снова повез меня кататься по острову, пообещав, что на этот раз, я могу не переживать за наши жизни. Мы остановились в диком месте, ароматы первозданной природы сводили с ума, и бесконечно зеленые виды заставляли меня терять дар речи…
Я сама не заметила, как прогуливаясь в обетованных джунглях, мы начали подниматься в гору. С каждым шагом мне становилось все тяжелее и тяжелее, и лишь когда мы преодолели половину пути, Макколэй поставил меня в известность о том, что мы поднимаемся по действующему вулкану.
Я готова была убить его, хоть и понимала, что вероятность того, что могучая гора извергнет лаву, крайне мала…
К закату мы добрались до противоположной кратеру вершины, а это, как сказал Мак, около 1700 метров над уровнем моря. Хорошо, что мы взяли с собой теплую одежду, потому что я окоченела с ног до головы.
Не говоря уже о царапинах на теле, оставленных дикими растениями. Да и мошки меня покусали изрядно. Но все мое недовольство и капризы испарились, как только я взглянула, как заходит солнце за линию горизонта… рождая розовую дымку, над насыщенно зелеными холмами, которые, казалось, и сами утопают в облаках или парах, что исходят из недр вулкана.
Это было неописуемо красиво.
Как в кино, как на картинке и иллюзии… как земля могла получиться такой совершенной? Разве это могло быть случайностью? Почему в этом мире все так продумано, до мелочей… эти мысли рождали во мне волнение и непередаваемый трепет.
Этот момент был словно вырван из моих мечтаний и грез о настоящем счастье.
Вырваться из рутины, путешествовать, делить такие прекрасные виды с мужчиной, который обнимает тебя, стоя на вершине горы.
Я забыла обо всем на свете, прикрыв глаза, наслаждаясь соприкосновением наших тел. Каким-то необъяснимым слиянием с ним, с природой, со всем сущим…
– По глазам вижу, ты хочешь мне что-то сказать, – Макколэй посмотрел мне в глаза, мягко проведя большим пальцем
– Я просто подумала, что ты похож на этот вулкан. Он выглядит спокойным и застывшим, – со стороны вулкан и правду выглядел, как несгибаемая гора. Лишь слои пара выдавали его истинное предназначение. – Но в любой момент может взорваться…
– Или потухнуть, – закончил Карлайл.
А потом мы целовались до тех пор, пока солнце не скрылось за горизонтом.
Засыпая на его теплой груди, я плакала, ощущая себя уязвимой и влюбленной, счастливой.
Я не имела на это права, учитывая то, что на самом деле происходит в моей жизни.
Не имела права, потому что не ощущала, что он чувствует нечто похожее. Макколэй играет роль. Изображает чувства. Имитирует их. Я просто знаю это, но закрываю глаза…
Перед тем, как погрузиться в сон, я закинула на него ногу и прижалась так сильно, насколько это возможно. Кажется, он прошептал:
– Анаханта[12].
3 июля. Терраса
Почти неделю Карлайл не выходил из лаборатории…
У меня нехорошее предчувствие.
Когда он, наконец, вышел, я сначала не узнала Мака: налитые кровью белки, вздувшиеся вены. Ему стоит чаще бывать на солнце… сейчас ему уже легче.
Но я не перестаю задаваться вопросом: кто он?
«– Не забывай о том, что у меня тоже есть чем надавить на тебя, Мак. Ты этого хочешь? Думаешь, никто не знает твой секрет? Кто знает, может, ты сам скоро станешь лабораторной крысой… есть повод, не так ли?» – вспомнились слова Джеймса.
«Я приоткрою тебе завесу тайны: он – ядерная бомба. Если ты не примешь нашу сторону, все потеряет смысл. Все исчезнет», – а это уже версия Палача.
Я очень сильно запуталась.
И окончательно меня добило то, что на мой Носитель наконец пришло доказательство того, что встреча с Палачом была не страшным кошмаром:
«Привет, мое прекрасное Создание.
Готова сыграть?
Скоро ты откроешь ларец Пандоры…»
То, что я прочитала, мне не понравилось.
И я не знала, как поступлю дальше…
Макколэй
Я могу часами смотреть на нее. На Сакуру.
Сжимать ее ладонь, наблюдая затем, как касаются ее лица иллюзорные лучи солнца. Я поместил ее в спальню за стеклом, чтобы она начала постепенно привыкать к другой обстановке, имитирующую настоящую жизнь, не в вакууме.
Мне хотелось как можно скорее показать ей реальный мир, перевести на другие этапы развития, но это пока невозможно. Она не закончена. Я собрал не все частички сложнейшей головоломки, не предусмотрел всех мелочей…