Enigma
Шрифт:
И пока не могу продолжать полноценную работу. Здесь нужна ювелирная огранка, ни малейшей ошибки в коде, иначе все разрушится.
Это нелегко, чувствовать, как разваливаешься на части. Медленно, по кусочкам. Уровень моей осознанности стремительно падает, и я еще не знаю, как именно произойдет отторжение чипа – либо мгновенная смерть, либо жизнь… та жизнь, которая была у меня до операции.
Я любил эту жизнь. Просто… изменился.
Теперь я тот, кто не посмеет прервать программу.
Они
Так или иначе, исход близок. Нам пора лететь в Швейцарию, потому что после проведенной ночи на вершине вулкана вместе с Энигмой, я понял одно: она готова. Она стала моей ручной девочкой, моей безвольной игрушкой, будучи при этом живым человеком. Но подобно моим созданиям, она близка к тому, чтобы сделать все, о чем попрошу.
И я не могу больше выносить зависимость физической оболочки от гормонов, выбрасываемых кровь, во время сексуального контакта с ней.
Мы стали слишком близки, и это, наверное, было неизбежно. Коварный замысел отца удался? Не совсем.
Ведь я знаю, что выбрал ее, как только увидел. Узнал ее взгляд, ощутив мощнейшее дежа вю в своей жизни.
Это было немое озарение, вспышка, прошибающая до дрожи и холодного пота. Я смотрел в ее глаза, и у меня было такое чувство, что это со мной уже происходило. Словно перед тем, как я был рожден, мне показали всю мою жизнь, и все, что я запомнил из этого – это ее самый первый взгляд в мою сторону.
– Просыпайся, Энигма. Завтра мы улетаем. Но для начала, у меня есть для тебя подарок, – оказавшись этим утром в спальне Кэндис, я застаю ее мирно посапывающей на огромной постели. Она спит в одной футболке, спиной ко мне, обняв левой рукой подушку. Смятое одеяло зажато между ее стройных ног, и я вдыхаю сквозь зубы, ощущая внезапный порыв оттрахать ее, пока она спит.
Но мои последние исследования своего состояния показали, что Энигма действует на меня не только положительно, но и отрицательно – сначала мне становится лучше, а потом… потом приходится лихорадочно вспоминать кто я, что я, и зачем я. Свои цели и задачи. Собирать по кусочкам.
К тому же… еще несколько недель назад, Кэн казалась мне относительно неприступной, упрямой, непредсказуемой… конечно, меня цепляло это. Как закрытая книга. Но теперь, она стала в моих глазах обычной девчонкой, которую я использую ради личной выгоды.
Об этом я и говорил. Мне все приедается, а люди мне быстро надоедают. В то время как она влюблена в меня, и я ощутил это всем нутром, проанализировал язык взглядов и жестов, прочитал в информационном поле… нет ничего скучнее, чем безоговорочно влюбленная в меня женщина.
– Какой еще подарок в семь утра? – сонно мурлыкает Кэндис, когда я, опираясь кулаками на матрац по обе сторону от ее головы, наваливаюсь на хрупкое тело. Болезненный заряд тока бежит по позвоночнику, концентрируясь в паху. Не жалея,
У меня никогда не было утреннего секса, по вполне понятным причинам.
Но мне нравится ее естественность, и я всерьез намерен сделать исключение из своего нового правила.
И я его, черт возьми, делаю. Ради кратковременного удовольствия иду против своей же установки. Стоило бы напрячься по этому поводу… но я не могу. Мое тело слишком расслабленно сейчас, после сокрушительного и яркого оргазма. Ловлю себя на мысли, что снова рассматриваю следы от своих рук на ее коже и нечто живое в груди мечется, царапает изнутри, а потом болезненно сжимается.
Черт, это все инстинкты. Следы страсти, оставленные мужчиной на женщине, действуют, как красная тряпка на быка, как раскаленное клеймо, сигнализирующее мозгу, о том, что она «моя-моя».
К счастью, мне довольно быстро удается их подавить.
– Ты говорила мне, что хочешь скрыть их, – покрываю поцелуями ее спину, оценивающим взглядом разглядываю узкую талию. Чуть выше идут хаотичные и глубокие полосы – судя по характеру ран, кожа рассекалась до крови. Человек, который сделал с ней это… хотел бы я посмотреть в глаза этой твари.
Но чем я лучше? Я не бью ее… но забираю душу, ее личность. Отчасти.
– Это то, о чем я думаю? – интересуется Кэн, прогибаясь в пояснице.
– Увидишь.
Через полчаса, приняв душ в разных комнатах, мы снова едем по серпантину, направляясь к моему знакомому тату-мастеру, который является создателем дракона на моей спине.
Я вижу калейдоскоп ярких эмоций в глазах Кэндис, когда она понимает, зачем я привел ее к нему. Какое-то время она сомневается, боится, но моя поддержка помогает ей решиться на этот безумный шаг.
Никогда не любил татуировки на девушках, на мой взгляд, женское тело должно быть чистым, совершенным, нетронутым. Но я знал, насколько это важно для нее, и, в конце концов, результат мне понравился: лепестки сакуры не полностью, но прикрыли ее глубокие шрамы, которые теперь выглядели как ветви, на которых прорастали нежно-розовые бутоны. Я держал ее за руку, и смотрел в глаза во время всего процесса, распаляя внутри нее огонь доверия, имитируя близость… создавая иллюзию связи между нами.
После, Кэндис все время льнет ко мне, и кажется, благодарит за то, что я сделал и поддерживал ее, но я снова думаю о своем. Отрываюсь от реальности, пытаясь заглянуть в ветку вероятности ближайшего будущего, а не рассматривать их на ее спине.
И в одной из распланированных мной, происходит мощный сбой… этим же вечером.
Мы пьем вино на террасе, и я, прекрасно зная, что алкоголь сейчас может непредсказуемо повлиять на мою психику, позволяю себе бокал. Или два.