Энни из Грин Гейблз
Шрифт:
– У меня теперь появится новый стимул к занятиям, – счастливо сказала Энни, – и цель в жизни. Мистер Аллан подчёркивает всякий раз, что в жизни человека обязательно должна быть определённая цель, и он должен всеми силами пытаться её осуществить. Но прежде необходимо убедиться, что эта цель – достойная. По-моему, это очень благородная цель – стать учителем!
Так был создан учебный факультатив для поступающих в Академию. Его стали посещать Гильберт Блиф, Энни Ширли, Руби Джиллис, Джейн Эндрюс, Джоси Пай, Чарли Слоан и Муди МакФерсон. Родители Дианы Берри решили, что они не станут посылать дочь учиться в Академии, так что она выпала из общего списка. Это оказалось сущим несчастьем для Энни, которая не разлучалась с Дианой после той ночи, когда они вместе выхаживали больную крупом Минни-Мэй. Когда группа впервые осталась на факультатив после занятий, Энни с тоской наблюдала, как Диана уходила вместе с остальными.
– Но, Марилла, я поняла, что такое «горечь потерь» – как выразился мистер Аллан во время своей воскресной проповеди, – когда увидела Диану уходящей без меня! Но, как говорит миссис Линд, что может быть совершенно в нашем несовершенном мире? Слова миссис Линд не всегда приятны, но то, что они зачастую совершенно справедливы, – это точно. И я думаю, что факультатив обещает быть интересным. Джейн и Руби решили тоже учиться на преподавателей. Это – предел их мечтаний. Но Руби в придачу заявила, что поработает в школе только два года, а потом выйдет замуж. А Джейн, наоборот, хочет целиком посвятить себя преподаванию. Идею о замужестве она с презрением отвергает. Говорит, что никогда, никогда не выйдет замуж. За работу тебе платят, по крайней мере, а муж не даст ни цента и станет возникать, если ты справедливо потребуешь поделить деньги от продаж яиц и масла. Полагаю, у Джейн есть печальный опыт, так как миссис Линд говорит, что папаша её – форменный придурок; способности его куда ниже средних! Джоси Пай хочет поступить в Академию, чтобы пока не думать о работе. Она же не сирота какая-нибудь, чтобы ей бороться за существование! Муди-Спургеон собирается стать священником. Миссис Линд сказала, что с подобным именем ему едва ли удастся стать кем-либо ещё, прости, Господи! Надеюсь, это не очень дурно, Марилла, смеяться при одной мысли о том, что этот парень может стать пастором? Он такой забавный и смешной! Мясистое лицо, маленькие голубые глазки, уши – как лепешки… Но, возможно, он станет более интеллектуальным, когда повзрослеет! Чарли Слоан готовится заняться политикой и стать конгрессменом. Но та же миссис Линд говорит, что ему никогда не преуспеть на этом поприще, поскольку все Слоаны – люди честные, а политики сегодня – сплошная мафия.
– А Гильберт Блиф кем собирается стать? – поинтересовалась Марилла, наблюдая за тем, как Энни открывает «Биографию Цезаря».
– Понятия не имею, каковы его планы на будущее – если они вообще у него есть», – презрительно фыркнула Энни.
Гильберт и Энни теперь соперничали в открытую. Раньше упорно завоёвывать все лавры себе стремилась лишь Энни, но в те дни не осталось сомнений, что Гил «поднял перчатку», и стремится стать первым учеником в классе. И он был достойным противником Энни! Остальные ученики молчаливо признавали их превосходство и даже не мечтали ввязываться в это противоборство.
С того дня, как на пруду Энни отказалась простить его, несмотря на горячую мольбу, Гильберт, казалось, совершенно игнорировал её, словно Энни Ширли перестала для него существовать. Но это вовсе не мешало ему упорно бороться за первенство в классе. Он болтал и смеялся вместе с другими девочками, обменивался с ними книгами, посвящал в свои маленькие секреты и планы, иногда возвращался домой с той или другой после религиозных собраний дискуссионного клуба, но Энни Ширли он просто не замечал. Надо сказать, что последней это было весьма неприятно, хоть она и пыталась внушить себе, что ей и дела нет до внимания или отсутствия оного со стороны Гильберта Блифа. Но в глубине своей своенравной, девичьей души она прекрасно осознавала, что его отношение ей не безразлично. Возможно, если б теперь представился такой же случай, как тогда, на Озере Сверкающих вод, она ответила бы иначе… Куда исчезло былое негодование? Она со страхом обнаружила, что его в ней больше нет. А ведь именно сейчас оно дало бы силы для поединка. Тщетно пыталась Энни воскресить в памяти все детали того инцидента и свои отрицательный эмоции, справедливый гнев… В тот день на пруду её ненависть «скончалась в конвульсиях», и Энни поняла, что она давно уже простила Гильберта. Но… было слишком поздно! И не только Гильберт, но и все, включая Диану, не подозревали, как она сожалеет о том, что так упряма, горда и бессердечна. Она вознамерилась «глубоко упрятать чувства свои», и, надо отметить, ей удавалось так хорошо это делать, что Гильберт со всем его напускным равнодушием к ней, не мог и помыслить, что оно уязвляет эту гордячку. Единственным слабым утешением ему служило то
В остальном зима прошла в приятных хлопотах и учёбе. Каждый день блистал, точно одна из золотых бусин в ожерелье года. Энни была счастлива, полна живого интереса и энтузиазма. Её усидчивость заслуживала награды. А ещё в её распоряжении находилась отличная подборка книг, для хора воскресной школы разучивались новые произведения, и она проводила воскресные дни в приятном обществе миссис Аллан. Не успела Энни оглянуться, как новая весна пришла в Грин Гейблз, и деревья вокруг вновь стояли все в цвету.
Занятия уже порядком поднадоели. Группа готовящихся в Академию, всякий раз, задерживаясь после занятий, с завистью наблюдала в окно, как беззаботные одноклассники рассеивались по зелёным дорожкам, лесным тропинкам и лугам. Оказалось, что латинские глаголы и французские упражнения учатся куда с большим рвением холодной зимою. Даже Энни и Гильберт немного сдали позиции. Одним словом, и преподаватель, и ученики одинаково возрадовались, когда учебный семестр остался позади, и наступила весёлая пора каникул.
– Вы неплохо потрудились за этот год, – сказала мисс Стэси на прощальном вечере, – и вы заслужили хорошие, интересные каникулы. Постарайтесь как можно лучше провести время на природе и набирайтесь сил и здоровья, чтобы подготовить себя к новому учебному году! Это будет последний рывок перед вступительными, вы это знаете!
– А в следующем году вы будете вести у нас занятия, мисс Стэси? – поинтересовалась Джоси Пай. Она никогда не стеснялась задавать вопросы. В этом смысле остальные были ей всегда благодарны. Они не осмеливались задать мисс Стэси этот вопрос, хотя и очень этого хотели. По школе распространились слухи, будто мисс Стэси их покидает, так как ей предлагают ставку в школе того района, в котором она проживает. Затаив дыхание, факультатив ждал ответа.
– Да, я остаюсь, – сказала мисс Стэси. – Подумывала о том, чтобы перейти в другую школу, но ничего менять не стану и к следующему учебному году вернусь в Эвонли. По правде говоря, вы – интересные ребята, и мне не хочется покидать вас! Так что – до встречи, а она скоро наступит!
– Ура-а! – крикнул Муди-Спургеон. Он потом целую неделю краснел всякий раз, когда вспоминал это непосредственное выражение своих самых радостных чувств. Такого с ним до того не случалось!
– О, я просто счастлива! – воскликнула Энни, и глаза её сияли. – Дорогая мисс Стэси, это был бы жестокий удар, если бы вы не вернулись в наш класс! У меня не хватило бы сил продолжать занятия под руководством другого учителя!
Вернувшись домой тем вечером, Энни свалила гору учебников в старый сундук на чердаке, заперла его и бросила ключ в пустую коробку.
– Все учебники во время каникул – табу! – заявила она Марилле. – Весь семестр я зубрила геометрию, пока не выучила наизусть все теоремы в первом учебнике, даже с другими буквами. Мой мозг устал, и я хочу, наконец, дать волю своему воображению. О, не волнуйтесь, Марилла! Всё будет в разумных пределах! Но этим летом следует всласть повеселиться, ибо, может быть, это и есть последнее лето детства! Миссис Линд сказала, что если я продолжу расти так же быстро в этом году, как в предыдущем, возможно, я смогу носить удлинённые юбки. Говорит, вся я – это глаза да ноги от ушей… А если я одену юбку ещё длиннее, то буду чувствовать себя более солидно и стараться держаться соответственно. Боюсь, что тогда даже перестану верить в волшебников и волшебниц. Но уж этим летом я распахну для них своё сердце! Кажется, каникулы намечаются классные! Во-первых, у Руби Джиллис скоро день рождения, во-вторых, воскресная школа готовится к пикнику, в-третьих, мы, в следующем месяце, устраиваем концерт в иностранной Миссии. А мистер Берри обещал в один из вечеров отвезти нас с Дианой поужинать в отель Уайтсендса. Вы знаете, они там иногда ужинают. Джейн Эндрюс была там прошлым летом и говорит, что это – впечатляющее зрелище: иллюминация, цветы, красивые женщины в вечерних туалетах… Джейн впервые «вышла в свет», но, по её словам, всё это «останется в памяти до конца её дней».
На следующий день миссис Линд поторопилась подняться в Грин Гейблз, чтобы узнать, почему это Марилла не явилась на собрание благотворительного общества в прошлый четверг. Её отсутствие обычно означало, что в Грин Гейблз что-то случилось.
– У Мэтью болело сердце, – объяснила Марилла, – и мне не захотелось покидать его. Сейчас он выздоравливает, но что-то приступы у него участились, и это меня беспокоит. Доктор говорит, что Мэтью вреден переизбыток эмоций. Ну, с этим у него всегда было всё в порядке. А ещё следует избегать физических нагрузок. А для Мэтью не работать, – почти то же, что и не дышать! Проходите же, Рейчел, кладите сюда свои вещи! Не хотите остаться на чай?