Энни из Грин Гейблз
Шрифт:
Ещё более одиноко ей стало вечером, в сумерках, когда она отправилась в свою новую комнату, чтобы готовиться ко сну. Энни не могла жить вместе с другими девушками из Эвонли, так как у всех у них в городе были родственники, у которых им и предложено было остановиться. Мисс Жозефина Берри с удовольствием предоставила бы Энни комнату в своём особняке, но Бичвуд располагался слишком далеко от Академии, так что этот вариант отпадал. Тогда мисс Берри отыскала комнату, которая сдавалась внаём, заверив Мэтью с Мариллой, что лучшего места для проживания Энни и не найдёшь.
– Сдаёт эту комнату одна пожилая леди, – пояснила мисс Берри. – Муж её был английским офицером; кстати, она весьма щепетильна в выборе жильцов. А это значит, что никаких сомнительных личностей наша
Всё оказалось именно так, как говорила мисс Берри. Однако, не было учтено одно обстоятельство: с первых дней Энни начала сильно тосковать по дому. Она с тоской оглядывала неуютную комнату, оклеенную скучными обоями; на стенах не висело ни одной картинки, в углу стояла железная кровать. Кроме пустого книжного шкафа в этой комнатушке ничего больше не было. Комок подступил ей к горлу, когда она подумала о своей белой комнате в Грин Гейблз. Там она знала, что где-то рядом, в саду, под окном, пробивается свежая травка, закручивает свои усы горошек и землю заливает мягкий лунный свет; а ещё – у подножия холма бежит весёлый ручеёк, а за ним – ветер качает старые ели; звёзды мерцают над Грин Гейблз, и в просвете между деревьев ярко светится окошко комнаты, в которой живёт Диана… Здесь же ничего этого не было. Энни знала, что за окном её комнатушки – прямая улица с сетью телефонных проводов, загораживающих небо; по мостовой топают ноги чужих людей, и тысячи огней бьют прямо в лицо прохожим. Она едва сдерживала себя, чтобы не расплакаться.
«Я не должна плакать! Это же глупо – проявлять такую слабость. Ведь уже третья слезинка скатилась к носу! Ну вот, ещё и ещё!. Надо подумать о чем-нибудь приятном, чтобы перестать слёзы лить. Но всё приятное у меня ассоциируется с Эвонли! И слёзы всё капают и капают – четыре – пять… Собираюсь домой в следующую пятницу, но до этого, кажется, пройдёт ещё сто лет! Мэтью уже, наверное, возвращается с поля, а Марилла вышла встречать его у ворот – шесть – семь – восемь… Бессмысленно считать их, – все не сосчитаешь! Вот, уже бегут в три ручья… Не хочу, чтобы они останавливались! Лучше предаться своему горю!»
Потоки слёз так бы и продолжали изливаться из глаз Энни, не появись на пороге Джоси Пай. От радости, что видит перед собой знакомое лицо, Энни даже забыла, что между ней и Джоси особой любви никогда не было. Она страшно обрадовалась, так как последняя принесла вместе с собой воспоминания об Эвонли.
– Я так рада, что вы пришли! – искренне воскликнула Энни.
– Вы плакали, – заметила Джоси с несколько преувеличенным сочувствием. – Полагаю, это от тоски по дому. Да, некоторым людям сложно себя контролировать в этом отношении. А мне – хоть бы что! Скажу я вам, чего зря расстраиваться, – город полон всего интересного. Куда до него нашему захолустному, убогому Эвонли! Подумать только, мы провели в нём столько лет! Не плачьте, Энни! Вот и нос ваш и глаза скоро станут красными, и вам всё будет казаться в мрачном свете! А я просто потрясно провела время сегодня в Академии! У нас такой классный преподаватель французского! Одни усищи чего стоят! Кстати, Энни, у вас найдётся что-нибудь съестное? Умираю от голода! Уж думаю, Марилла нагрузила вас всякими пирогами! Собственно, за этим я и заскочила к вам… Иначе я бы побежала в парк послушать, как играет оркестр Фрэнка Стокли. Он живёт в том же доме, что и я. Славный малый, скажу я вам! Сегодня он увидел вас в аудитории и спросил меня: «Кто та рыжеволосая девушка?» Ну, я ему и рассказала, что вы – сиротка, которую приютили Катберты. А чем вы до этого занимались, – никто не знает.
Энни уже подумала было, что слёзы и одиночество, пожалуй, не хуже, чем общество Джоси Пай, но тут перед ней предстали Джейн с Руби. У каждой из них к пальто аккуратно был приколот дюймовый кусочек с двухцветной – фиолетовой и пурпурной – ленточкой. Это были цвета королевской Академии. И так как Джоси не разговаривала с Джейн, первая должна была удалиться в «тень», прикусив язычок.
– Ну, – сказала Джейн, вздыхая, – мне кажется, я прожила здесь не один день,
Руби, рассматривавшая сводку новостей королевской Академии, лежавшую на столе, поинтересовалась, не пожелает ли Энни учиться на золотую медаль.
Та густо покраснела и призналась, что уже думала об этом.
– Да, вы мне напомнили, – снова вступила в разговор Джоси. – На Академию выделили стипендию из фонда Эйвери. Свежая новость, кстати! Фрэнк Стокли сообщил об этом сегодня. Он-то знает, так как дядя его – в совете директоров, насколько вам известно. Завтра в Академии будет объявлено об этом официально.
Стипендия Эйвери! У Энни сильно забилось сердце, и воображение её, словно по мановению волшебной палочки, открыло перед ней новые горизонты и перспективы. До потрясающей новости, которую Джоси «принесла на хвосте», как сорока, пределом её мечтаний были диплом учителя по окончании учебного года и, возможно, медаль. Ещё не замерли в воздухе слова Джоси, а Энни уже представила, как ей вручают стипендию Эйвери, она сразу поступает в редмондский колледж на отделение изящных искусств и оканчивает его с блеском. Она представила себя, облаченную в мантию и головной убор с квадратным верхом…
Стипендию Эйвери выдавали за особые успехи в английском. Ну, здесь Энни чувствовала себя, как рыба в воде!
Мистер Эйвери некогда проживал в Нью-Брансвике. Этот богатый фабрикант завещал часть своего состояния стипендиальному фонду для распределения по различным учебным заведениям мэритаймской области, включая академии и колледжи, в зависимости от их статуса. Было не вполне ясно, выделят ли стипендию Эйвери на Королевскую Академию, но вот сомнения и разрешились. В конце года тот выпускник, который продемонстрирует наиболее выдающиеся знания по английскому языку и литературе, получит эту стипендию – а именно, тысячу долларов на четырехлетнее обучение в колледже Редмонда. Не удивительно, что Энни отправилась в постель в тот вечер с горящими глазами!
– Если упорный труд чего-нибудь стоит, – я добьюсь этой стипендии, – твёрдо сказала она себе. – Как будет мною гордиться Мэтью, если я стану бакалавром! Хорошо, когда у человека есть цели! У меня-то их – хоть отбавляй. И самое ценное то, что всё время появляются новые! Стоит добиться одной, глядишь, а планка-то поднимается ещё выше! Поэтому-то жизнь так интересна!
Глава 35. Зима в Королевской Академии
Тоска по дому уже не одолевала Энни: её заглушили частые визиты домой по уикэндам. Каждую пятницу, вечером, пока стояла хорошая погода, студенты уезжали из Кармоди на поезде; здесь недавно была достроена железная дорога. Диана и ещё несколько девчат обычно встречали их на станции, и все весело отправлялись в Эвонли. Энни казалось, что вот эти вечерние прогулки по холмам, в осенних сумерках, когда воздух – прозрачен и свеж, а вдали приветливо мигают огоньки Эвонли, – настоящая награда за недели упорного труда.
Гильберт Блиф почти всегда шёл вместе с Руби Джиллис, неся её портфель. Руби стала весьма красивой молодой леди; она не без основания считала себя очень повзрослевшей. Руби старалась одевать юбки максимальной длины, если это, конечно, не встречало возражений со стороны её матушки. В городе юная красавица делала себе высокую прическу, хотя в Эвонли она не могла этого позволить. Глаза у неё были большие, ярко-синие, и она могла похвастаться точёной фигуркой и великолепным цветом лица. Руби много смеялась, обладала лёгким характером и искренне радовалась всему прекрасному.