Энохиан. Крик прошлого
Шрифт:
– Дом у моря, Тали, - прокряхтел парень, а затем его глаза постепенно остекленели. Он
уставился куда-то вверх, возможно, на небо, но не видел уже ничего.
Я почувствовала последний удар его сердца, и, как только оно остановилось, переулок
содрогнулся от душераздирающего крика.
Моего крика.
16. Чувства — штука сложная
– Тим?
– позвала я, вцепившись в ворот его рубашки.
– Тим! Тим, проснись! ТИМ!
Это
оставить одну. Мы ведь еще вчера планировали, как будем жить в доме у моря. Он обещал
мне…
– Тали, - кто-то попытался разжать мои пальцы, которые судорожно сжимали рубашку Тима.
– Нужно уходить.
Тим не умер. Не умер. Не после всего того, что мы перенесли. Мы сбежали из лечебницы, из
которой не было выхода. Мы смогли вырваться из цепких лап стражей Энохиана. Тим не
может умереть от какой-то там раны.
– Они найдут нас, если мы не уйдем прямо сейчас, - доносился до меня все тот же
назойливый голос.
Я не могла потерять единственного родного человека, который у меня остался. Он ведь так
мне ничего и не объяснил. Он еще столько всего должен мне рассказать. Он не может
умереть вот так. Не может бросить меня одну.
– КАТАЛИНА!
– закричал тот же голос, и я ощутила, как кто-то с силой оттягивает меня от
тела моего друга.
– Нет!
– закричала я.
– Оставьте меня в покое!
Порыв холодного ветра ворвался в проулок, словно ураган. Он принес с собой грозовые тучи, которые буквально взялись из ниоткуда, заслонив собой еще слабое утреннее солнце. Раскат
грома был такой мощи, что земля содрогнулась. Эта дрожь отозвалась во всем моем теле.
– Посмотри на меня!
– потребовал голос.
– Посмотри!
Зачем? Зачем мне смотреть на кого-то? Кто может быть важен сейчас? Я не могу оторвать
взгляд от остекленевших глаз Тима. Капли дождя быстро несутся навстречу холодной земле.
Они разбиваются о лицо моего друга, стирая пятна крови с его щек.
– Тали, - зовет упрямый голос.
Что-то меняется. Кто-то резко хватает мое лицо в свои ладони, и спустя мгновение я смотрю
в пару пронзительных серо-голубых глаз. Вспышка молнии будто пытается повторить живое
сияние этого взгляда, но ей это не удается, и, разозлившись, она пускает вслед за собой
новый, сотрясающий землю раскат грома.
– Мы должны уйти, - очень отчетливо, заставляя меня смотреть ему в глаза, говорит Джеймс.
Теперь я узнаю, кому принадлежит этот упрямый голос.
– Они уже идут за нами. Стражи
поймут, что нас не было в машине, и станут искать нас.
В это самое мгновение я слышу резкий хлопок. Он чем-то напоминает звуки грома, но
доносится издалека
– Машина врезалась во что-то, - поясняет Джеймс, будто прочитав мои мысли. Именно это он
и задумывал. Позволить стражам подумать, будто мы разбились. Ненадолго, конечно. Но это
дало бы нам время, чтобы скрыться в проулках Нью-Йорка.
– Нам нужно уходить.
– Мы должны забрать его!
– воскликнула я.
Джеймс почти застонал от бессилия.
– Я не могу разгуливать по Нью-Йорку с трупом на плече, - резко воскликнул он.
Я сама не заметила, как разжала пальцы, которыми цеплялась за Тима, и набросилась на
Джеймса, молотя его руками и ногами. А парень будто того и ждал. Легко блокируя мои
неуклюжие удары, он вцепился в мои запястья и рывком поднялся на ноги, волоча меня
следом. Я все еще выдиралась, все еще пыталась кричать на него, я все еще была безумна. Во
мне не осталось никакого чувства самосохранения. Я забыла об опасности, которая нам
угрожает. Забыла, что Джеймс был на моей стороне. Забыла, что он тоже рискует.
Была лишь отупляющая душевная боль, которая сводила с ума и которой я пыталась найти
выход через насилие. Никакие уговоры на меня не действовали. И тогда Джеймс принял иное
решение. Единственно правильное в такой ситуации.
– Прости, - прошептал он мне на ухо, когда я в очередной раз вцепилась ему в лицо.
– Но ты
не оставляешь мне выбора.
Резкий удар затылком об стену оказался достаточно сильным, чтобы я упала в темную бездну
и перестала сопротивляться.
Голова раскалывалась так, словно кто-то пихнул под череп раскаленную добела кочергу. Мне
хотелось снова забыться во сне, но сознание упрямо брало курс на реальность. И чем ближе я
была к этой реальности, тем больнее мне становилось ее осознавать. Я все еще цеплялась за
призрачную надежду, что произошедшее с Тимом - это просто плохой сон. Я не знаю, где
проснусь сейчас, который будет час, что у нас на повестке дня, но смерть Тима точно не
может оказаться реальностью. Ведь этот попросту жестоко. Настолько жестоко, что я даже не
могу подобрать нужных слов, чтобы описать свое отчаянье.
Как только я окончательно поняла, что сопротивляться с наступающему пробуждению
больше не имеет смысла, то решила, что не стоит тянуть кота за хвост, и попыталась открыть
глаза. Как ни странно, но это оказалось не так-то просто. Поначалу меня ослепил не такой уж
яркий свет, исходящий от лампы на прикроватной тумбочке, а затем перед глазами все
поплыло от головной боли.
Кто-то сидел у изножья большой кровати. Я все никак не могла рассмотреть лица человека.