Енот-потаскун
Шрифт:
Второе наше занятие прошло в обоюдном напряжении. Мы оба сделали вид, что в прошлый раз ничего не произошло. И вообще ничего не произошло. Наташа отдала мне карточку с чистой графой «замечания учащегося». Я привычно ядовитничал. Она послушно делала то, что я говорил, и даже иногда вежливо улыбалась моим шуточкам. Правда, ни разу в мою сторону не посмотрела. Каждые десять минут приходилось напоминать: расслабь руки, ноги, спину.
Старалась Наташа просто зверски. И, к моему удивлению, многое из того, что я говорил на первом занятии, запомнила. Во всяком случае, самые тупые ошибки
Закончив, я почувствовал себя так, как будто целый день копал траншеи. Или в одиночку снимал коробку передач с джипа. С напряжением этим надо было что-то делать, оно реально мешало.
Лед удалось сломать на четвертом занятии.
– Что ты сейчас сделала не так? – спросил я, когда Наташа подвернула на левый поворот и стояла, пропуская поток. – Серьезная ошибка, при неудачном стечении обстоятельств может стоить жизни.
Это был один из моих тестов на ТП-шность, которые хорошо выявляли способность думать и анализировать ситуацию. Правда, давал я их обычно ближе к концу курса.
Она наморщила лоб, проверила, мигает ли на панели стрелочка, не высунулась ли морда слишком далеко на встречку. А потом поставила колеса прямо и снова опустила выключившийся поворотник.
– Умничка! А если скажешь, в чем прикол, дам конфету.
– Если кто-то въедет в зад, вывернутые колеса выкинут под встречку?
– Молодец. Поехали!
Она повернула, протянула руку и сразу вильнула вправо.
– Тихо, тихо! – я развернул конфету. – Такие фокусы еще не для тебя, держи руль. Рот открывай.
Закинув конфету ей в рот, я разглядывал фантик.
– «Кузя – друг Аленки». А вот хруст – враг водителя, - добавил я, проводив недобрым взглядом промелькнувшего в опасной близости мотоциклиста.
– Хруст? – удивилась Наташа.
– Хруст. Только не вздумай какого-нибудь мотобрата так назвать. Это все равно что заявить Чингачгуку: «хороший индеец – мертвый индеец».
Она расхохоталась, а я, как под гипнозом, уставился на ямочку на ее щеке.
Сидя после занятия в Мице, я выкурил три сигареты подряд, одну за другой. А потом позвонил Валерии. И благополучно выкинул из головы эти чертовы ямочки. Все бы ничего, вот только когда возвращался ночью домой, на душе было так паскудно, как ни разу до этого.
Ну а дальше наши занятия шли так, словно самой первой встречи не было. Нет, не так. Как будто она была, но без финального аккорда. Как будто мы сидели, пили кофе, разговаривали, смеялись, а потом она забрала Тошку и поехала домой. Мы с ней не целовались, я не пытался ее раздеть и не получил коленом между ног. Эх, если бы это было правдой!
Последнее занятие подходило к концу. Мы ехали по Просвету в сторону Выборгского шоссе. Весь крайний правый ряд был плотно заставлен машинами.
– Обрати внимание, - сказал я. – Припаркованные машины – это мины-сюрпризы. Всегда
Не успел я договорить, как из-за припаркованного джипа на дорогу вылетел мальчишка лет семи. Внутри все оборвалось. Хотя скорость была и небольшой, затормозить Наташа все равно не успела бы. Вывернуть вправо – в джип. Влево – в соседнюю машину. Но произошло то, чего я меньше всего мог ожидать.
Она резко нажала на газ, одновременно вывернув руль влево. Проскочив в паре сантиметров от застывшего на месте мальчишки, на скорости влетела в просвет в левом ряду и тут же вернулась обратно в правый, едва не зацепив переднюю машину. Я сам не сделал бы лучше.
– Паркуйся! Живо! – приказал я, глядя на ее вытаращенные глаза и дрожащие руки.
Наташа послушно прижалась вправо и остановилась. Разумеется, в километре от поребрика, но черт с ним!
– Ну у тебя и реакция! Молодец, Наташа! Просто молодец! Все хорошо, успокойся.
Мне показалось, она сейчас расплачется, но вместо этого… рассмеялась. И я вслед за ней. А через секунду мы уже целовались, как тогда, на кухне, и ее пальцы снова ерошили волосы у меня на затылке. А потом я вдруг почувствовал, как напряглись ее плечи под руками, и отпустил ее.
Черт, ну что опять не так?!
Она сидела, кусая губы, и смотрела куда-то на педали.
– Наташ… Ты извини, тогда так по-дурацки вышло… Может…
Я как будто снова впервые приглашал Лариску в кино.
– Может, попробуем еще раз? По-другому? Сходим куда-нибудь?
Она открыла рот, закрыла. Похоже, никак не могла придумать причину, чтобы отказаться.
– Антон, я… я замужем.
– Знаешь, можно было просто сказать «нет», - разозлился я. – Зачем врать-то?
– Паспорт в сумке, посмотри, если не веришь.
Я дотянулся до заднего сиденья, взял ее сумку, достал паспорт, пролистал.
«Зарегистрирован брак… Матвеев Александр Петрович»
Вот лучше бы снова по яйцам зарядила, честное слово!
Я положил паспорт в сумку, сумку – назад. Посмотрел на нее.
– Вот поэтому я и не хочу жениться. Все вы одинаковые. Года после свадьбы не пройдет – понимаете, что не нагулялись. И готовы под первого встречного лечь. Через час после знакомства. Ну как же, мать твою, романтика!
Она вспыхнула, хотела ответить, но промолчала, продолжая рассматривать свои туфли.
– Знаешь, но это хотя бы честно, - сказал я, открывая дверь.
– А не так, как ты. И хочется, и колется, и мама не велит. Привет мужу. Хотя вряд ли ты ему рассказываешь, какие у тебя классные занятия по вождению.
До Мица пришлось добираться на маршрутке. Ощущения были странные. Четко сформулировать их я не смог бы при всем желании. Ну разве что так: паршиво.
Лена, когда я привез ей карточку Наташи, спросила с елейной улыбочкой:
– А что такой мрачный, Антоша? Пролетела птица обломинго? Не удалось ученицу разложить?