Энтропия
Шрифт:
– Не торопимся же. Пойдём туда.
Ал повернул к месту, где с ним поздоровался пёс. Миша и Зубило поплелись следом, пару раз переглянувшись. Чуть глубже от точки, где стоял зверь, лежал ещё один, уже мёртвый, но не сгнивший. Ал остановился перед ним, попытался найти среди деревьев живого пса.
– Нихуя, – сорвалось с губ Зубила без лишних эмоций. – Тут же был живой пёс. Он, по-любому, почувствовал тебя, что ты можешь его брата оживить, потому и смотрел. Он же даже не дёрнулся, не брехнул. Точно на тебя надеялся.
Зубило водил руками во все стороны, указывал то на Мишу, то на Ала,
– Попробуй. Что это, если не знак судьбы? И вполне тренировка. Если что, убьём пса второй раз. Заодно и узнаем, легко ли это сделать.
– И ведь не поспоришь, – взгляд потупился в самые глаза зверя. Они ещё не потеряли живой желтизны. Не их ли Ал видел ночью? Может, он оказался там, куда вела его судьба? – Я не знаю, что и как. На пару шагов отойдите. Если что-нибудь произойдёт, я даже не знаю, что делать. Сильно не очкуйте.
Миша усмехнулся. Собака представлялась мелочью, тем более дворняжка.
Оживитель закрыл глаза, стоя над мёртвым зверем, но почувствовал себя глупо и открыл их. Предыдущие разы ритуалы не требовались, только энергия. Ему лишь нужно найти её в себе. Каждый раз сильные эмоции – страх, страх, страх или возбуждение. В его жизни случилось достаточно смертей – родители, бабушка, сраное воскрешение её. Ал ясно помнил, как это чувство охватывало его, но не знал, какой уголок своего тела стоило трясти. Нервы и мышцы напряглись; он думал о плохом, но внешне не изменился. Пёс, спрятавшийся где-то неподалёку, гавкнул. Звук пробежал между деревьев и грубо врезался в уши. Оболочка Ала не дрогнула, но сердце взбесилось. Вот оно.
Так ли хотел этот пёс возвращения своего друга или ребёнка? Но уже поздно, остановить волну Ал не умел. Сама необратимость разлетелась вокруг. Наверняка, здесь же были и другие мертвецы меньшего калибра, но трое видели только пса, переигравшего смерть. Он вскочил. Прятавшийся живой пёс заскулил. Если он так хотел вернуть друга, почему не подходил? Неужели, боялся людей?
Воскрешённому что-то не понравилось. Или всё не понравилось. Или он просто был злым псом. Он прыгнул на Ала, но тот увернулся. Обозлил морду сильнее, приметил следующей жертвой Мишу. Жёлтые глаза показывали зло. Очень много зла. В прыжке пёс раскрыл пасть. Вряд ли он был таким невыносимым при жизни. Миша успел подставить предплечье. Оба повалились. Оживлённого зверя ударил головой другой пёс, точно тараном. Челюсти расслабились, Миша вырвался и отбежал, придерживая раненую руку.
Люди наблюдали, как враждуют живой и мёртвый звери. Ал размышлял и не верил, что живой мог попросить о возвращении такого злодея. Зубило явно ошибся. Или же только после смерти он стал таким злым?
Мёртвый пёс не хотел драться с живым. Он несколько раз попытался напасть – то на Ала, то на Мишу. А живой останавливал. Странно; позвавший их выглядел таким дружелюбным, но бился с яростью волка, точно защищал старого слабого хозяина от гибели.
Очередной атакой живой оттолкнул мёртвого. Их рычание разделилось, до этого оно звучало единой братоубийственной песней. Зубило выхватил пистолет и выстрелил трижды, пока псы находились допустимо далеко друг от друга. От раската живой потерял запал и отпрыгнул.
– В голову! – выдал Ал.
Три первых пули попали в брюхо зверю, но он и не подумал засыпать вновь. Продолжал рычать и начал подниматься. Зубило выстрелил ещё дважды. Теперь из мёртвой пасти не доносился рык, но в воздухе висело напряжение. Все ждали, даже живой пёс. Когда взгляды его и Ала сошлись, человек уловил возмущение и непонимание. Точно зверь спрашивал: как ты вообще это допустил? Но разве не ты попросил это сделать, на всякий случай оправдался Ал у себя в голове. Прищуренные глаза выдали в животном примесь японской породы, названия которой Ал не знал. Оттого взгляд был крайне выразительным. А потом пёс обернулся на Мишу.
– А это не заразно? Он может превратиться в такого же беса?
– Я-то откуда знаю? Может, и ты можешь! – высоко возмутился Ал. – Я ни черта не знаю.
– Пока ты всё делаешь правильно. Но пса лучше завалить, – Зубило прицелился. Сейчас он как никогда сильно походил на бандита из телесериала.
– Стой. Нет-нет-нет, – Миша поднял здоровую руку, останавливая компаньона. – Он же нас спас. Нельзя убивать того, кто нас спас. И за ним стоит понаблюдать, вдруг что полезное выйдет.
Миша позвал пса следом за собой. Тот ещё раз недовольно поглядел на Ала и пошагал; результат не удовлетворил заказчика. Оживитель заметил его раны: в некоторых точках на шерсти показалась кровь. Но гордый боец не хромал, не подавал виду. Такой победой глупо было не гордиться.
Миша усадил пса на заднее сидение. До чего сообразительные дворняги встречались Алу, не стоило удивляться примерному поведению и этого зверя.
– Что это, если не успех? – улыбнулся Миша, заводя машину. – Ты сделал это!
– Я и сам до конца не понял…
– Плевать! – дёрнул он рукой от удовольствия и даже немного брызнул слюной. – Ты сделал это по собственной воле. Значит, сможешь повторить. Охуенно. И даже не скромничай. Ты всё почувствовал. Сам пошёл туда. Ты чувствовал этого дохлого пса. И ты хотел оживить его.
Неожиданная лёгкая радость наполнила Мишу. Как это можно было связать с его образом бескомпромиссного бандита? Это были разные люди. Но Ал понимал его, потому что день налаживался; жизнь в очередной раз резко разворачивалась. И теперь он не бежал от бандитов, а ел за их счёт, ехал за их счёт. Лишь немного тревоги блуждало где-то в области ягодиц.
На заднем сидении между двух громил мирно сидел пёс. Ал посмотрел на него, тот мало интересовался оживителем. Смотрел то в окно, то на Мишу. Высунул язык, но не из-за жары; явно не привык ездить в машине. Ал снова заметил рану на задней лапе. Кровь ещё сохраняла яркость, местами склеила и превратила шерсть в иглы.
Во дворе дома, спрятанного за высоким забором, пса выпустили. Он выпрыгнул уверенно, точно бывал здесь раньше, в отличие от Ала.
– Депутатский дом? – посмеялся Ал, но никто не оценил, лишь пара непонимающих взглядов прилетели в ответ. – Забор. Очень высокий забор, как у слуги народа, прячущегося от народа.
Никто снова не оценил шутки. Бандиты резко охмурели, когда вернулись. Они и утром не казались дружелюбными и приветливыми, но сейчас обрели шаблонный вид бандитов, за которыми хвостом бегали много лет назад.